1.

Питерская "Звезда" уже давно склонна к цикличным публикациям. Постоянные авторские рубрики, путешествуя по четным (или, напротив, нечетным) номерам создают свой особый, внутрижурнальный контекст. Есть в "Звезде" очень удачные циклы, как, например, недавно прерванная серия философских комментариев Бориса Парамонова. А есть циклы водянистые и неинтересные, такова, на мой взгляд, серия Игоря Сухих "Книги ХХ века".

Очень важно, что все эти серийные материалы располагаются в конце номера. Получается, что раздел поэзии и прозы находится в свободном плаванье (паденье), тогда как раздел рефлексий (эссе и критика) жестко структурирован. Есть о чем задуматься.

Недавно мое внимание привлек цикл, ближе всех расположенный к концу журнальной книжки, где далее - только тишина оглавления да список опечаток. Надежда Григорьева публикует здесь, ad marginem, беседы с деятелями культуры, до недавнего времени называемой "неофициальной". Игорь Смирнов и Дмитрий Пригов, Александр Иванов и Борис Гройс, Екатерина Деготь и Владимир Сорокин, интеллектуальный истеблишмент нарождающегося столетия. Кажется, именно поэтому "Звезда", журнал по большей мере шестидесятнический, сдается на откуп вездесущим постмодернистам с будто бы необязательного конца.

Кстати, шестидесятничество "Звезды" вытекает не из авторского актива и даже не из этико-эстетических установок подавляющего большинства публикуемых текстов, но из главных журнальных козырей - циклично печатаемых Иосифа Бродского, Сергея Довлатова и Андрея Битова. То есть наиболее эксклюзивными достоинствами журнала является интерес к литераторам, так или иначе, но шестидесятничество преодолевшим.

Именно поэтому (даже в случае и с - на первый взгляд - активно работающим в литературе Андреем Битовым) главные герои "Звезды" существуют на уровне распечатки "литнаследия". Получается, что процессы, прожитые и запечатленные ими в текстах (диалектика внутренней и внешней свободы), становятся актуальными для подавляющего большинства авторов и читателей журнала только сейчас.

Именно поэтому и призываются на помощь зело актуальные постмодернисты: их рассуждения свежи, точны и дерзновенны. Правда, напечатать пока Сорокина кишка тонка, да и контекст не тот, а вот беседу легко управляемую завести - сколько угодно.

Вот Надежда Григорьева и старается.

2.

В шестом номере пространство "Прозрачного общества" отдано диалогу с Вячеславом Курицыным. Только, против прочих бесед Надежды Григорьевой, велеречивых да обстоятельных, этот нынешний опыт выглядит каким-то коротким, обрубком. Всего два-три вопроса и два-три ответа, меньше странички.

Все дело, оказывается, в нерадивости приватизатора отечественного пм. Он де, в силу неаккуратности своей, не поддержал авторского замысла. И, как говорил Жванецкий, "в общем, ушел от ответа". За что Надежда Григорьева устраивает Курицыну публичную порку. Шуточную, игровую, но тем не менее ведь публичную - обнародуя служебную переписку со своим подопечным: так сказать, вскрывая прием, и в зело современном стиле "хай-тек'а" выворачивая швы и узелки замысла наизнанку.

Приведем эту часть текста полностью.

Sent: Thursday, March 29, 2001 1:53 PM

Subject: Re: начала интервью

Дорогой Слава, Если Вы мне в ближайшее время не ответите хотя бы на еще один из присланных мною вопросов, то я опубликую те ответы, что есть, в антураже электронного мусора. Берегитесь. Н.Г.

Дата: 29 марта 2001 г. 14:15

Тема: Re: начала интервью

Ой. А это все, что я ответил?

Это, так сказать, в качестве эпиграфа. Суровый человек эта самая Надежда Григорьева: сказала - сделала. Антураж электронного мусора сверху стильно оттеняет авторский копирайт "╘ Надежда Григорьева, 2001" снизу. Но на этом воспитательные меры автора интервью (см. копирайт) не заканчиваются. Ибо далее следует преамбула.

"Так закончилось мое электронное интервью с Вячеславом Курицыным, признанным пионером русского литературного Интернета, выпустившем недавно "на бумаге" (петербургское издательства "Нева") роман "Акварель для матадора". Осознав, что дальнейшее собеседование с ним в Сети невозможно (хотя в жизни мы иногда встречаемся в разных компаниях и о чем-то разговариваем), я решила осуществить угрозу и опубликовать в рубрике "Прозрачное сообщество" то, что есть. Я склонна считать подобную публикацию назидательным актом обнажения чужого приема, который, скорее всего, не выходит за рамки авторского бессознательного. Если на словах Слава провозглашает, что будущее и настоящее принадлежит Сети, то на деле он как будто опасается идти до конца по "истинному" интернетовскому пути, издавая книгу и ускользая от беседы on-line."

А, может быть, Курицын просто не любит халявщиков, желающих поживиться за чужой счет?

О простота, что хуже воровства; о шапка, горящая на голове, и бревно в глазу чужого человека: не то, что мните вы, природа!

Зачем Григорьева взяла и обнажилась, сняла одежды и раскрыла know-how искреннего и бескорыстного общения с новомодными истеблишментчиками! До сего момента материалы Григорьевой казались мне интересными, острыми и глубокими. Пока она сама, не под пытками какими, но совершенно добровольно не созналась, что не имеет к явленному нам содержанию никакого отношения.

То есть: острота и глубина бесед не есть плод ее журналистского мастерства и писательских технологий, но заслуга, целиком и полностью лежащая на плечах григорьевских подопечных.

А замысел действительно был весьма и весьма прекрасен: ты высылаешь тому или иному раскрученному персонажу список вопросов, придуманных сходу, минут за пять, а он пыхтит и старается, делая за тебя всю черновую (ведь даже магнитофонную запись расшифровывать не надо) и чистовую (уровень концептов!) работу.

Тебе даже тексты ответов набирать не приходится, просто переносишь их из файла письма в файл интервью - и дело с концом, можно бежать в журнал за гонораром. Именно за гонораром, так как готовое интервью тоже, ведь, можно по почте послать. Вот они, чудеса технического прогресса: ловкость рук и никакого мошенничества.

"Метод Григорьевой" не нов и напоминает мне способ обогащения Александра Маслякова, который тоже ведь открыл подобный, бесперебойный вечный двигатель, но только на телевиденье - под названьем "КВН". Суть способа в том, что молодые, энергичные, полные сил люди, стараются изо всех сил, придумывают и репетируют смешные репризы, а Масляков отбирает лучшее и выдает в эфир. Молодость и желание самоутвердиться не переведутся никогда, народная тропа на тропу квновской войны не зарастет, поэтому шоу будет продолжаться, а Масляков будет оставаться в нем главным действующим лицом. При том, что всю основную работу за него будут делать и делают молодые люди, обреченные на роль статистов.

Помимо бескомпромиссной вводки с объявлением джихада нерадивому подопечному, собственный интеллектуальный вклад г-жи Григорьевой в интервью с Курицыным ограничивается текстом уже приведенного электронного послания от 29 марта и тремя вопросами:

Сколько, если не секрет, конкретно платят за веб-деятельность Славы, хватает ли на жизнь или приходится подрабатывать?, -

второй вопрос:

"В Москве?" -

и, наконец: "Что, роман "Акварель для матадора" трудно давался?".

Це все...

Какая силу ума, тонкость игры, захватывающие воображение высоты осмысления предмета дискуссии, поразительная осведомленность в трудах и днях Вячеслава Николаевича. И сколь точный замысел - подцепить человека на крючок только что законченного романа, трепетное отношение автора к которому вошло уже у всех в поговорку.

Ну да, понятно, хочешь раскрутить Курицына на беседку, спроси у него про "Акварель для матадора", вот и будет тебе счастье.

Ну-ну.

Только Курицын не из тех людей, что в чужие игры играют. К творчеству его можно относиться по разному, однако, в чем-чем Курицыну не откажешь, так это в самостоятельности оценок и решений. Этим он нам, собственно говоря, многим и интересен.

Но Надежда Григорьева, у которой план горит, которой текст нужно сдавать к сроку, в тонкости писательской психологии проникать не хочет. Привыкшая жировать за чужой счет, она типа устраивает Курицыну выволочку, на самом деле публично высекая саму себя. Ну, хочется человеку обнажения приема, криков "тень, знай свое место" и "А Григорьева-то - голая!". Что ж, их есть у меня. Берите, не жалко.

Все это, между прочим, очень точно ложится в психоаналитический контекст все того же шестидесятничества:

• паразитирование на чужой идеологии, воспринимаемой как неотъемлемая часть твоего собственного хозяйства;
  
  
• поразительная глухота во всем, что касается непосредственно эстетических моментов;
  
  
• оголтелый эксгибиционизм (публичная демонстрация родовых травм и пробелов воспитания) и непреходящий вуайеризм (подглядывание в щелочку за чужими, чужеродными методиками - например, за властью);
  
  
• желание всем навязать свою точку зрения: Григорьева и подумать не может, что у Курицына могут быть самые разные резоны не отвечать ей. Может быть, он занят. Или новый роман пишет... Но нет: "опасается и ускользает", враг пойман за руку, обнаружен и пригвожден;
  
  
• трамвайное хамство оппонентам: радикальнее и гаже ругаются только православно ортодоксальные;
  
  
• четко дозированная смелость: выволочка, но - игровая, де несерьезная, постмодернистская, правда же?!

3.

Вся фишка в том, что подобные претензии можно легко применить и ко мне, автору этой самой неожиданно для меня самого острой отповеди незнакомому мне человеку (нужно ли объяснять, что к самой "Надежде Григорьевой" как к человеку я никаких личных претензий не имею, и работаю в своем тексте с ее - текстуальным же - образом).

Можно, конечно, было бы закольцевать претензии на саму Григорьеву, сказав, что я "обнажаю чужой прием", сканирую чужую эстетику и т.д.

Но - поступлю честнее.

Признавшись, что подобная оголтелость в большей или меньшей степени свойственна всем нам, происходящим "родом из детства". Необходимы чудовищные интеллектуальные и душевные усилия для того, чтобы преодолеть в себе этот самый пресловутый совок, уже давно и безнадежно слипшийся в структуре личности российского человека все с тем же пресловутым шестидесятничеством.

Вот для того, чтобы понять и зафиксировать механизм работы журналистского, но и типичного хамства, я затеял этот текст, по объему уже значительно превысивший случайный и необязательный первоисточник.

Теперь, чтобы круг замкнулся, необходим еще один человек, который публичным "назидательным актом" захочет привлечь к "ответственности" уже меня, указать на мои личные и поколенческие недостатки, коих, разумеется, немерянное количество.

Да и гонорары в Русском Журнале, почти убежден, выше, чем в "Звезде".

Ждем-с.

г. Челябинск