Писание о книгах, если кто не знает, - занятие утомительное. И, как ни странно, по-своему однообразное. Словно пустынный рельеф: слова, слова, слова. Бесчисленные, как песок...

Прав был юродивый принц - царствие ему небесное.

Если же избрать это дело основной своей специализацией, то результаты непредсказуемы. Как в случае всякой, впрочем, специализации - всякого конвейера/марафона.

Простите за банальность, но истинно так: "Во многом знании многая скорбь". И равно - множащий знание множит купно и свою печаль.

И в этой печали замыкается.

Писание рецензий. Регулярное. Мало что так - тихой сапой, но основательно - мумифицирует мозги и потворствует гибельному солипсизму. К тому же со временем сам несчастный начинает путать этот благоприобретенный субъективизм, эту геенну герметичности - с ремесленным навыком. Что тоже диагноз.

И уж, как минимум, - большая ошибка.

На этом и завершим наше лирическое отступление.

Потому что худо-бедно, но мы добрались до основной темы сегодняшнего обзора. А именно: до профессиональных рецензий, скажем больше - профессионально-просветительских. Жанр, в котором субъективизм если и ценится, то в крайне ограниченных пределах. Таковы требования. Да и сами пылкие субъективисты к тому времени, когда созревают до подобных писаний, изрядно остепеняются.

В результате, пишутся такие тексты людьми пусть и со своим изыском, но сугубо вменяемыми. Знающими тему и способными степенно и подробным образом просветить читателя. Гипотетический же адресат - человек не менее обстоятельный, уважающий систему и четкую аксиологию во всем.

В свое время мне случилось прочесть статью, где обсуждалось появление свежей генерации "новых русских". Это успешные бизнесмены, если и начинавшие дело с криминальных денег, то удачно эту стадию прошедшие. Теперь их ориентир - куда более нейтральные и престижные социальные слои, в которые они и вливаются, попутно обретая цивилизационные навыки.

Во-первых, они отказываются от анекдотической атрибутики, вроде "голды" и золоченых пуговиц. Во-вторых, как бы это сказать, окультуриваются. Набирают тот обязательный минимум, который прилагается к знакомству с азами этикета и отсутствию обсценной лексики в деловой переписке. В частности, такой человек может не читать произведений, номинированных на Букер, но ознакомиться с журнальным пересказом их содержания вполне готов.

Проще говоря, так или иначе становясь специалистом в своей области, он считает себя обязанным быть в курсе основных новостей и предпочтений литературой элиты. То есть вести себя ровно так, как принято в кругу авторитетных людей, быть на уровне.

Соответственно, он, а вместе с ним и сами уважаемые люди - за нехваткой времени, загруженностью досуга и т.д. нуждаются именно в таких просветителях, как те, о ком мы в данный момент говорим.

Это обозреватели солидных журналов и газет, где, как правило, на последних страницах раза два-три в месяц высказываются на предмет того, что из вышедшей литературы стоит прочесть, которую из ценностей усвоить. Своеобразный вариант толстовской "Азбуки" - доходчиво и исключительно по делу.

Общая тональность - нетленное в современном.

Если рецензентов того типа, который описан в первом нашем выпуске, мы искренне любим, то этих авторов - не меньше как уважаем: за a) указанную обстоятельность; b) чувство меры; с) кастовую отстраненность, плавно (см. пункт b) перетекающую в поучительность и за эту плавность извинительную. И, наконец, d) собственно за принадлежность к цеху.

А что читаем их редко, так это пороки юности. Если хотите, максимализм. Что, говорят, проходит.

Итак, на этой неделе мы рекомендуем следующие образцы жанра.

1. Журнал "Итоги" (7 декабря) в лице Николая Александрова представляет книгу "Воспоминания. Произведения. Переписка" Бориса Кузина, того самого, которому посвящено стихотворение "К немецкой речи" Мандельштама. Вкратце, но вполне представимо - то есть таким образом, что за датами проступает выпуклый образ мемуариста, - пересказана биография. Также вкратце обрисована действительно странная размолвка Кузина и Надежды Яковлевны Мандельштам, состоявших в переписке ни много ни мало 10 лет.

Затем следуют сдержанно-положительные характеристики героя: "Кузин старательно сохранял в себе московского интеллигента начала века, и частью такого "сохранения" было его творчество... Литературные занятия стали для него своего рода щитом, защищающим от советского варварства".

Тоже в своем роде образец - в том случае, если варварство советское заменить современным. Последнее, правда, отличается тем, что с ним можно сладить несколько иным способом - таким вот спокойным неспешным возделыванием. Наставлениями без отчетливой авторской окраски - от лица "думающей" публики в целом.

В этом смысле показательны характеристики творчества Бориса Кузина: "Он пишет спокойно, стараясь быть объективным... Ровные и, безусловно, "умело" написанные стихи как будто сочинены человеком, намеренно приглушающим свой голос".

Рыбак рыбака...

2. Другой пример воспитания вкуса - на следующей странице того же номера: краткий обзор Первой ярмарки интеллектуальной литературы non fiction. Здесь уже больше эмоций, четче позиция: "Идея альтернативной книжной ярмарки по отношению к таким монстрам, как ежегодная ярмарка на ВВЦ, давно носится в воздухе. В амбициозной сентябрьской ММКЯ "умные" издательства были представлены тоже, но они решительно терялись в крикливой толпе агрессивной попсятины".

И еще немного косвенной назидательности: "В день открытия ярмарки ваш обозреватель бродил вдоль стендов, листал чудесные книжки, раскланивался с многочисленными знакомыми и очень не хотел уходить".

3. Журнал "Новое время" (#48, 5 декабря) на полутора разворотах просвещает читателя на предмет того, кто такой Борхес. Статья одинаково хороша и для вступления к периферийному изданию, и для студенческого реферата на "отлично". Помянуто все: от Вавилонской библиотеки до Алефа. Подробный перечень любимых писателей, метафор, сюжетов, городов. Достаточно эмоционально: "Мало кто так, как Борхес, толкает на подражание (и безрезультатное!). Редко кто (и во благо!) так настораживает, подрывая слепую веру в "истину самого языка"... И тем не менее Борхес - поэт и в своих новеллах, и в своих эссе".

Что ж.

Редко кто так с чувством (и во благо!) использует формат. Впрочем, как новая ячейка читательского тезауруса - весьма и весьма. Как уже было сказано, на твердое 5. В меру зерен, в меру патетических плевел.

Опять же, сам Борхес - живой пример полезности систематического чтения.

4. Как образец сдержанной отповеди "суете и пене" можно изучить заметку Александра Щуплова в "Вечерней Москве" (2 декабря; рубрика "Книговерть"). Предметы излияния - "Рыцарь из ниоткуда" Александра Бушкова и "Провинциал в Москве" Бориса Немцова. Обе книги в классификации Щуплова трехзвездочные, то есть из тех, что стоит прочитать для общего развития. Первую, судя по всему, даже особо стоит, так как эта "непременная часть лотошного ассортимента" составляет-таки конкуренцию "многотомному шарлатанству гг. Фоменко и Носовского". Что ж, неплохо - дробью, но обоих зайцев.

Впрочем, господину Щуплову видней - должно быть, его "Словарь сленга", с вдохновенной главой о местах индивидуального пользования и подробностях половой жизни Кеану Ривза, среди лотошного ассортимента вне конкуренции.

Автора же второго произведения изобретательный рецензент обвиняет в "искренности, переходящей в центропупкизм и обратно". Метко. Но такими темпами недалеко до вышеописанной геенны солипсизма. В данном случае это прямо-таки галоп. Помнится, в другом публицистическом шедевре этого автора фигурировал "литературный маргарин", которым набиты головы его оппонентов. Так что за талантливым писателем советуем следить, ему же рекомендуем наблюдать за собственным психическим здоровьем. Так и до аэрокрокодильчиков недалеко. Извиняюсь за вольность.

5. И, наконец, пятая позиция. Та же "Вечерняя Москва", но уже от 6 декабря. Автор - Владимир Соколов, произведение "Годы в большой политике" Евгения Примакова. На профессиональную рецензию, в том смысле, который мы решили вкладывать в это понятие, текст явно не тянет. Как, впрочем, и предыдущий. Но за неимением других образцов (как-то слабо было с ними на неделе), опишем его как показательный антипод.

Итак, пример того, как писать нельзя:

"Долог и непрост его путь. Юноша, беззаветно любящий усатого вождя, и зрелый человек, трезво оценивающий бесплодные попытки поздних коммунистов повести за собою массы. Дипломат, прекрасно понимающий: сколь бы ни был единым наш общий мир, в нем все равно остаются "интересы".

Я лично понял одно - сколько ни переводи и ни издавай Борхеса или Вайля&Гениса, все без толку. Беззаветно любящие свое дело творцы все прочтут, трезво оценят и вновь напишут: "Мы привыкли видеть Е.Примакова - общественного деятеля, государственного чиновника высочайшего ранга. И тем неожиданней страницы, посвященные семье, детям, любви. И перед нами человек, умеющий сопереживать, любить и страдать. Еще более открывается Е.Примаков в своих стихах, подчас безыскусных, но невероятно искренних..."

Надеюсь, Владимир Соколов - это один из псевдонимов Владимира Сорокина. Или пламенного Проханова.

Уж лучше постмодернистские игрища или "частицы теософического кокса". "Этого буржуазнейшего из антисмертинов"...

До встречи.