11 мая "Русский Журнал" опубликовал в рубрике "Круг чтения" роман Сергея Болмата "Сами по себе", представленный в качестве "литературной сенсации-2000". Вячеслав Курицын, автор единственной рецензии, которую я пока знаю, предсказал, что у романа большие шансы стать лучшим текстом этого года и что ни одна статья про него не обойдется без упоминания Набокова и кинематографа, в особенности Тарантино. Похоже на правду, хотя имя Тарантино здесь лишнее, о чем см. ниже.

"Сами по себе" - это боевик, адресованный так наз. модной молодежи и ориентированный на экранизацию хорошим режиссером со склонностью к клиповому монтажу. Место действия - Петербург. Время - 1998 г. Задействована приличная съемочная группа. Порядка 6 больших ролей. Использованы строго по перечню едва ли не все кичевые элементы модного кино 90-х, как-то: наличные суммы, воплощающие безотносительное благо; разнообразные наркотики, буднично потребляемые всеми молодыми и не только молодыми персонажами, включая беременную женщину на девятом месяце; спонтанно-отстраненные поиски смысла жизни, напоминающие попытку разобраться в правилах компьютерной игры (а жизнь тем временем нешуточно колбасит); и, конечно, динамичные ликвидации друг друга, совершаемые опять-таки всеми действующими лицами (слово "убийства" здесь не годится. Убийства у Достоевского). На сценарном уровне это совершенно психотропное варево из отлично слышной прямой речи, настоящих воспоминаний - и action.

О кино. Тарантино с его "на самом-то деле" вполне строгой, классической техникой (а также моралью, эстетикой и ориентацией) не слишком вписывается в ассоциативный ряд, задаваемый импрессионистическим Болматом. (Другое дело, что Тарантино вписывается во все, что имеет отношение к 90-м, в связи с чем бесконечно упоминаем.) Если говорить об ассоциациях, не прямых - их я не обнаружил, - а структурных и эстетических, то очень часто вспоминались мне при чтении не менее виртуозные и эклектичные, клиповые и по-британски чернушные "Замок, отмычка и два ствола" Гая Ричи, также апеллирующего не столько к Тарантино, сколько к своему соотечественнику Денни Бойлу, к "Неглубокой могиле" прежде всего.

О тексте. Возражений не предвидится: написано умно, чувственно и зримо. Совершенно лирические абзацы чередуются с чиста канкретна пародийными блоками. Афористические реплики уводят в вежливые воспоминания, плавный гипноз которых бритвой прорезает действие, быстрое, как удар Джеки Чана или как хлопок одной ладони. (Потом смотришь - а кровищи вокруг┘) Встречаются порнологические скрещивания рекламы с метафизикой, напоминающие опыты нашего главного русского нагваля.

Кстати о Пелевине. Осторожно предположу, что некоторым рецензентам захочется пнуть его походя (дескать, никакого сравнения) - и попытаюсь скромными силами отвести эти вероятностные эмоциональные движения (по крайней мере, в собственной душе маловера). Во-первых, "онтогенетически" Болмат, безусловно, следует за и наследует кое-что тоже; во-вторых, что важнее, именно трэшевое качество пелевинского худла и читательский успех, который виртуозному Болмату не повторить, обеспечили Пелевину место среди своеобразно радикальных, наподобие Церетели, авторов. Не в этом ряду суждено тусоваться писателю Болмату. Аминь.

О недостатках, большей частью относительных. Курицын говорит, что недостаток один: автору 40 лет. А хочется-де таких же мощных молодых. Как бы то ни было, сороковник автора не является слабостью романа, слабостью является другое: самому роману хорошо за сорок. Радикальным или там художественно инновационным (а чего, собственно, нам по-настоящему от искусства хочется? Даже в состоянии мнимой пресыщенности от радикализма?) его не назовешь при всем желании. И насчет модных амбиций: как можно стать модным в 2000 году, написав текст о самых громких причиндалах только что прошедших 90-х?

О Набокове. Если роман рождается сорокалетним (да простит мне автор это фашизоидное третирование), значит, роман рождается культурно вышколенным, говоря иначе, эклектичным. Пресловутого Набокова и впрямь через край. Курицын указывает на парафраз из "Дара", я приведу другую кальку: "Подросток исчез, оставив по себе приблизительную копию, мятую, скомканную, отброшенную под соседний стол, на глазах теряющую сходство с оригиналом". Таких постмодернистски мятых копий в романе целый гербарий (название в этом смысле неточно). А поскольку классическим литературным постмодерном сегодня сыты даже дети, эти дивные дива, страшно сказать, но иногда утомляют.

Поборы жанра. Ну например (РЖ даже вывесил этот фрагмент как рекламу): "Священник вышел из-за алтаря и огляделся. В руках у него был обрез. Он увидел Тему и направил обрез прямо ему в лицо. - Так это ты, падла, - крикнул священник библейским басом, - моего братана завалил?!!" Хороший священник. Жаль только, что прогнозируемый. Точно так же заведомо неудачны - потому что стандартны - сцена в редакции и бойня на кухне, где бандюков ликвидирует мать-героиня. Можно найти еще.

Фабула. Явный "ливер" перечислил Курицын; еще непонятно, каким небесным силам служит герой Антон. Много веселого, но "висящего" утиля. Есть, правда, подозрение, что тенденция эта намеренная (эдакие наркотические перекосы, запараллеленные с избыточностью посторонних сведений), но в таком случае она не доведена.

Объем романа - в районе 100 страниц формата А4. Это если кеглем в 10 пунктов. Если 12 пунктов, то зашкалит за 130. Хотя зависит от ширины полей. Еще я не учитываю межабзацные интервалы, уничтоженные Вордом при вставке из HTML. Надо будет как-нибудь написать рецензию целиком в таком духе. О технической стороне произведения. В бумажном виде роман намеревается выпустить издательство "Ад Маргинем" вроде бы в конце лета. Рекомендуется всем почитателям русской словесности.