Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Шведская полка | Иномарки | Чтение без разбору | Книга на завтра | Периодика | Электронные библиотеки | Штудии | Журнальный зал
/ Круг чтения / < Вы здесь
Шесть Букеров: выбери своего лауреата!
Дата публикации:  7 Декабря 2001

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

В канун торжественного объявления очередного лауреата премии Smirnoff-Букер (06. 12. 2001) литературный критик Андрей Немзер, предполагая шесть возможных исходов ристалища, написал шесть статей - по одной на каждого финалиста. Лауреатом премии Smirnoff-Букер стала Людмила Улицкая. Отклик Немзера появился в газете "Время новостей" (07.12.2001). Однако редакции РЖ показалось интересным познакомить город и мир с тем, что критик сказал бы в тех пяти случаях, если бы судьбе было угодно сделать другой выбор. Мы уговорили Андрея Немзера предоставить свои статьи в наше распоряжение: немного поколебавшись, он согласился.

Победа свободы

Лауреатом премии Smirnoff-Букер стал Анатолий Найман

Есть какой-то особый шарм в том, что премия, родившаяся в Англии и десять лет назад удачно пересаженная на русскую почву, присуждена роману Анатолия Наймана "Сэр" - книге об Исайе Берлине, чьи личность и судьба в равной мере сопряжены с Россией, где он родился, и Британией, где прошла большая часть его жизни. Ребенком вывезенный из отечества, Берлин стал истинным англичанином, никогда не забывая, что говорить он начал на русском языке. Потому и смог стать для Анны Ахматовой "гостем из будущего". Потому и роман о нем оказался книгой необходимой - в прямом смысле слова - той, которую не обойдешь.

Главная мысль Берлина, отлившаяся в его "стать", - мысль о свободе. Эта же мысль организует книгу Наймана, названную романом отнюдь не по прихоти автора. Свободный человек не встраивается ни в канон научно документированной биографии, ни в импрессионистический коллаж личных воспоминаний. Найман, немало общавшийся с сэром Исайей и проштудировавший разнообразную "берлиниану", почувствовал, как его знакомец выскальзывает из жанровых сетей. Ключ к тайне "сэра" был предложен самим Берлином, не желавшим, чтобы его величали "философом" или "филологом", избравшим для себя ироничную аттестацию - "не математик".

Берлин, конечно, был "философом и филологом", как был он "евреем", "русским", "англичанином", "оксфордцем", "гражданином мира", ахматовским Энеем, приятелем прославленных политиков, писателей и музыкантов, обладателем многих наград, членом престижных клубов, мастером публичных лекций или мужем своей жены. Более того, всякую из своих "ролей" он вел с блеском и воодушевлением. И все же ни одна из его "ролей" в отдельности, ни их "сумма" не могли выявить особости этого "не математика". Для того, чтобы приблизиться к Берлину, Найману потребовалось от него удалиться - соположить судьбу своего героя с совсем другими судьбами, реальными или вымышленными: латвийских евреев, погибших при нацистской оккупации, тезки-однофамильца, ставшего в СССР гениальным авантюристом, страстного мыслителя, заложившего душу чекистскому дьяволу, просветленного монаха... В этих "зеркалах" открываются неуловимые прежде черты Берлина, "альтернативные" судьбы проясняют контур судьбы искомой. Сэра Исайю нельзя истолковать. Как свободу. О нем и о ней можно лишь напомнить. Что и сделал своим романом поэт Анатолий Найман.


Дайте им обезьяну

Лауреатом премии Smirnoff-Букер стал Сергей Носов

Как известно, с премированным романом "Хозяйка истории" случилась история. При объявлении шорт-листа возник вопрос, каким манером туда угодило сочинение, впервые напечатанное "Звездой" в 1999 году (см. "Время новостей" от 10 октября). Судьи, проигнорировавшие прежнее предупреждение (см. "Время новостей" от 10 сентября), отвечали путано: с одной стороны, мы не библиографы, чтобы такую ерунду учитывать; с другой - в журнале только треть текста была. Масла в огонь подлила весть о том, что один из членов жюри - Вадим Назаров - издал "Хозяйку истории" в подведомственной ему "Амфоре" (номинировало роман издательство "промежуточное" - "Петрополь"). В итоге трем членам букеровского комитета поручено было две версии романа прочесть, сличить и сделать выводы. Они и сделали: "Хозяйка" приросла не на две трети, а процентов на сорок, журнальный вариант на Букера не выдвигался, тысячу долларов (награда для попавших в шорт-лист) вытаскивать из писательского кармана неудобно, так что пусть жюри само с Носовым разбирается.

Жюри разобралось. Не запрещенное - разрешено, стыд не дым, частое повторение имен Носова и Назарова прибавит автору читателей, а издателю-судье - покупателей и менеджерской славы. Кто сказал "а", должен сказать "б". Так Сергей Носов стал нашим десятым "букероносцем". Подобного за десять лет русского Букера еще не случалось. Все бывает в первый раз.

Бесцеремонность решения перекрывает его безвкусицу. "Хозяйка истории", роман о женщине-медиуме, что во время половых актов открывает тайные замыслы иностранных правительств, писан бойким журналистским слогом, вовсю эксплуатирует скабрезность "сюжетообразующей" темы и часто сбивается на невольную самопародию. Рассчитан он на хихикающего "умника", которому очень хочется выглядеть "продвинутым". Потому представляет некоторый социологический интерес.

Обсуждать "Хозяйку истории" глупо. В получении премии Носов не виноват. Он жертва. Кстати, новый его роман посвящен трудной доле пиарщиков и называется "Дайте мне обезьяну". Это первая часть любимой сентенции главного политтехнолога, что завершается вполне банально: "...и я сделаю из нее депутата (губернатора, президента и т. п.)". За обезьяну не поручусь, но сделать из среднего беллетриста букеровского лауреата и впрямь можно.


Поступок

Лауреатом премии Smirnoff-Букер стал Алан Черчесов

Этого, кажется, не ожидал никто. Удивлял уже прорыв романа "Венок на могилу ветра" в шорт-лист. Слишком мощна эта книга, выросшая из кавказских мифов, усвоившая уроки русской классики и опыт многих достижений западной словесности ХХ века, но написанная так, будто ни Толстого, ни Фолкнера, ни Маркеса никогда не существовало. Слишком большого читательского напряжения требует упрямый и гордый тяжеловес Черчесов, этот "слон в посудной лавке" оглядчивой новой словесности. Слишком многие читатели (включая профессионалов) сочли непомерным труд по преодолению этой громады. Журнал "Знамя" напечатал лишь фрагмент романа, позднее выпущенного в питерском издательстве "Лимбус-пресс": силу письма и масштаб замысла оценили, но читателей испытывать не стали. И сходно: Черчесов вошел в тройку призеров "экспертной" премии Аполлона Григорьева, но главную награду уступил поэту Вере Павловой.

Нет резона сравнивать Черчесова с Павловой или его реальными конкурентами по букериаде - Анатолием Найманом ("Сэр") и Александром Чудаковым ("Ложится мгла на старые ступени"): все четверо большие писатели. Но Черчесов находился в наименее выигрышной позиции - без сложившейся харизмы и почти без поддержки в прессе. Мифопоэтический эпос совсем не в моде, а истовая серьезность, с которой прозаик спрашивает: что есть одиночество, любовь, грех, верность, долг, страсть? - провоцирует скептические улыбки. Тем большее уважение вызывает жюри, разложившее в шорт-листе весьма корректный и элегантный пасьянс ("всем сестрам по серьгам") и вдруг обрушившее стереотипы.

Можно гадать, что всего более пленило букеровских судей. Богатство слога, заставляющего с гипнотической отчетливостью видеть лесные заросли, заснеженное поле, огонь в очаге, бурную реку, взмыленную лошадь? Сюжет, что, начинаясь нарочито медленно, взрывается катастрофической развязкой, при свете которой разом вспоминаешь все, о чем шла речь прежде? Изощренное исследование характеров, позволяющее увидеть в романных персонажах и мифологических перволюдей, и резко очерченные индивидальности? Или все это вместе? Или могучая воля писателя, сквозящая в каждой фразе его многостраничного повествования? Как бы то ни было, решение жюри - поступок, родственный тому, что совершил, написав "Венок...", Алан Черчесов, - поступок очень значимый для нашего литературного сегодня.


Победа России

Лауреатом премии Smirnoff-Букер стал Александр Чудаков

Кажется, иначе и быть не могло. После "знаменской" публикации роман-идиллия Александра Чудакова "Ложится мгла на старые ступени" был сердечно встречен несхожими читателями, в прессе на него откликнулись не только критики, но и прозаики, "ОЛМА-ПРЕСС" выпустило книгу в расширенной редакции, книга стала лидером продаж на ярмарке non/fiction. На этом фоне меркли замечания о "старомодности" сочинения и его "нероманной" природе. Но ведь могли эти блеклые "соображения" сказаться в решающий миг. К чести жюри, не сказались. Премии удостоен роман, не только воссоздающий бытие настоящей России под большевистским гнетом, но и самим фактом своего появления свидетельствующий: Россия жива.

Читая книгу Чудакова о военной и послевоенной жизни городка на границе Сибири и Казахстана, вспоминаешь двух классиков. Это Некрасов, умеющий видеть Русь разом "забитой" и "всесильной", Некрасов "Мороза...", "Дедушки", "Зеленого шума", "Железной дороги". "Немота перед кончиною подобает христианину" - строку из "Орины, матери солдатской" шепчет, умирая, дед рассказчика, тот дед, что казался ему не только самым умным, добрым и сильным (это правда), но и всемогущим (увы, нет). Шепчет, не умея простить большевикам того, что они сделали с Россией. А рядом Чехов с его острым переживанием ценности всякой личности, контрастным советскому отношению к человеку как к "материалу", Чехов, завороженный любым талантом (мастерового, врача, певчего, лесовода, путешественника...) и печально глядящий на "недотеп", что пробалтывают свою жизнь и страну. Не часто сопрягаем мы этих писателей - Чудаков дал почувствовать их родство, единство той традиции, что вскормила героев и автора романа.

Роман развеял мнимые и пагубные антитезы: любовь к природе не помеха любви к слову, сила - душевной тонкости, аристократизм - связи с народным миром, вера - знанию. В высшем замысле "частности" подразумевают друг друга. И противостоят нежити. Рассказчик счастлив, что в детстве видел Вернадского, создателя теории "ноосферы". Рассказчик признается, что всех более в своей жизни ненавидел Лысенко, насильника природы и мысли.

В книге Чудакова есть щемящая красота, артистическое благородство и богатая, ветвящаяся, мысль. Но внятны они лишь тому, кто ощущает свою сопричастность России. Как хорошо, что чувство это присуще членам жюри. Как много людей воспримет их выбор с живой благодарностью.


Как заказывали

Лауреатом премии Smirnoff-Букер стала Татьяна Толстая

Ну наконец-то букеровское жюри удостоится всесторонних похвал. Ну наконец-то премию получил роман, который читают все-все-все - от продвинутых тинэйджеров до седовласых мэтров, от простодушных любителей фэнтези до рафинированных снобов. Ну наконец-то поставлены на место зоилы, что-то вякавшие про вторичность слога, бессвязность сюжета и банальность идеологических примочек. "Кысь" - это класс. Класс - это "Кысь".

Правда, пришлось-таки два дня понервничать. После того, как Толстую почтили "Триумфом" за "общий вклад" в сокровищницу отечественной культуры, жюри могло поддаться гипнозу ложного "гуманизма": не хорошо, мол, две награды подряд одному автору выписывать - деньги всем нужны. Но не оплошали букеровские судьи - постояли за честь художества. Как можно про какие-то там приличия вспоминать, когда речь идет о всенародно признанном шедевре. Хватит, натерпелись: мало того, что Пелевину с Акуниным ничего не дают, так и Толстую ухитрились трижды чарой обнести (ни тебе Антибукера, ни премии Аполлона Григорьева, ни "Национального бестселлера"). Пробил час истины, восславлено высокое искусство. "Кысь" - это класс. Класс - это "Кысь".

Одна незадача. Станут говорить, что решение продиктовано политкорректностью, которую не раз славно клеймила Толстая. Дескать, прежде ни одна дама у нас Букера не снискала. Значится же в десяти шорт-листах одиннадцать женских фамилий (ныне на награду, кроме "Кыси", претендовал "Казус Кукоцкого" Людмилы Улицкой, чьи "Сонечка" и "Медея и ее дети" досягали шорт-листов 1993 и 1997 годов).

До финалов не добирались многие сильные писательницы - такие, как Светлана Василенко, Марина Вишневецкая, Нина Садур, Галина Щербакова. То, что не удалось им и более удачливым - прорывавшимся в шестерки претендентов, - получилось у Татьяны Толстой. И это лучшее подтверждение тому, что не в политкорректности тут сила. А в том, что "Кысь" - это класс, а класс - это "Кысь".


Первая леди

(Текст опубликован в газете "Время новостей" от 07.12.2001)

Лауреатом премии Smirnoff-Букер стала Людмила Улицкая

Свершилось. Впервые премия за лучший русский роман года попала в женские руки - лавры снискал роман Людмилы Улицкой "Казус Кукоцкого" (М., "ЭКСМО-ПРЕСС", 2001). Характерно, что в десяти шорт-листах "русского Букера" значится всего одиннадцать женских фамилий (ныне на награду, кроме Улицкой, претендовала Татьяна Толстая с романом "Кысь"). До финалов не добирались такие сильные писательницы, как Светлана Василенко, Марина Вишневецкая, Нина Садур, Галина Щербакова. То, что не удалось им и более удачливым - прорывавшимся в шестерки претендентов - Людмиле Петрушевской ("Время ночь", 1992), Нине Горлановой (при поддержке мужа-соавтора Вячеслава Букура; "Роман воспитания", 1996), Ольге Славниковой ("Стрекоза, увеличенная до размеров собаки", 1997), Ирине Полянской ("Прохождение тени", 1998), Александре Чистяковой ("Не много ли для одной", 1998), Александре Васильевой ("Моя Марусечка", 1999), Виктории Платовой ("Берег", 1999), Марине Палей ("Ланч", 2000) и Светлане Шенбрунн ("Розы и хризантемы), получилось у Людмилы Улицкой. Правда, с третьей попытки: в 1993 году на премию претендовала ее "Сонечка", в 1997 - "Медея и ее дети".

Политкорректным решением пахло загодя, но триумфу Улицкой сильно помог "Триумф" (премия за "общий вклад" в российское искусство), коим 4 декабря почтили ее конкурентку - Татьяну Толстую. Конечно, нигде не записано, что нельзя получать две награды на одной неделе, но все-таки присуждать вторую как-то неловко. Кроме того, жюри учло два обстоятельства: послужной букеровский список Улицкой (сколько можно в очереди стоять!) и "приятность во всех отношениях" ее аккуратной прозы.

Благодать да и только. Гладкие "культурные" тексты, чувствительно приправленные эротикой, иронией, "еврейской темой" и "метафизикой", год за годом публикует респектабельный "Новый мир" (так было и с последним романом). Коммерчески ориентированное "ЭКСМО" свой поход по современную прозу начинает именно с Улицкой, перекупив ее у менее деловитого "Вагриуса". За девять лет восхождения писательницы на Олимп (первой приметили "Сонечку"), кажется, лишь два литератора (писатель и критик) публично выразили недовольство ее работами. Остальным Улицкая по сердцу. Идеальное чтение для дачи и пляжа. Мило, трепетно, в меру современно. Не хуже Марининой, но интеллигентно. Публика этой премии будет только рада.


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Александр Агеев, Голод 62 /07.12/
Я восхищен успехом Татьяны Толстой. Имея за плечами два с половиной томика прозы, получить премию, которую дают по совокупности многодесятилетних заслуг - это и впрямь триумф самоотверженного пиара. А русского Букера получила Улицкая - такой вот вышел "казус Кукоцкого": ниже Букер еще не падал.
Сергей Александровский, "От Чосера до Фернандо Пессоа" /06.12/
Интервью с переводчиком. Настоящий поэт, владеющий иностранными языками, приходит к стихотворному переводу неминуемо. И если этот жанр окажется ему по душе - поэт неминуемо "состоится" как переводчик. А допустима ли в переводе строка-другая, заново продиктованная Музой, и органически прирастающая к оригиналу - решайте сами.
Александр Агеев, Голод 61 /04.12/
Многие современные тексты я читаю как бы из-за недружественной спины писателя, который меня знать не знает и при этом свято убежден, что я обязан терпеть весь его подростковый "беспредел". Но классикой, как одеялом, надолго не накроешься: жизнь требует ежедневного труда адаптации к ней, и актуальное чтение здесь вроде мобилизующего тренинга.
Елена Калашникова, "Встреча с "живым" Галимаром..." /04.12/
Последние дни ярмарки "Non-fiction". Полемика на "Семинаре по проблемам современной детской литературы". Встреча с директором издательского дома "Gallimard". Презентация труда Ю.Н.Афанасьева "Опасная Россия". Круглый стол на тему "Толстые журналы в Интернете". Презентация книги Умберто Эко "Как написать дипломную работу".
Мирослав Немиров, Все о поэзии 78 /03.12/
Внутренняя рифма.
предыдущая в начало следующая
Андрей Немзер
Андрей
НЕМЗЕР
URL

Поиск
 
 искать:

архив колонки:

Rambler's Top100