Русский Журнал / Круг чтения /
www.russ.ru/krug/20010607_drag.html

Where have all the flowers gone
Аркадий Драгомощенко

Дата публикации:  7 Июня 2001

Графиня изменившимся лицом бежит пруду
Из известного

Локоны

Даже более, чем известного. Однако остается тайной, что именно входило в намерения мчавшейся к водам графини. Вообразить ее развевающиеся локоны, трен, вздымающуюся грудь, брюссельские кружева исподнего, равно как и горькую складку у рта - не составляет труда. Вопрос в другом. Зачем бежит графиня к пруду? Вожделеет ли она вечного упокоения в лилиях, встречи с Рудольфо Валентино или же стремится к водоему, дабы вырвать из затхлых зыбей Муму, чтобы в итоге постичь сатори? Вуаль графини непроницаема, а с другой стороны... похоже, русская словесность знает куда как больше затейливых гитик, помимо "муму", "графини", "капитанской дочки", "пиковой дамы", "войны и мира" и непременного "смешного человека". Существенно будет заметить, что ныне сакральную роль по их приумножению взяли на себя СМИ. И никаких Баден-Баденов. Сам же процесс производства персонажей стал радикально проще и эффективней. Раньше художник - пишется в учебниках - предлагал некую "модель", а наша задача типа состояла в том, чтобы обрядить чучело и обнаружить, что никакой это там не кадавр, а самое что ни есть жизненное явление. Для вящей убедительности прибавлялось магическое слово "типическое", то есть типа.

Времена меняются и все позиционируется (только за это вот слово я б выучил русский язык) по-другому. Процедуру можно описать таким макаром. Берем как бы живого, то есть на самом деле существующего человека, и, помещая его в силовое поле слухов, не отрывая глаз следим, как он превращается в некий феномен, который путем обратной связи вводится в игровую диспозицию не столько фигурой, сколько овеществленной позиционной функцией, которую и надлежит должным образом рассматривать в дальнейшем.

В обозримом "недавно" один из томов известного журнала российских интеллектуальных пейзан НЛО (за нумером 41) был целиком отдан на откуп подобной процедуре. В рубрике "новый журнализм" ее редактор не обинуясь сразу же выкладывает карты на бочку. Иными словами, подборка предлагаемых им материалов носит юбилейный характер, поскольку в 90-м году вышел первый номер Коммерсанта, а он, собственно, и есть альфа и омега новой журналистики, центральной фигурой которой является не кто иной, как Максим Соколов, автор "Поэтических воззрений россиян на историю". Эдакий Костомаров + Потебня. Хотя не берусь судить.

Лакан говаривал, что переводи мы слово за словом из предложенной фразы на язык собственных понятий, смысл пропозиции остался бы непонятым. Потому оставим попытки понять "поэтическое" в контексте россиян и их истории, поскольку история самого М.Соколова намного занятней и, возможно, поучительней. "Феномен стиля", узнаем мы от Олега Проскурина, автора одной из помещенных в рубрике статей, в пору молодости обитал в скромном, но "гостеприимном жилище", где однажды после какой бухни кто-то с девкой в руках сплясал на крышке проигрывателя, а проигрыватель (отечественный) возьми да не только не хрустни пополам, но к и последующему пользованию останься пригоден. Далее О.Проскурин, "анализируя дискурс", приводит целиком реплику М.С., которая, по его словам, будучи спонтанно произнесенной, "обнаружила однако исключительно-культурную ценность". Ну, реплика как реплика. Типа "возбраняют всевозможные злопыхатели наши патефоны за низкое качество, а понапрасну...". И так далее. Что в итоге получает у О.Проскурина титул "карнавального сопротивления". Оказывается, согласно другой статье, генезис "феномена стиля" и нашего маки М.Соколова уходит корнями в сентябрьское утро 75 года, "когда [увы, здесь я не в силах превозмочь себя и потому позволю привести фрагмент из мемуара Сергея Козлова] отворилась дверь и он в полном одиночестве (sic!) вошел в залу. <...>. Он был одет в коричневую бархатную куртку и узкие темные панталоны. Лицо незнакомца обрамляла пышная романтическая шевелюра, красивыми русыми локонами ниспадавшая до воротничка".

Это что, спрашивается, Сорокин написал?

Пейзаж после битвы

Как бы не так. Подозреваю, что это и есть "новая журналистика". Про нежную кожу пропускаем, про бант Falconis'a1, заколотый изящной булавкой, подавно, - sed pennnis cum illo2. Главное добраться бы до телевизора, чтобы воочию глянуть на неземное видение в ниспадающих локонах, в полном одиночестве перетекшее в залу славной передачи "Однако".

Однако же, как в песне поется: куда ушли все цветы? Где вежество, где соколок на дне очей? Наконец - блуза карнавального сопротивления? На картинке - здоровенный мужик в звериной (наверное, в неотъемлемо-"ироико-комической") бороде. По мере того как идет время и пьется пиво, "феномен стиля", невнятно жуя, переходит от подоплек к интригам, от интриг к тонким намекам на тайные силы и в свой черед к анализу того и другого. Леонтьев на фоне ироико-локонов производит впечатления Ронина, впавшего в ледяную ярость. Но он завтра. А М.Соколов сейчас.

И это все? Немного меланхолии, бормотания? Отнюдь. Тут надо привыкнуть. Притерпеться. А когда - привыкнуть, тогда просто услышать, что доносительство (стукачество) есть феномен, возникший в результате сложившихся отношений в относительно благополучных странах. Вот какой змеюке пририсовываем мы ноги. Почему же, ставит вопрос ребром "феномен стиля", это там возникает? Да потому, что люди там платят государству большие налоги. То есть, вот что получается: например, они до сих пор не сподобились перейти на "плоскую" шкалу налога, но даже не в этом дело. Суть в другом. Если вы платите налог, а кто-то не платит оного, стало быть, вы платите за другого, а тот, естественно, ничего не платит, а вы, следуя закону справедливости, доносите на того, кто не платит, и вот тут-то справедливость торжествует. Руссо. Причем, ясно, что достигая относительно сбалансированной справедливости, вы volence-nolence отдаете на заклание мораль, идеалы, нравственные ценности. То есть - духовное богаство, делающее нас непохожими ни на кого в подлунном мире. Поэтому, если перейти к низким налогам или, паче того, если платить никто не будет, то никакого института доносчиков вообще по жизни не возникнет, но, ежели рассуждать таким образом, нам придется согласиться, что тогда не будет и государства, для которого такой институт является весьма насущным, а коль скоро мы "все" хотим жить в сильном государстве, в демократической стране, которая по праву должна и будет одной из самых прекрасных (допускается - "сильных") стран мира, с которой все будут считаться (что значит: с нами, с вами), то само собой напрашивается вывод относительно неизбежности доносительства и самих доносов как таковых, которые в приведенном контексте являются заурядной государственной необходимостью. Все зависит, хотите ли вы, чтобы с вами считались. И так далее, можно начинать с начала, опять с начала, - кажется, это называется "репетативной" композицией.

- Во! - подумал я. Неужто присутствую при возвращении "стиля личности, сформировавшейся задолго до 1990 года". Умище-то! А ведь не пропил, как многие. Не растратил на семантические экзерсизы! Устоял. Как вошел одиноким титаном в университетский курс на заре туманной юности, так и остался один на поле типа "кто тебя усеял".

Не буду говорить о поистине волшебных мыслях, пробужденных логикой г-на Соколова. Утро есть утро, чашка кофе неизменна как в сущности, так и в атрибутах, а потом - заплыв в сеть, в russ.ru, где, продолжая размышлять о моральных ценностях, остается лишь ткнуть наугад мышью в синюю ссылку.

Покуда страница раскрывалась, сам - в НСН (Национальная служба новостей, Россия), а там с недоумением, поскольку еще никоим образом не предполагал, как все дальше свяжется, прочел о том, что Вице-премьер Валентина Матвиенко в ходе своей встречи с американским финансистом Джорджем Соросом опровергла заявление Сергея Ковалева о том, что ученым РАН необходимо информировать российские спецслужбы о зарубежных контактах. А вот "Эхо Москвы", прочел ниже, опубликовало директиву "О плане мероприятий по воспрепятствованию нанесению ущерба Российской Федерации", о которой накануне в Париже и говорил тот самый Ковалев и что нужно было опровергать пред лицом Сороса, а именно то, что руководство РАН должно по инструкции получать сведения о подготовке совместных работ, заявках на международные гранты, а также контактах российских ученых с иностранцами и публикациях их работ за рубежом. Но причем тогда налоги, о которых говорил Максим Соколов? Язык инструкции нам слаже и приятней.

Возвращение темы

Возвращаются не только темы или инструкции. Описывают круги умонастроения. И тогда все, как писал Эзра Паунд, сходится и ничто не требует толкований. Не требует никаких интерпретаций и статья Эрика Снарского "О стукачестве", помещенная на странице, которая в конце-концов открылась. Действительно, мы до сих пор совершенно неверно интерпретировали образ стукача. Непонятно, по какой причине, - пишет он, - они являли собой некрасивых, ущербных, порочных людей. А на самом деле стукач - узнаем мы - это нечто вроде обеспокоенного бюрократа, сообщающего власти сведения о противоправных действиях либо намерениях тех или иных лиц. Далее Эрик Снарский задается дьявольски хитроумным вопросом - "хорошо это или плохо?". Если перед нами, пишет он, истинно демократическое общество, то все госструктуры - "плоть от плоти" народа. Цели и задачи госструктур в целом соответствуют желаниям народа. А значит, любая деятельность, повышающая эффективность госструктур, в том числе и деятельность стукачей, большинством народа оценивается положительно. В обиде на стукачей лишь антиобщественное меньшинство - преступники. Такое вот "Pulp"-чтение, где все понимают, в каком месте нужно смеяться, - разумеется, для этого нужно изрядное время провести в кинозале. Большинство народа Иудеи, закончим мы, кинозалы не посещали по причине, возможно, бедности, однако тем не менее весьма положительно оценили деятельность Иуды. Впрочем, он решил по другому. Но это его личное дело, а не г-на Снарского. Как и каждого, не ставшего покуда народом в единственном собственном лице и числе.

Не ставшего "феноменом стиля", евразийским устроителем и так далее - список можно продолжать по желанию, а чтобы не тратить драгоценное время, отправимся мы лучше в музей города. На выставку. Выставки тоже некая часть народной жизни. Выставки также, если смотреть с птичьего полета, складывается во всевозможные узоры. Я видел странные выставки. Выставлялись катушки кабельных заводов. В одиночестве я ходил мимо стендов русского современного романа. О выставках самоваров или ружейных патронов времен первой мировой войны говорить не приходится. Эта тоже не особо распаляла воображение. Обычное дело. Простая незатейливая выставка, посвященная жизни ЧК, КГБ, ФСБ. Если не ошибаюсь, ее открывал даже сам Павел Николаевич Кошелев, второе лицо в "культуре" города. Странно все же сознавать на склоне лет, как меняется семантика всего на свете, но об этом потом, в следующий раз.

Примечания:

Вернуться1 "Записочки <┘> нередко подписывал "Falconis". Сокол. В словаре так.

Вернуться2 Корпоративное выражение той поры, - "ну и х** с ним". Перевод любезно предоставлен С.Козловым в корпусе текста.