11.04

Сегодня - порядком хороших новостей. Плюс одна отличная; она-то и пойдет первым номером. Для затравки.

1. В "Итогах" рецензия Глеба Морева на изданное в Питере полное собрание прозы Константина Вагинова. Тем, кто читает РЖ регулярно, представлять Глеба Морева не надо. Для остальных - ссылка на в своем роде тезаурус указанного автора. Кроме шуток.

Итак, рецензия достойного критика на классическое уже издание. Именно - рецензия:

Сегодня дореволюционная и советская Россия равно мифологичны, и проза Вагинова, построенная на неразрешимом конфликте этих мифологем, обретя заслуженный и, казалось бы, желанный академический статус, одновременно лишилась своего уникального идейного и лирического пафоса, вернее, читателя, способного им беззаветно проникнуться...

В современном восприятии тексты Вагинова, описывавшие в изобилии окружавших его новых "лишних людей" - поэтов, философов, царских офицеров, авантюристов, инженеров, - выглядят собранием раритетов и монстров, своеобразной литературной кунсткамерой, питательной средой для постмодернистских проектов.

То есть никакого пафоса и уж тем более розовеющего глянца. Чем и привлекает.

По теме: здесь -рецензия на то же издание, опубликованная в свое время в РЖ. Автор, Аркадий Драгомощенко, - коллега и, сколько известно, приятель Морева. Тем занятнее сравнить их тексты.

Кроме того, в том же номере "Итогов" можно прочесть обзор толстых литературных журналов от Николая Александрова. Некоторые из его оценок стоит понимать как неявную полемику с уже упомянутым в "Днях сурка" обзором Андрея Немзера.

2. Все еще, увы, занимает умы литобозревателей изданный "Вагриусом" однотомник прозы Алексея Слаповского. На сей раз о нем написал Александр Архангельский. В отличие от многих, он сосредоточился не столько на многажды препарированном романе "День денег", сколько на включенных в то же издание повестях "Висельник" и "Гибель гитариста":

"Но действует в прозе Слаповского и другой закон: чем безнадежнее ситуация, чем катастрофичнее срез реальности, тем больше надежды, тем смешнее чуть мрачноватые шутки рассказчика. Не менее яркое тому подтверждение - повесть, оптимистически названная "Висельник". Все плохо - из рук вон: героиня чуть не гибнет, герой (он же рассказчик) приходит в больницу и... "Уйди, - прошептала Нина. - Я тебя ненавижу". - И устало закрыла глаза... Я был счастлив. Я любил ее". Такая вот иллюстрация к Данте. Или - к де Саду.

Что же до заметки, то прочесть ее стоит хотя бы из-за приведенной ближе к концу апологии прозы Слаповского, на "схематизм" и "чрезмерную рациональность" которой уже успела ополчиться немалая часть критиков.

Основана апология на классическом кантовском определении суждений вкуса как свободной игры рассудка и воображения. Или же не основана... И не апология вовсе. В любом случае неплохо бы в этом разобраться.

3. "Семь дней" публикуют интервью Сергея Сенцова с Акио Кавато - директором информационно-культурного отдела японского посольства в России. Недавно Кавато закончил роман о России, который под псевдонимом Сага Тоору собирается опубликовать на русском, японском и английском языках.

Казалось бы, ничего экстраординарного: дипломат, 15 лет проработавший в чужой стране, решает наконец изложить свои воспоминания & соображения в более-менее внятной литературной форме. Истории такие случаи известны - некоторые из них просто счастливые.

Но, видимо, фортуна не всегда на стороне дипломатов. По крайней мере японских. Или же Акио Кавато действительно в своем роде феномен. Так или иначе, от предложенного им варианта воспоминаний потряхивает уже на стадии пересказа:

Третья командировка в Москву в качестве руководителя информационного отдела посольства совпала с распадом СССР. Здешний хаос напоминал период, описанный в "Докторе Живаго". И мне показалось интересным написать современную версию на фоне перестройки и постперестроечного периода. Я отвечал за "пиар", много общался с российскими журналистами и решил написать о судьбе одного из них. Роман называется "Зов земли" и охватывает период с 1985 по 1994 гг. У главного героя, вымышленного журналиста, бурный темперамент и твердый характер, который во многом списан с Владимира Высоцкого. После окончания журфака он работает в "Московских новостях", в конце 80-х создает свою газету. Но постепенно разочаровывается в возможности СМИ реально влиять на власть. Он бросает журналистику и переходит в бизнес. И там у него ничего не выходит - он слишком честный для этого дела. В конце концов мой герой становится бардом, пишет песни против власти, становится настолько популярным и влиятельным, что его убивают. Убийца не найден, заказчики неизвестны.

Вышеизложенное, стало быть, и есть современная версия. Взгляд со склона Фудзиямы. Комментировать сложно: как было замечено, потрясает все, начиная с названия. Поэтому скажем только, что, вероятнее всего, по выходе романа такие литературные персоналии, как Маринина, Доценко и Бушков, а также, возможно, Николай Климонтович, просто перестанут существовать.

Это нам, дорогие друзья, за Курильские острова. Изощренная диверсия самураев. Которые решили воевать с литературоцентричной страной на ее исконном плацдарме.

4. Наконец, последний околокнижный материал. Также о виртуальной войне. В Сети его нет, а жаль.

Статья Владимира Гакова "Пришельцы в эфире" ("Власть") посвящена знаменитой радиопостановке "Войны миров", организованной в 1938 году Орсоном Уэллсом. Схожий материал публиковался в одном из номеров "Со-общения", но там эта акция, до которой сегодняшним творцам актуальности как до Луны, упоминалась лишь в качестве эпизода и сопроводительной детали.

Теперь же перед нами фронтальный ее портрет.

"К концу репортажа марсиане взорвали здание корпорации Си-Би-Си в Нью-Йорке. Было около 9.45 вечера... В Питсбурге женщина пыталась покончить с собой, крича, что не желает быть изнасилованной "марсианскими спрутами"... В Сан-Франциско некий вооруженный патриот доброволец грозился пробраться в помещение арсенала, чтобы задать перцу "этим с Марса". В Провиденсе истерический женский голос требовал от местных властей отключить свет в городе, чтобы марсиане "не заметили Провиденса и прошли мимо".

Это к вопросу о великой силе искусства. Даже о чудовищной его силе. Впрочем, в том же тексте есть немного и об оборотной стороне такого воздействия.

Через три года - в 1941-м - Орсон Уэллс вновь участвовал в радиопередаче. С чтением стихов Уолта Уитмена. Передача была прервана сообщением о нападении авиации противника на американские вооруженные силы. Разумеется, большинство слушателей, еще помнящих недавние приколы, лишь усмехнулись.

Тем не менее речь шла об абсолютно реальных событиях: "Скоро улыбки исчезли... и в лексикон американцев синонимом слова "война" вошло название Жемчужной бухты на Гаваях - Перл-Харбор".

И совсем напоследок - о сегодняшних публикациях в "Московской правде". Очень коротко. На манер анонсов.

a) Во-первых, отметим обзор Андрея Мирошкина и Евгения Лесина "Новинки отечественного литературоведения". Среди отмеченных книг: "От Булгарина до Жириновского Идейно-стилистический анализ политических текстов" А.Алтуняна, "Москва-Петушки" с комм. Эдуарда Власова, "Записи и выписки" Михаила Гаспарова, "Константин Случевский. Портрет на пушкинском фоне" Елены Тахо-Годи.

b) Во-вторых, рецензию Татьяны Блажновой на очередной том собрания сочинений Василия Розанова, вышедший в издательстве "Республика". (Девушка, как обычно, рулит: "Но кто хоть сколько-то читал этого загадочного писателя, философа, тот не поверит, что ради вавилонских древностей Василий Васильевич взялся за перо. Он всегда думает о России, а ее выводит "из себя").

c) Там же опубликована заметка Анны Поповой о новом романе Генри Лайона Олди "Маг в законе" (издательство "Эксмо").

На этом - все. До завтра.