Александрийский стих

Тураев 1988:

"1) во французской поэзии - силлабический стих в 12 слогов с цезурой после первого слога;

2) в русской поэзии - шестистопный ямб с цезурой после третьей стопы. Рифмовка парная. Пример:

Надменный временщик, и подлый и коварный,
Монарха хитрый льстец и друг неблагодарный,
Неистовый тиран родной страны своей,
Взнесенный в важный сан пронырствами злодей!..
(К.Рылеев)

В эпоху классицизма А.с. был обычным размером эпоса, драмы, сатиры, послания, элегии и др. крупных произведений; в 19 веке использовался в "подражаниях древним" ("Муза" А.Пушкина, многие стихи А.Фета, А.Майкова); ныне мало употребителен" (М.Г.).

* * *

А я - люблю!

Именно - за его архаичность!

За архаическую важность, степенность, напыщенность! Но при этом и - гибкость, подвижность, разнообразие.

И Пушкин, например, любил: сначала насмехался, все размеры побойчее выбирал, а потом тоже полюбил.

И, кстати, почему это "в 19 веке использовался в подражаниях древним" и тому подобных якобы стилизациях? Поздний Пушкин - 1830-х - вовсю пользовался А.с., и куча стихотворений, и уж никак не "подражаний древним", и вообще лучших, на мой взгляд, из всего им написанного, - им написано александрийским стихом: "Странник", 1836 (см. Девяностые годы); или:

Зима. Что делать нам в деревне? Я встречаю
Слугу, несущего мне утром чашку чаю,
Вопросами: тепло ль? утихла ли метель?
Пороша есть иль нет? и можно ли постель
Покинуть для седла, иль лучше до обеда
Возиться с старыми журналами соседа?
Пороша. Мы встаем, и тотчас на коня,
И рысью по полю при первом свете дня;
Арапники в руках, собаки вслед за нами;
Глядим на бледный снег прилежными глазами;
Кружимся, рыскаем и поздней уж порой,
Двух зайцев протравив, являемся домой.
Куда как весело! Вот вечер: вьюга воет;
Свеча темно горит; стесняясь, сердце ноет;
По капле, медленно глотаю скуки яд.
Читать хочу; глаза над буквами скользят,
А мысли далеко... Я книгу закрываю;
Беру перо, сижу; насильно вырываю
У музы дремлющей несвязные слова.
Ко звуку звук нейдет... Теряю все права
Над рифмой, над моей прислужницею странной:
Стих вяло тянется, холодный и туманный.
Усталый, с лирою я прекращаю спор,
Иду в гостиную; там слышу разговор
О близких выборах, о сахарном заводе;
Хозяйка хмурится в подобие погоде,
Стальными спицами проворно шевеля,
Иль про червонного гадает короля.
Тоска! Так день за днем идет в уединеньи!
Но если под вечер в печальное селенье,
Когда за шашками сижу я в уголке,
Приедет издали в кибитке иль возке
Нежданная семья: старушка, две девицы
(Две белокурые, две стройные сестрицы), -
Как оживляется глухая сторона!
Как жизнь, о боже мой, становится полна!
Сначала косвенно-внимательные взоры,
Потом слов несколько, потом и разговоры,
А там и дружный смех, и песни вечерком,
И вальсы резвые, и шопот за столом,
И взоры томные, и ветреные речи,
На узкой лестнице замедленные встречи;
И дева в сумерки выходит на крыльцо:
Открыты шея, грудь, и вьюга ей в лицо!
Но бури севера не вредны русской розе.
Как жарко поцалуй пылает на морозе!
Как дева русская свежа в пыли снегов!
("2 ноября", 1829)

Вася Слепченко (см.) это стихотворение очень любил и на всякой пьянке его рассказывал. Я тогда тоже полюбил и решил включить в свои, добавив начало и конец:

И вот сижу, и вот скучаю, но возьму вот и читаю:
Зима, что делать нам в деревне. Я встречаю

и далее все стихотворение и привести, и конец:

- И думал я "Ай, Пушкин! Ай, каков!"

Это было в конце 1980-х, и это была довольно новаторская идея. Но теперь такие штуки уже осуществляются за всю мазуту, и где? в поп-музыке! Всевозможные ремейки, ремиксы, кавер-версии и т.д. и т.п.



Раз уж так, то тогда и кое-что о Пушкине.

Я вот сам, например: и я был молод, и я был футурист, и тоже низвергал классиков с Парохода современности, и тоже восклицал:

А почему до сих пор не атакован Пушкин
И прочие генералы классики!, -

но потом, как поздний Пушкин, 1830-х, мне попался, именно тот, который серьезный, рассудительный и который, говорю же, весь почти написан александрийским стихом и прочим шестистопным ямбом (а, напомню, кроме указанного, это и "Октябрь уж наступил", и "Из Пиндемонти", и "Когда за городом, задумчив, я брожу", и -- - --), так тут я и понял, что вот уж кто если и не генерал классики, так -- -- --

Такие дела: 30 июля 2000.

Александрийство

Обобщенное название для всех тех явлений, которые были свойственны, считается, греческой цивилизации в эпоху эллинизма, с III века до н.э. и до окончательного торжества христианства.

Вот некоторые выписки из статьи М.Ростовцева "Эллинизм" в Брокгаузе и Ефроне.

"Основанное Александром Великим на развалинах государства персидского греко-македонское государство, при организации которого Александром немалую роль сыграли персидские государственные и культурные элементы, распалось немедленно после его смерти на ряд частей, естественно выделившихся из огромного комплекса (...)

Все эти отдельные политические образования, несмотря на разнообразие географическое и этнографическое, несмотря на противоположность и постоянное столкновение политических интересов, выражающееся в ряде почти непрерывных войн, живут однородной культурной и политической жизнью, одними и теми же интересами и идеалами, и это единство и определяется термином Э.

Главными центрами развития Э. были большие города - столицы отдельных государств, преимущественно Александрия в Египте и Антиохия в Сирии, с которыми соперничали малоазийский Пергам, островной Родос, сицилийские Сиракузы и другие менее крупные эллинистические города. Роль Александрии в Э. не раз и не без основания сравнивали с ролью Парижа в Европе XVIII и нач. XIX века.

Поражает прежде всего почти полное однообразие внешнего вида эллинистических городов. Как показали раскопки в Александрии, Эфесе, Приене, Магнезии на Меандре и др. городах Э., везде мы имеем вполне благоустроенные в современном смысле города, с правильными, сравнительно широкими, мощеными улицами, с прекрасной канализацией, с каменными домами иногда в несколько этажей, с роскошными площадями, богатыми храмами и общественными зданиями, среди которых научные и образовательновоспитательные учреждения играют далеко не последнюю роль.

В главных центрах Э. живет литература, наука, искусство, возрастание их числа и их рост указывает на культурное развитие страны, о них почти исключительно говорит и предание.

Их население может быть названо вполне эллинским, частью по составу, частью по укладу и внутреннему содержанию жизни.

Формы эллинского быта, вместе с городами, возникавшими повсюду от Кирены до Инда и от Аравии до Галлии, проникали в страны другой культуры или лишь с зачатками культуры - а с этими формами шли и греческая литература, и греческое искусство, и греческая наука. Все эти части греческого культурного бытия теряли свой национальный характер, приспособляясь к новой жизни и новым условиям; вырастала культура вненациональная, мировая, космополитическая. Сирийцы, евреи, египтяне и др. начинают писать на греческом языке, пользоваться греческими методами исследования, развивать возникшие в Греции литературные формы; элементы греческой архитектуры, скульптуры, живописи сливаются с местными, причем, несмотря на всю оригинальность новообразований, в основе лежит все-таки греческий шаблон.

В Бактрии и Египте, Босфоре и Сиракузах культурный человек того времени находил тот или иной, более или менее знакомый ему ответ на свои запросы. Эллинистическая наука, искусство и литература - понятия хотя и делимые до бесконечности, но все же в достаточной мере определенные не только хронологическими рамками.

Пышно расцвела наука во всех почти центрах эллинистической жизни. Число ученых было чрезвычайно велико, количество книг и научных работ необозримо. Грудами накопляется научный и quasiнаучный материал, и в этом главная работа ученых. К услугам ученых имеется богатый материал, накопленный поколениями египетских и ассиро-вавилонских наблюдателей и регистраторов.

Вместе с тем становится возможной в ряде наук (напр. в истории и географии) мировая точка зрения; сравнительный метод входит в общий обиход, (напр. в начатках этнографии), эмпиризму открывается широчайшее поле деятельности. В точных науках рядом с гениальными интуициями все прочнее ставится кропотливое научное исследование в области астрономии, механики, математики, медицины.

Особое развитие приобретает применение научных открытий и научного метода к обыденной жизни в области техники. Остроумнейшие приборы и машины в значительной степени меняют жизненный уклад горожанина. Широкая фабрикация бумаги и пергамента дает книге такое распространение, какого она не могла иметь до того времени, а мировая торговля рассылает научные продукты по всем культурным центрам не одного только Средиземноморского бассейна. Наука, таким образом, становится ближе к жизни и вместе с тем все более и более дифференцируется и специализируется.

Продукты творчества очень быстро ассимилируются всем Э. Рядом с Пергамским алтарем изготовляются тысячи бронзовых статуэток; живопись переходит на стены даже беднейших домов; расписные от руки вазы заменяются фабричной штампованной посудой; статуи и статуэтки все более и более делаются декоративным средством, начиная от царских садов и дворцов и кончая перистилем обыкновенного дома.

Такое движение культурной жизни тесно связано с изменением экономических устоев существования. Слияние Востока с эллинством в одной общей государственности открыло эллинской промышленности новые рынки внутри комплекса эллинистических государств, в местном населении, с одной стороны, и вне этого комплекса - в соседних странах Центральной Азии, Индии и даже Китая на востоке и Центральной Африки на юге. Усиление спроса вызвало усиленную торговую и промышленную деятельность, увеличило количество фабричных центров, способствовало росту городов. Усиленный обмен все более и более вытеснял домашние устои хозяйства, все более и более вводил взамен натурального хозяйства чисто денежное. Рядом с этим требование интенсивности в труде производителя и интеллигентности этого труда, под давлением конкуренции отдельных фабрик, городов и государств все более и более вытесняло рабов из производства, тем более что рабский труд с прекращением обильного подвоза и с развитием спроса рабов все дорожал, а труд свободный с ростом городского населения и увеличением количества городов все дешевел. Рабство не исчезло, но переставало быть явлением, дающим тон жизни.

Очень большое место занимает массовое производство в создании той обще-эллинистической физиономии, которую принимает мир после Александра Вел.

Немалую роль сыграл экономический уклад и в создании социальных основ эллинистического бытия. Прежде всего он создал вне собственно Греции класс культурной буржуазии, которая давала тон и экономической, и политической жизни, поскольку из нее почти исключительно выходило чиновничество - это незнакомое политии образование. Из буржуазии и чиновничества выделилась придворная аристократия, тесно связанная с монархическим строем. Аристократия, чиновничество и в особенности войско путем системы жалования земельных владений из царских земель создают класс зажиточных и богатых земельных собственников, который становится между колоном - или иногда крепостным - и государством. Класс этих землевладельцев увеличивается путем покупки земли капиталистами как у городов, так и у царя.

При этом верхи общества - и чиновники, и солдаты, и купцы, и промышленники - в высшей степени подвижны. В Египте в составе привилегированных классов мы видим и македонян, и греков, и фракийцев, и персов, и разнообразных малоазиатов и т.д. Подвижность и разнородность способствуют широкой интернационализации и космополитичности верхов общества.

Смешение национальностей, широкий кругозор, знакомство с массой стран и народов неминуемо должны были отразиться и на эволюции религиозного миросозерцания эллинистического общества. Египетский культ приобретает эллинскую окраску, эллинская религия и культы в Сирии и Мал. Азии проникаются тамошними религиозными идеями. Создаются зачатки того синкретизма, который с такой силой развивается в период верховенства Рима. Смешение восточного с эллинским создает и тот культ монарха, который сыграл такую роль в образовании идеи монарха Божьей милостью.

Область эллинизма не ограничивается восточной частью бассейна Средиземного моря. Сицилия, галльская Массилия, некоторые испанские города являются проводниками Э. и на западе; не было недостатка и в попытках объединить западное эллинство в одно государство: сиракузские тираны и эпирские цари не раз пытались осуществить идею западного эллинистического государства. Здесь на пути эллинизма стал сначала Карфаген, а затем, и главным образом, Рим. Эллинизму пришлось в конце концов удовлетвориться культурным влиянием на новую державу.

Зато в этом отношении побед было одержано немало: уже в это время Рим взял у Э. и науку (главным образом проследить мы можем это на развитии истории), и литературу, и искусство. Одно время казалось, что и литературным языком будет греческий, но в этом направлении национальное самосознание латинства не дало эллинизму одержать решительную победу".

Далее М.Ростовцев излагает историю все-таки победы эллинизма и в Риме, который постепенно, в эпоху расцвета Империи, превратился-таки в типичное эллинистическое государство - отсылаю желающих узнать это к Брокгаузу.

Мы же перейдем к тому, что похоже все это на наше время, да.

Гигантские города с многомиллионным населением. Невиданный прогресс науки и техники. Невиданные бытовые удобства в этих городах - водопровод, канализация, дороги, то-се. Повышенная связность мира, когда он весь объединен был одной греческой культурой, от Массалии на Западе до Парфии на востоке - единая всемирная цивилизация. Международное разделение труда, например, дошло до такой, например, степени, что, например, если взять изготовление хотя бы светильников для освещения жилищ, то в начале нашей эры основным изготовителем плошек, в которые наливается светильное масло, является - Греция, стержни для светильников изготовляются в основном - на юге Италии, в Таренте, и все это по бурным волнам на гребных галерах везется в Рим, где осуществляется сборка (сведения из "Словаря Античности", М.: Внешсигма, 1992, сообщ. "Канделябр").

Вот так.

И Птолемеи, покровители искусств и наук.

И Библиотека.

И Музей.

И проч.

Считается, однако, что для культуры все это было очень плохо.

Считается, что культура при всем этом - или вследствие этого - пребывала в упадке, была усталой и бесплодной, уже не способной создать ничего нового, а только пережевывала старое.

Считается также многими, что как нынешняя эпоха есть эпоха нового александрийства по своей цивилизационной сущности, так и нынешний постмодернизм, смешивающий все со всем, и цитирующий, и комментирующий, и компилирующий, и, короче, паразитирующий на обломках прежних культур - он есть точный эквивалент александрийства в культуре. - И такой же бесплодный и выморочный!

Об этом и Шпенглер писал: что-то типа, что я, мол, юношам, которые ищут, чему посвятить свою жизнь, не советовал бы теперь идти в искусства, философию, всякую прочую культуру - все равно ничего хорошего им в этом не создать, ибо нынешняя эпоха нового александрийства не позволит. А лучше пусть идут в технику, государственное управление и т.д. - именно там теперь лежит центр жизни.

И это обидно. Потому что - а как же быть тогда нам, которые этого не знали и занялись таки искусствами и художествами? И что нам делать?

- А что делать, - ничего не поделаешь, будем жить как умеем, сочинять как выходит, - только и остается ответить.

* * *

Тем более, может, не все так и страшно.

Ибо теория о бесплодности александрийской эпохи - это, собственно, теория той же самой эпохи, школы аттицистов. Которые утверждали, что все хорошее и достойное давно (300-500 лет назад) написано в Афинах в их классический период, и нового ничего не надо, ибо лучше не напишешь. И все новое - третировали и изничтожали, и - изничтожили. Поэтому очень мало от александрийской эпохи и дошло. И вот они-то, с их "верностью классике", они-то и создали сохраняющийся до сих пор в сознании людей образ шумного и блестящего, но сухого и бесплодного александрийства.

А на самом деле, может быть, все и не так.