Поставил вот бестрепетной рукой нехорошую цифру 13 в заголовок, потом спохватился и подумал: надо бы по-американски пропустить, обозначить 12а, что ли. Но поленился делать "формат - шрифт - верхний индекс": Word стал капризничать, долго думать, не дай бог завесит систему...

Неделя еще была дурацкая - в разъездах и поездах, а какое же пристойное чтение может быть в поездах? Купил в киоске "Контроль" Виктора Суворова, ознакомился. Старательность умилила: воспроизводится какой-то из вариантов сказа, а чей именно - вспоминать лень. И без того смешно: рядом деликатно храпит китаец (зимой в купейном вагоне ездишь, как в СВ), а ты память напрягаешь, перебирая писательские имена ХХ века...

Но не Елену же Фанайлову в поезде читать: "Мне тридцать семь лет. Лет пятнадцать я наблюдаю, как мои друзья левитируют, меняют место жительства, сексуальную ориентацию и профессии, сходят с ума и возвращаются в него, испытывают сатори, неоднократно умирают и возрождаются, но, в сущности, остаются такими же мудаками. Мы были универсальными солдатами (послабее, допустим, наших родителей, зато умнее и изворотливее, как и положено младшеньким). Отчего-то мне странно сейчас смотреть нам в глаза: мы не изменились, если не успели умереть в физическом теле, но наши доблести оказались бессмысленными либо утилизированными различными вполне вампирскими и полуфиктивными службами и ведомствами. Однако нам никогда не сделаться воистину светскими людьми: в хорошем обществе не рассуждают на паталогоанатомические и судебно-медицинские темы более полутора минут. Доктор Чехов подвинулся мозгами, конечно, после Сахалина" (предисловие к сборнику "С особым цинизмом").

Вернулся в Москву, залез в сеть: ну ни фига себе! Любимая девушка Аделаида затосковала, Курицын штеко будланул Немзера (кому бы позвонить, спросить "остроумно": "Третьим будешь?"), Роман Ганжа и Елена Дьякова безжалостно куздрячат Буйду...

И везде какие-то темпоральные намеки: 70-е годы, застой, тоска, дикое поле... Простая арифметика поколенческих счетов и занимательная математика вычисления "своего круга" с квадратурой и без.

Да что ж за ключ такой в 70-х годах? Вспоминаешь, и никакого "застоя" в голове нет: это старшие друзья (учителя)-шестидесятники напускали тоски, читали между строк, разрушительно пили, слушали Галича и Высоцкого, хватались то за "деревенщиков", то за "эстонскую экспериментальную прозу", словно за спасательные круги, млели от одного только тембра голоса Анатолия Максимовича Гольдберга: "Глядя из Лондона...", понимаешь ли... А вступая в партию, считали необходимым пояснить ближнему кругу (особо трепетно - ученикам): должны же, дескать, и там быть приличные люди...

Терпеть я не мог тогда Галича и Высоцкого (этого потом, но прохладно, оценил), терпеть не мог разговоров о "социализме с человеческим лицом" и совсем уж зверел от Белова, Лихоносова и - странное завершение ряда, да? - Тарковского. Тарковский приехал в Иваново со своим "Зеркалом" в 75-м, на сцене стоял крепко похмельный и зубами скрипел, отвечая на редкие вопросы провинциалов.

Вспомнил, впрочем, почему после Лихоносова Тарковский на язык вылез: Лихоносов написал в 70-е какой-то роман со встроенной дискуссией о "Рублеве", и все это были чужие разборки, затоваренная романтическая бочкотара.

70-е отсюда, из 2001 года, видятся четко разделенными пополам: первую половину я слушал, а вторую - читал и писал, потому что началась эпоха диско и слушать стало нечего.

А с точки зрения слушания что такое были 70-е годы? Первая половина - пир горой, а потом довольно быстро - "где стол был яств...". К 76-му примерно году после непродолжительной дискуссии выяснилось, что "рок'н'ролл мертв", все в это послушно поверили и успокоились. Господствующее настроение первых лет было вот такое (Alice Cooper, 1971):

Well we got no choice
All the girls and boys
Makin all that noise
'Cause they found new toys
Well we can't salute ya
Can't find a flag
If that don't suit ya
That's a drag

School's out for summer
School's out forever
School's been blown to pieces

No more pencils
No more books
No more teacher's dirty looks

Well we got no class
And we got no principles
And we got no innocence
We can't even think of a word that rhymes

School's out for summer
School's out forever
School's been blown to pieces

No more pencils
No more books
No more teacher's dirty looks

Out for summer
Out till fall
We might not go back at all

School's out forever
School's out for summer
School's out with fever
School's out completely.

А к середине десятилетия сменилось вот таким (Jethro Tull, 1976):

The old Rocker wore his hair too long,
wore his trouser cuffs too tight.
Unfashionable to the end - drank his ale too light.
Death's head belt buckle - yesterday's dreams -
the transport caf' prophet of doom.
Ringing no change in his double-sewn seams
in his post-war-babe gloom.

Now he's too old to Rock'n'Roll but he's too young to die.

He once owned a Harley Davidson and a Triumph Bonneville.
Counted his friends in burned-out spark plugs
and prays that he always will.
But he's the last of the blue blood greaser boys
all of his mates are doing time:
married with three kids up by the ring road
sold their souls straight down the line.
And some of them own little sports cars
and meet at the tennis club do's.
For drinks on a Sunday - work on Monday.
They've thrown away their blue suede shoes.

Now they're too old to Rock'n'Roll and they're too young to die.

So the old Rocker gets out his bike
to make a ton before he takes his leave.
Up on the A1 by Scotch Corner
just like it used to be.
And as he flies - tears in his eyes -
his wind-whipped words echo the final take
and he hits the trunk road doing around 120
with no room left to brake.

And he was too old to Rock'n'Roll but he was too young to die.
No, you're never too old to Rock'n'Roll if you're too young to die.

И всех умнее (циничнее, профессиональнее) были Rolling Stones (1974):

If I could stick my pen in my heart
And spill it all over the stage
Would it satisfy ya, would it slide on by ya
Would you think the boy is strange? Ain't he strange?
If I could win ya, if I could sing ya
A love song so divine
Would it be enough for your cheating heart
If I broke down and cried? If I cried?
I said I know it's only rock 'n roll but I like it
I know it's only rock 'n roll but I like it, like it, yes, I do
Oh, well, I like it, I like it, I like it
I said can't you see that this old boy has been a lonely?
If I could stick a knife in my heart.

К чему я тут музыкальные мемуары развел? Да как-то вот читаешь коллег разного возраста, находящихся в депрессии разной глубины, и пытаешься себя уговорить:

I said I know it's only rock 'n roll but I like it
I know it's only rock 'n roll but I like it, like it, yes, I do
Oh, well, I like it, I like it, I like it...

• Предыдущий выпуск