Русский Журнал / Круг чтения /
www.russ.ru/krug/20010517.html

Все о Поэзии 41
Мирослав Немиров

Дата публикации:  17 Мая 2001

"Бедное искусство"

То же, что и минимализм. Стремление обойтись как можно большим минимумом художественных средств. Главная движущая авангардистского искусства в течение всего времени его существования. Подробней см. "Черный квадрат".

- "Бедное искусство" в Азбуке Макса Фрая;

- "Бедное искусство" в Большом энциклопедическом словаре:

- "БЕДНОЕ ИСКУССТВО" (итал. arte povera) - термин, которым итальянская критика 1960-х гг. обозначила направление, близкое концептуальному искусству и минимализму (наиболее известные его представители в Италии -Я. Кунеллис и М. Мерц). Нарочито скудные, "бедные" предметы и символы лишь намекают на художественную идею, придавая последней таинственную недосказанность. Инсталляции в духе "бедного искусства" часто уподобляются руинам, что сближает его с археологизмом.

- определение минимализма в Кирилле и Мефодии:

- МИНИМАЛИЗМ (минимальное искусство), направление, сложившееся в западном изо-искусстве 1960-х гг.; поставило своей целью создание лишь "простейших структур", являющихся первоосновой творчества. Сформировалось в первую очередь в скульптуре. Мастера минимализма (напр., американские художники К. Андре, Д. Джадд, С. Льюит, Р. Моррис, Д. Флейвин), сближаясь с методами геометрической абстракции, выставляли "голые"и аскетичные, художественно не обработанные (обычно просто заказанные с фабрики) рамы, трубки, плитки, кубы и т. д., предлагая зрителю "начать сначала", с всеобщих законов формы и композиции.

Бедность

Ах, как хочется быть богатым!
Как это, братцы, приятно,
Ах как хочется, ну, например, ламбаду
Уметь танцевать развратно,

Всех присутствующих шампанским
Угощать направо и налево, -
Но положено быть мне штатским.
Страдать при том сильно с похмелья.

Ах как хочется, чтоб старались
Быть красотки еще красивей, и спецально чтоб именно мне притом нравиться;
В платья этакие, знаете, такие наряжались,
Подолы у коих раз вдруг - задираются;

Но положено быть мне нудным.
Положено быть угрюмым.
Думать свою е*аную думу,
Свою е*аную думу думать, -

Потому что ведь являюсь я поэтом!
поэту так положено, так хочут люди.
А иначе не поймет меня народ, ребята!
И поэзию мою ох не полюбит.

Лето 1990 Надым.

Вообще-то, автор пытался спародировать ходячие романтические представления о поэтическом образе жизни. Но и правда жизни в этом стихотворении также наличествует, ибо, в общем, примерно так оно действительно и есть.

2. Также следует написать о том, что вот для сочинения прозы, чем я занят последние шесть лет, а тем более такой, которой занят я, бедность как раз есть чрезвычайная помеха и тормоз; и вот я мрачно думаю сегодня с утра: может, ну ее в баню?

Может, признать, наконец, существующие реалии бытия, а именно те, что писать прозаические сочинения, а тем более столь больших размеров, я никак не в состоянии из-за отсутствия стабильности жизни, минимального достатка и проч.; и вот, при очевидной неспособности для меня этим всем обзавестись в обозримые сроки, может, взять да и выкинуть на фиг все эти сорок пачек понаисписанных мной бумаг и понасобранных картиночек, да и снова заняться жизнью и деятельностью исключительно личности, являющейся поэтом романтического направления? И сочинять в большом количестве стихи и с выражением их рассказывать всем встречным, выпив водки; и посещать всевозможные места публичных скоплений людей, и эпатируя и очаровывая всех, кто только под руку не подвернется; и ухаживать за барышнями; и вообще являть собой птичку божью, которая не знает ни заботы, ни труда, не сеет и не пашет, а только свистает соловьем?

Что очень вполне мне свойственно и привычно, - раз, и чему та нищета, в которой я непрерывно пребываю, не только не помеха, а лишь одно подспорье - два?

Да если учесть притом, что это будет не наглое шарлатанство, каковым является деятельность хитрожопов типа Летова, Кулика, Бренера и им подобных, пытающихся подзаработать деньжишек выдаванием себя за буйных, а это будет действительная правда, реализующаяся в написании действительно замечательных стихотворений, которые у меня вроде бы, сейчас опять порою начали получаться?

3. Да, вот так. А город Тюмень, между прочим, является одним из крайне немногих городов России, которому все эти преобразования 1990-х пошли на пользу, и который расцвел как невесть что в ходе их - как все равно, что Москва: офисы, банки, вся прочее ерунды - пролился на тюменскую землю самый натуральный золотой дождь.

И среди прочих моих упований, на которые я уповал, когда брался составлять пресловутую "Тюменскую Энциклопедию" было и то, что эти самые тюменские богачи в конце концов дадут мне денег на ее издание и на дальнейшие изыскания в этом направлении: в конце концов, елки так по голове, я же их сраный город описываю! И вообще являюсь первым и единственным писателем всесоюзного, так сказать, уровня, за всю историю этого города! Во всяком случае, ни единого прежде тюменского автора центральные, так сказать, печатные органы прежде не публиковали. Даже небезызвестный Лагунов дальше свердловского журнала "Урал" не продвинулся. Должен же у них быть патриотизм, ексель и наоборот! - полагал я, и даже был уверен, что он - есть. Ибо даже у меня он есть, а я-то что? Я в Тюмени и прожил-то, в общей сложности, не более 6 лет из 39 лет своей жизни!

Вот как же.

Ха-ха-ха - да и только.

4. Оганян об этом все 1990-е годы мне твердил: брось ты, говорил, писать - бесплатно! - про тюменских дураков, так ведь и погибнешь в голоде-холоде, и твои, кстати, тюменские дураки и стакан похмелки не поднесут, да еще и нос сморщат - фу, пьянь! Ибо любят тебя они только пока и доколе ты известный московский автор; а погибнешь под забором - так и тут думаешь, рвать на жопе волоса начнут и все такое прочее? Куда там! - говорил Оганян, - только и скажут, что - довы*бывался Немиров; а не фиг было вы*бываться; и детям будут своим рассказывать: растите, дети, смирные, растите аккуратные, не вы*бывайтесь ни в коем случае, а то был один такой Немиров, много о себе мнил, вы*бывался всячески - вот и довы*бывался, - так только и будет, убеждал меня Оганян.

И, вполне вероятно, что он прав.

Впрочем, и сам Оганян в конце концов довы*бывался - и именно такой, какую он и предрекал, оказалась всеобщая на его злоключения, реакция.

См. об этом "Бюллетень оппозиции".

Безалкогольный образ жизни

Бл*дь нах*яриться я на халяву сильно водяры хочу.
Я, впрочем, согласен и на свои, да откуда свои.
На табуреточке стоя, телепатическим в форточку криком кричу,
Всяко братков призывая: братки! ой-ой-ой, братки!

Х*й там услышат братки. Братки
За миллион двести тысяч лету отсюда рублей,
Кто не в могиле; к тому же они, дураки, -
Поужзашиты из них не менее трех четвертей.

Было бы проще бы, Летов я будь е*анат.
Было бы ясно, виновен кто в том, что вокруг.
Было бы ясно: гад Ельцын во всем виноват.
Было бы ясно: тукдык его, суку, цурюк.

Сам виноват: не фиг иметь тридцать шесть
Лет, а не двадцать семь.
А коли столько уже оглянулся, а есть,
Одно остается: терпеть, и еще, и совсем.

4 июня 1997, Москва

"Стоя на табуретке" - нынче у нас в доме так приходится курить: в форточку.

"Двести тысяч лету" - столько, по мнению автора, стоил в тогдашних масштабах цен, летом 1997, авиабилет до Тюмени, где и обитают его основные братки. Сейчас - наверно 1 200, то есть, по тем деньгам - более лимона!

"Летов" - герой подпольного панк-рока, в перестройку - ярый антикоммунист и сумасшедший обличитель КПСС, теперь - ярый коммунофашист, обличитель Е.Б.Н. и выступатель на анпиловских митингах с песней про Ленина, такого молодого.

"Поужзашиты" - в смысле, перешли на полностью безалкогольный образ жизни. К лету 1997 - Тер-Оганян А.С., Белозор М., Богомяков В., Куренко М., Федотов Е., и проч., и проч.

Вообще же, это хорошее стихотворение, правдивое.

Нахуяриться, действительно хотелось ужасно, денег действительно не было совсем, и так вот мечась ночью по 4,5 метровой кухне сестры моей Елены, куря в форточку стоя на табуретке, это стихотворение у меня нечаянно и сочинилось. (И еще несколько других: "Суки", например, и проч.) До этого у меня стихи - серьезные, а не только для смеха - не сочинялись уж лет пять, я думал, это дело уже вообще отмерло.

А тут как раз наступило и около пяти с копейками утра, и я побежал к метро, которое открывалось в пол-шестого, обманом в него проник (вынося руки вперед, когда идешь, нужно быстро зажимать ладошками глазки фотоэлементов), и поехал к Оганяну на Бауманскую, единственному, кто - - -, и растолкал его, только что легшего (чем он был крайне недоволен), все это ему прочел и потребовал водки.

Оганян, разбуженный чуть свет, да к тому времени уже и неоднолетний водконенавистник, был крайне не рад, но важность момента осознал, поднялся с постели, оделся, поскреб по сусекам, нашел остатки денег и повел меня купить мне водки: одного не отпустил: у нас район сомнительный, менты лютые, а у тебя вид совсем полного безумца.

И водки - купил.

И даже - две водки вышло! Он пошел покупать в один отдел водку, а меня послал с тридцаткой в другой за закуской, а я, конечно, не будь дурак, купил конечно никакую не закуску, а - - -

И потом сидел со мной, пока я эти две бутылки пил (сам ни капли ни-ни-ни), и слушал мой пьяный бред, и потом уложил меня спать, и еще припрятал мне на опохмелку.

Вот какой человек Авдей Степанович Тер-Оганян!

(Ну, правда, были случаи и обратного свойства, когда он среди ночи выгнал меня из дому из-за того, что я, якобы, насрал у него в коммунальном коридоре под дверью ("Ну, не ты, так значит баба твоя! А кто еще? Не Аня же Бражкина!), но при этом опять же не просто выгнал, а дал сто пятьдесят рублей на такси, понимая, что куда и как же, я пьяный в жопу, пойду посреди ночи.

Вот такой он человек.

(А насрал, как оказалось, Макс Белозор. В ту ночь его чего-то вдруг прошибло, и он насрал во многих местах, где-то около четырех.)

_______________

Что до "поужзашиты" - растет число! К нынешнему лету 2 001 - еще и Ю. Шаповалов, и Д. "Джейк" Пашкин, Дм. Врубель, и опять М. Белозор, который, было, расколдовывался, и даже сам автор этих строк! Который хоть и не зашит, но вынужден перейти на полностью безалкогольный образ жизни - насовсем! - под страхом немедленного развода.

Ох! Ох! Ох! Ох!
Ох! Ох! Ох! Ох!
Ох! Ох! Ох! Ох!
Ох! Ох! Ох! Ох!

_______________

Тут кое-кто говорит - ну не пить, вот велика беда!

Объясняю ему: не пить - это, друзья мои, на самом деле трудно, скучно, нудно, утомительно и изнурительно. Это кому кто если и не пил, кажется, ну и не пить - ну и что? А тот, кто всю жизнь кулдырил, тот обнаруживает: не пить совсем - да это все равно, что и не жить! А только влачить унылое существование: тоска, скука, вялость, однообразное течение непрерывных унылых будней, которые - - -

Каждый день все одно и то же,
Просто вовсе уж безнадежно.

Описание состояние человека, который раньше бухал, а теперь был принужден перестать, хорошо изложено во второй части книги М. Иванова "Банан", к ней - а также к моей на нее рецензии - и отсылаю.

_______________

Тут мне читатели задают вопрос, не пробовал ли я, раз так, водку заменить наркотиками. Не героином конечно, а там марихуаной, или грибами, или кислотой? Отвечаю: нет, не пробовал. Боюсь! Менять на старости лет алкоголизм на наркоманию - нет, это уж чересчур.

Об этом у Курицына в "Акварели для Матадора" хорошо сказано. Там у него Ельцын рассуждает сам с собой: "Все-таки есть в этих наркотиках что-то подленькое, гаденькое. Нюхать, колоться... Ты мужик? Так выпей, понимашь, стакан водки!"