Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Шведская полка | Иномарки | Чтение без разбору | Книга на завтра | Периодика | Электронные библиотеки | Штудии | Журнальный зал
/ Круг чтения / < Вы здесь
Голод 25
Практическая гастроэнтерология чтения

Дата публикации:  6 Апреля 2001

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

...Ну, так о Роднянской, о статье "Гамбургский ежик в тумане", как было обещано.

Андрей Немзер в своем беглом журнальном обзоре уже квалифицировал эту статью как "пораженческую", в чем - немалая доля правды. Говоря о прозе последних двух-трех лет, "пользующейся сегодня преимущественным вниманием критики" (впрочем, имен Роднянская называет не так уж и много - это М.Шишкин, А.Королев, Т.Толстая, М.Успенский, Л.Юзефович, М.Галина), Ирина Бенционовна признается, что у нее нет определенных и ясных критериев ее оценки ("гамбургская линейка ломается", "вовсю дует норд-норд-вест, при котором Гамлет безумен и сокола от цапли ему уже не отличить").

И это не личная беда И.Роднянской, а общекультурная проблема: "Сейчас культурное время (так мне кажется) переломилось круче, чем когда бы то ни было. Оно поставило под сомнение не состав судейских коллегий (с их истиной, добром, красотой, гармонией, мимесисом, аполлонизмом, дионисийством, народностью, историзмом и т.п.), а саму определенность эстетического суждения, различение удачи-неудачи в художественной деятельности".

Вот в чем, собственно, "пораженчество": во-первых, критик не может полноценно функционировать, когда "вовсю дует норд-норд-вест", "оценки "хорошо" и "плохо" становятся неуместны". А во-вторых (и в-главных) закончился огромный этап художественного развития. И - плохо закончился: "Искусство веками отдалялось от своей бытийной базы - Красоты, до поры, однако, не упуская ее из вида через все более сложные опосредования, через контрапункт светотени, через совершенство слога, опровергающее неприглядность натуры, через "враждебное слово отрицанья", отсылающее к идеалу. Но вот она скрылась из глаз совсем, и сразу все омертвело. Остались муляжи - забавные, роскошные, величавые". Тут же прогнозируется и нечто вроде "конца истории": "...продлится это долго. Потому что функционально соответствует тому дивному новому миру, куда нынче вливается и Россия". Мечтать, "что станется "потом", Роднянская отказывается: "Бессмысленно черпать образы будущего из прошлого. Лучше замолчать".

Все процитированное (увы, ссылку поставить могу лишь на содержание мартовского "Нового мира", потому цитирую обильно) - внушительная концептуальная "рама", в которую помещен довольно темпераментный (то есть страстно-пристрастный, справедливо-несправедливый, с обильным "чтением в сердцах" и новомировским протекционизмом, фирменно роднянский) разбор новейшей "хорошей плохой литературы".

Прочитав этот разбор, успокаиваешься по крайней мере насчет первого "пораженческого" пункта, то есть возможности/невозможности, а также плодотворности/неплодотворности функционирования критики в условиях кризиса критериев. Пугает Роднянская насчет "замолчать", но мне не страшно - на поверку очень даже бойко эта критико-аналитическая машина у Ирины Бенционовны работает, производя необходимое количество аргументов для подтверждения несущей "концепции" окончательного разрыва литературы с "первичным "текстом" жизни".

Здесь, в общем, никакого пожара нет, соглашаться и полемизировать с Роднянской довольно легко, ибо где-то она права (очень хорошо сказано о "филейных кусках, удостоверяющих уровень" письма), а где-то занимается излишней генерализацией частностей; где-то грубо заталкивает писателя коленкой в "нишу" "плохой хорошей литературы" (это относится прежде всего к Михаилу Шишкину, в котором, видит бог, гораздо больше традиционного писательского простодушия, чем изощренного, преднамеренного манипуляторства), а где-то правдами и неправдами спасает "своих" (Михаила Бутова и Ольгу Славникову) даже от подозрения в эстетической близости к модной новейшей словесности.

Это что касается "малого", "внутреннего" текста. Обрамляющий его "большой" провоцирует меня, с одной стороны, на неприличное школярское хихиканье (ох уж эта перманентная дискуссия о "литературе и жизни", "литературе и литературщине", какой эсхатологией ее ни приправляй), а с другой - заставляет внутренне подобраться, встать по стойке смирно и задаться кушнеровским вопросом: "Пленительна ли жизнь еще?", - и ответить, натурально, в соответствии с источником: "Пленительна еще!"

Ведь Роднянской, в сущности, не нравится не наличное состояние культуры и не текущая словесность, которая "плоха... оттого, что сменила ориентацию. Она обращена не к провиденциальному собеседнику, будь то Бог или потомок, а к тем, кому сгодится тут же".

Не нравится ей, что Адам и Ева когда-то яблочко съели. Запустили, понимаешь, все те процессы, от которых у нее нынче оскомина. Доказательство этого своего тезиса я могу разогнать еще тысяч на сорок знаков, но есть ли в том нужда?

Беда еще и в том, что по-настоящему упрекнуть Ирину Бенционовну можно разве что в непоследовательности: литература грешит против известного ей Идеала, Замысла, Плана, меняет предустановленную (кем?) ориентацию, искусство отдаляется (век за веком) от своей бытийной основы, а Ирине Бенционовне Роднянской по-прежнему интересно, что это там такое делается.

Греховный этот интерес дорогого стоит и, в общем, по-своему даже оправдывает существование "плохой хорошей литературы".

И еще пара слов. "Книжный мир, культурное производство, перешедшее на самообеспечение, без притока энергии извне. Закрытая система, обреченная на энтропию?" - так говорит Роднянская о новейшей прозе. А что, она тоже считает вслед за Бартом, что автор умер? Но ведь не приходит же ей в голову еретическая мысль, что умер другой Автор, которой в созданной Им "закрытой системе" есть единственный источник энергии?

Может быть, я и кощунствую, но для меня эта аналогия - нормальный рабочий инструмент.

Довольно удобный.


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Мирослав Немиров, Все о Поэзии 35 /06.04/
Барков.
Андрей Левкин, Кухонная герменевтика 6 /05.04/
"Амур и др." Евгении Лавут: жесткий романс о расставании автора с пишущим существом. Тексты сочиняет, конечно, существо: кто уходит, тому и извиняться.
Лиза Новикова, Книги за неделю от 4.04. /04.04/
Булат Окуджава в "Новой библиотеке поэта", "Я унес Россию" Романа Гуля, "Воспоминания" Варлама Шаламова. "Коммерсантъ": избранное.
Мирослав Немиров, Все о Поэзии 34 /03.04/
Бар.
Александр Агеев, Голод 24 /03.04/
Василий Аксенов все-таки очень хороший был когда-то писатель, - недаром почти все сочинители российской "альтернативной истории" впадают в стилистику его романа "Остров Крым". Всем им при этом фатально не хватает аксеновского юмора. Зато охотно подхватывается аксеновский "вещизм".
предыдущая в начало следующая
Александр Агеев
Александр
АГЕЕВ
agius@mail.ru

Поиск
 
 искать:

архив колонки:

Rambler's Top100