25 января в Овальном зале московской Библиотеки иностранной литературы были объявлены имена лауреатов премии им. Аполлона Григорьева 2000 года: Светлана Кекова (за книгу стихов "Короткие письма"; СПб., Пушкинский фонд), Геннадий Русаков (за стихотворный цикл "Разговоры с богом", напечатанный в журнале "Знамя"), Виктор Соснора (за книгу стихов "Куда пошел? И где окно"; СПб., Пушкинский фонд). В начале марта один из них (почти наверняка Соснора) получит $25000, а двое прочих - компьютерную оргтехнику стоимостью по $2500 на брата. Доллары предоставляются Росбанком. Моральная ответственность за премиальные и околопремиальные сюжеты лежит на Академии русской современной словесности.

Эта организация, созданная три года назад, объединяет 40 ведущих российских критиков. Премия Григорьева может быть присуждена за литературное произведение любого жанра (кроме критического) и любого объема (даже за одностишие), опубликованное старым добрым офф-лайновым способом в течение минувшего года. Ее изюминки - внушительность суммы, сугубая компетентность и антискандальность. Правом номинации обладают только действительные члены Академии. Жюри выбирается также из их числа: в чью-нибудь ушанку или кепку прилюдно кладут бумажки с именами, долго перетряхивают и просят представителя публики вытянуть пять штук. На сей раз индейка судьба приготовила для совещательной комнаты по-настоящему гремучую смесь: два петербургских анфан-террибля Михаил Золотоносов и Виктор Топоров, два главных редактора толстых журналов Сергей Боровиков ("Волга") и Сергей Чупринин ("Знамя") плюс - last but not least - непредсказуемый литературовед-импрессионист Алла Марченко. Заседание ареопага вчера затянулось до темноты; прежде чем передать конверт с перечнем лауреатов президенту Академии Наталье Ивановой (ударный элемент ритуала), председатель жюри Сергей Чупринин грозно предупредил: вердикт наверняка вызовет множество недоуменных вопросов. И всем своим видом выразил голодную готовность дать на эти вопросы принципиальный ответ.

Не пришлось, увы. Сверхэлитарная аудитория, собравшаяся в Овальном зале, для порядка поинтересовавшись чисто техническими проблемами (например, тем, насколько активно участвовал в обсуждении Золотоносов, который не удосужился приехать в Москву и поверял свои стратегические соображения междугородке), ринулась к фуршетным столам, за 15 минут их очистила и, желудочно неудовлетворенная, растворилась в студеной ночи. Рутина.

А ведь дебют "Григорьевки" и впрямь будил надежды на то, что в России наконец-то появилась литературная премия, свободная от конъюнктурных и соглашательских обертонов. Жюри 1998 года, руководимое Петром Вайлем, подняло на щит, казалось бы, навсегда забытых поэтов-метаметафористов Ивана Жданова и Виталия Кальпиди - и тем заявило о готовности Академии идти поперек потока. Однако уже в 1999-м абсолютно "никакой", сглаженный, конформистский, во всех смыслах слова прозаический (поверьте вашему покорному слуге, которому тогда выпало быть членом жюри) премиальный расклад: Астафьев, Буйда, Давыдов - породил множество справедливых нареканий. Нынешнее же решение, при всем его внешнем радикализме, - откровенный уход профессионалов от профессиональной ответственности. Чтобы сообщить григорьевской фабуле хоть какую-то интригу, Сергей Чупринин огласил "длинный короткий список" произведений, рассматривавшихся в качестве реальных претендентов на долларовую награду. При его сравнении с "длинным длинным" реестром номинантов видно, что из плоскости обсуждения были загодя исключены такие рейтинговые тексты, как "Мифогенная любовь каст"Сергея Ануфриева и Павла Пепперштейна, "Голубое сало" Владимира Сорокина и детективы Бориса Акунина ("Generation П" Пелевина никто из академиков вообще не выдвинул) - скорее не в силу эстетических пристрастий конкретных присяжных, а из опасения, как-бы-чего-не-вышло. Зато итоговый лист - загляденье: каждому, кто рискнет усомниться в стилистических достоинствах текстов Русакова или Кековой, можно будет ответить: "Окститесь, дружок. Вы ничего не понимаете в поэзии. И в современном литпроцессе - тоже". Словом, как поет обласканная правительственными наградами "Машина времени", шаг на полшага: компромисс.