К 130-летию со дня рождения Ганса Гейнца Эверса

Попытка собрать коллекцию определений слова "гомункул" привела меня окольным путем назад, в некую точку, отстоящую от сегодняшнего момента лет на пять-шесть. В этой точке, расположенной где-то к югу от сегодняшней меня, обитает моя Альрауне. Героиня трагичного, забытого и наконец возрожденного, переведенного на русский язык романа Эверса вызывала у меня тогда острую жалость, к сожалению, более острую, чем сейчас. Таков, видимо, юг, но и здесь, на севере меня, Альрауне остается странной, горькой, маленькой девочкой, умершей, видимо, от любви.

Жестокий и прекрасный гомункул, сделанный из спермы вора и тела шлюхи, Альрауне на протяжении всей книги ни разу не была названа человеком. Созданная на основе старой легенды о человечках из корня мандрагоры, вырастающих в земле, там, где в кульминационный момент казни семя преступника "падает на землю и оплодотворяет ее", Альрауне не знает подробностей своего происхождения до тех пор, пока чаша ее грехов не переполняется и крестная мать, униженная и разоренная своей крестной дочерью, не выпаливает девочке в лицо всю правду в качестве мести. С этого момента Альрауне одолеваема мыслями о собственной идентичности с маленьким корнем магического растения, о своем свойстве приносить несчастья окружающим и сеять смерть среди поклоняющихся ей. Однако в отличие от несгораюшего в огне деревянного уродца и несмотря на свою способность выходить из катастроф без единой царапины Альрауне оказывается трагически смертной.

Соблюдение аналогии между талисманом из корня мандрагоры и главной героиней является хребтом всего романа. Это можно понять не только из заглавия (которое, кстати, было бы вернее перевести как "Альруне", ибо по-русски человечков из мандрагоры называют именно так), но и из того, насколько обстоятельно, намеренно "книжно" пересказывается легенда об альраунах адвокатом Манассе, другом дома, сыгравшего в жизни Альрауне роковую роль. Эта аналогия по ходу повествования бывает то утомительно очевидной (как в случае с буквально и многократно разжеванной автором подоплекой происхождения Альрауне), то пленительно незаметной (альраун действует как шапка-невидимка - благодаря Альрауне, своей приемной дочери, профессор Тен-Бринкен выходит сухим из воды при каждом совершаемом им преступлении). В том, что касается деталей, Эверс порой бывает по-немецки дотошен: так, у фигурки, образуемой корнем мандрагоры, "ножки" обычно срощены до самых колен, - и Альрауне рождается с atresia vaginalis¹, правда, очень легкой, но зато доходящей почти до колен. Другой пример - альрауны истошно кричат, когда их достают из земли, - так девочка начала плакать во время родов еше в утробе матери. Основное же свойство альраунов - приносить своим хозяевам счастье и богатство, делая несчастными всех остальных - составляет в целом сюжет и главный прием романа.

Другая линия аналогий, проходящая через всю книгу, - сравнение обстоятельств жизни Альрауне с известными эффектами влияния святого Иоганна Непомука, защитника дома, где девочка была "задумана". Непомук был особо известен тем, что умел защищать дома от наводнений. Альрауне, чьим святым был избран именно Непомук, защищена ото всех человеческих эмоций - любви, эмпатии, слабости - пока не узнает о своей "нечеловеческой" сущности. Кстати, сомнительное неведение Альрауне начало раздражать меня по ходу взросления главной героини: кажется невероятным, что девочка, живущая в краю суеверных людей, в краю, где об альраунах пели песни и рассказывали страшные сказки, ни разу не слышала этого слова и вдобавок ни разу не озаботилась странностью своего имени. Однако, видимо, между правдоподобием и законами жанра Эверс выбрал законы жанра. Это случается в романе довольно часто: многие предметы оказываются в неожиданно удобных для автора местах, перемещения действующих лиц иногда происходят слишком незаметно, лекарства почти никогда не действуют, зато яды почти никогда не промахиваются. Но в то же время человеческая, эмоциональная сторона дела часто оказывается такой пронзительно реалистичной, что о натяжках сюжета читатель может с чистой совестью забыть.

Аналогия вообще является ключевым понятием этой горькой книги. Аналогия - основной прием познания мира магами, как дедукция и индукция - основные приемы познания мира физиками. Очень смутная, очень натянутая аналогия, созданная племянником профессора Тен-Бринкена Франком Брауном, делает возможным создание Альрауне: место земли в таинственном процессе зарождения "мандрагорового человечка" занимает проститутка, не просто продажная девка, но долго отбираемая действующими лицами женщина, развратная, по их определению, "как сама земля".

С момента появления Альрауне на свет начинается вереница событий, каждое из которых Эверс явно предлагает рассматривать как проявление магических свойств своей героини. Впоследствии, ближе к концу книги, он сам резко и открыто поставит такую связь под сомнение, заставив саму Альрауне задать вопрос о том, действительно ли ее жизнь руководима неким заранее заложенным "роком". Однако на первых этапах повествования Альрауне и в самом деле действует подчеркнуто "талисманово": безжалостная, капризная, требующая бесконечного повиновения и бесконечных жертв (тоже в манерах альраунов), девочка между тем обогащает своего опекуна и приемного отца, старого профессора, и свою крестную мать, порочную, жадную и развратную венгерскую графиню Волконскую². В то же время почву для сомнения Эверс закладывает с самого начала: нет ни одной ситуации, в которой можно конкретно показать, что если бы не девочка, деньги бы не попали в карман ее опекунов. Сам советник, заполняя дневник своего "эксперимента", неоднократно подчеркивает это.

Вообще важнейшим мотивом романа является постоянное соблюдение автором дистанции между событиями книги и ее главной героиней. Так, два аспекта кажутся мне крайне занимательными: Альрауне, как и следует талисману, ни разу никого не убила и ни разу никого не осчастливила. Еще в монастыре она подучивала других девочек красть, нарушать правила, издеваться над животными, мучать учителей - но при этом ни разу не совершила ни одного поступка. Люди, погибавшие из-за нее, из-за своей любви к ней, всегда находили смерть при обстоятельствах, созданных Альрауне, но никогда - от ее руки. Под конец ее бездействие становится действием само по себе - подросшая Альрауне отказывается предпринимать что бы то ни было для спасения состояния своей крестной матери, и злость заставляет последнюю раскрыть девочке правду об эксперименте Тен-Бринкена. Самостоятельность в действиях приходит к Альрауне только после этого жуткого открытия, вместе с любовью к своему "кузену" Франку Брауну. Впрочем, его ответного чувства Альрауне добивается путем прямым и безжалостным - как всегда.

С этого момента страсть Альрауне к страданию ближних приобретает осязаемые свойства - ее физическая близость с возлюбленным постоянно оказывается окрашенной кровью. Альрауне кусает и царапает его тело, пьет кровь из образовавшихся ранок, режет его грудь ножом и приникает к кровоточащей полоске. Иногда мне кажется, что стремление Альрауне пить кровь своего любимого было подсказано ей желанием стать в большей мере человеком, чем она ощущала себя. Страсть Альрауне к крови начинает к концу книги сплетаться с другим часто приписываемым вампирам свойством - лунатизмом. Лунатизм является причиной единственного наказания (как подчеркивает Эверс, незаслуженного) девочки в детстве, лунатизм становится причиной ее смерти, когда изнывающая от неразделенной любви к Альрауне подруга выкрикивает ее имя, заметив тонкую фигурку возлюбленной, пошатывающейся на карнизе в бледном облаке лунного света. Фрида Гонтрам, рожденная в том доме, где легенда об Альрауне была рассказана впервые, сестра мужчины, погибшего от любви к Альрауне, крестница мужчины, погибшего от любви к Альрауне, подруга многих мужчин, погибших от любви к Альрауне, она погибает от любви к Альрауне и - убивает Альрауне.

Вообще в книге Эверса силен мотив однополой любви, трагичной, как все любови в этом романе. Кажется, Альрауне призвана вызывать обожание и похоть у всех, кто ее знает, вне зависимости от пола и возраста. Эверс постоянно напоминает читателю о сходстве Альрауне с мальчиком: с коротко остриженными волосами и крайне хрупкой фигуркой, Альрауне постоянно предстает в мужских одеяниях, - то пажом, то принцем, то наездником, то Валенштейном, то шевалье де Мопеном. Старый Тен-Брикен умоляет ее приходить к нему в костюме пажа. В самой, на мой взгляд, эротичной сцене книги, там, где Альрауне на закате катается обнаженной верхом на маленькой, умной белой ослице Бианке, Эверс прямо говорит о своей героине как о "стройном мальчике". Кульминация этого бесконечного, столь любимого Альрауне маскарада - бал, где она сама и ее кавалер Вольфрам Гонтрам меняются ролями, появившись в костюмах Розалинды и куртуазного шевалье. Кульминация же любви женщин к Альрауне - визит к ней двух закадычных подруг, графини Ольги Волконской и фрейлен Фриды Гонтрам, визит, во время которого Альрауне появляется перед дамами в костюме принца Орловского из "Летучей мыши", ухаживает за ними, целует ручки - и выбирает одну из двух женщин, чтобы в результате стать причиной самоубийства одной из них и быть убитой другой.

Известный исследователь творчества Эверса, автор превосходной статьи об "Альрауне" Евгений Перемышлев проводит аналогию между этим романом и "Ундиной" Фуке (в противоположность авторской реминисценции - рассуждении Франка Брауна о сходстве его возлюбленной с Мелузиной). Мне же по ходу последнего прочтения романа шла на ум другая книга - странное, стоящее особняком среди "программных" работ Алистера Кроули "Лунное дитя". Обе книги, что особо любопытно, начинаются с идеи о создании гомункула, однако роман Кроули заканчивается еще до появления ожидаемого ребенка на свет, роман же Эверса повествует о жизни созданного ребенка (тоже, кстати, подчиненного Луне). Кроули описывает невероятно кропотливую подготовку магами соответствующей почвы для рождения волшебного существа, подготовку, составляющую цель существования героев книги на рассматриваемый момент, - Эверс же показывает подготовку, сводящуюся к торопливому поиску подходящих родителей. Однако обе книги, как и множество других произведений о гомункулах, объединяет исход: эксперимент не удается, люди оказываются слишком человечными, слишком слабыми и слишком зависимыми, чтобы воспользоваться результатами собственного колдовства. Эверс, посвятивший немало времени занятиям оккультизмом, видимо, хорошо понимал смысл описываемых им событий...

Читая биографию Эверса, понимаешь, что Эверс и сам был гомункул, искусственный продукт своего времени, возникший в немецкой литературе и выброшенный из нее впоследствии как неудачный выродок, побочный продукт крупного вивисекторского опыта. Его политические, творческие, личные перипетии - от "Альрауне" к "Хорсту Весселю", от славы к хуле, от создания любимого фильма Геббельса - до ареста по приказу (очевидно) того же Геббельса, - перипетии гомункула, ищущего место среди других и понимания в самом себе.

• Мандрагора Туркменская
• Что может быть от употребления мандрагоры
• Недостоверное описание альраунов
• Достоверное описание альраунов (Хорхе Луис Борхес)
• Список банков второго уровня Республики Казахстан на 24.07.98. ОАО Банк "Альраун"