Не так давно еще ровные ряды книжек с одинаковыми обложками были признаком так называемого "мещанского" жилища, где обитал средний читатель, предпочитавший "макулатурные" книжки, вложение денег в Библиотеку всемирной литературы и престижные собрания сочинений. "Библиотека поэта" и "Литературные памятники" были предметом собирательства чуть более образованной когорты армии читателей. Впрочем, и они, как истые книжные вуайеристы, не слишком часто раскрывали увесистые томики, наслаждаясь видом одинаковых книжных корешков на самодельных полках (с трудом могу представить себе читателя, кому пригодились все выпуски литпамятников, стоившие в полном собрании бешеных денег).

Итак, серия: предмет интеллигентской гордости, выгодное капиталовложение и услаждение взора. За последние несколько лет издание книг "сериями" стало серьезным способом для привлечения покупателей, о чем не раз уже говорилось и чего не скрывают сами издатели (серии издательств "Амфора", "Азбука", Захарова, ЭКСМО и т.д.). Несколько иная история - с более амбициозной и менее коммерческой затеей - с поэтической серией клуба "Проект ОГИ". Ее существование вписывается в общую концепцию клуба, сформулированную следующим образом:

На сегодняшний день клуб ставит перед собой цель не только создание еще одной площадки современного культурного процесса, фиксации его нынешнего состояния, но и стремится управлять самим процессом, создавать адекватную сегодняшнему дню форму бытования литературы, расширять аудиторию и формировать вкусы. (...) В современной городской среде необходимым, на наш взгляд, является создание "пространства культуры", где встречаются авторы и аудитории разных возрастов, мировоззрений и стран. "Пространство культуры", которое вызывает соревновательность, создает востребованность и порождает вкусы.

Впрочем, вписывается, но - не вполне. Первое впечатление от просмотра всех книжек серии подряд - это непринужденный пробег по московской (доминанта - явно московская) литературной жизни за последние десятилетия: от старшего поколения (А.Николев), круг Иоффе-Сабурова (В.Коваль и М.Айзенберг), московский концептуализм (А.Монастырский), "Московское время" первой (Б.Кенжеев) и второй волны (Г.Дашевский и Д.Веденяпин), минимализм (И.Ахметьев), "Эпсилон-салон" (Н.Байтов), клуб "Поэзия" (Ю.Гуголев и А.Туркин), "Полуостров" (Н.Звягинцев), "Вавилон" (Д.Воденников и А.Анашевич), немножко Питера (А.Найман и В.Кривулин) и даже "заграницы" (Т.Венцлова). Это единое, достаточно замкнутое литературное пространство, включающее несколько поэтических поколений, влияющих друг на друга и перекликающихся друг с другом. Достаточно явен определенный угол зрения с неким перекосом в "московскую тусовку" - в силу места издания и вкуса составителя (верней, как обозначено в выходных данных - консультанта, Михаила Айзенберга): например, ни из СМОГа, ни из круга Черткова пока никого нет, хотя книжка смогиста Аркадия Пахомова планировалась, что следует из заявки на премию "Малый Букер" 2000 года.

Логично было бы предположить, что сочетание в рамках одной серии имен известных и новых, стихов из самиздатовских архивов и свежих, только вчера написанных текстов - ловкий и предсказуемый коммерческий ход: окупаемые издания "мэтров" позволяют печатать и молодых поэтов.

Но "громкие" имена на обложках "поэтической серии" ОГИ звучат все же в достаточно узком кругу специалистов и любителей. Андерграундная поэзия из "запретного плода" и элитарной литературы стала сразу объектом истории литературы, миновав период "народной" популярности или хотя бы минимальной известности и изданности. Эти "классики" вполне маргинальны, что, очевидно, и стало причиной выбора именно их текстов в серию: Л.Иоффе, Е.Сабуров, А.Волохонский, А.Найман, А.Монастырский, А.Николев и в меньшей степени Г.Айги (две книжки достаточно официального и известного поэта, хотя и достаточно маргинального в кругу других шестидесятников, выглядят на фоне других изданий серии несколько странно - особенно после выхода его шикарной книги-альбома "Разговор на расстоянии").

Да, конечно, эти тексты актуальны сейчас в качестве истоков современной поэзии. Но их давно пора уже издавать прилично, в академических рамках/сериях, с комментариями и вступительными статьями. Здесь же тоненькие брошюрки Иоффе и Сабурова, Сатуновского и Николева оказываются то ли почетным балластом, то ли достойным обрамлением для новой поэзии.

Из двух пуантов серии (публикация былого самиздата и популяризация молодой поэзии) - при всем уважении и любви к андерграунду - самиздатовский пафос явно проигрывает. Что характерно - авторы новые, молодые, выпускающие в ОГИ первую-вторую книжку, - не только актуальнее, но гораздо интереснее, читабельней, проще, доступнее и ближе мэтров и классиков, изданных здесь же и призванных вроде бы составить фундамент серии, задать некую поэтическую планку.

Происходит ненавязчивое переключение внимания потенциального читателя стихов со знакомых имен, с чтения мэтров, проверенных и любимых, - на новую российскую поэзию. Сведущий читатель, настораживающийся на привычное легендарное самиздатовское имя - будь то Сатуновский, Монастырский или Волохонский, непременно повертит в руках симпатичные книжечки, да и присмотрится - к похожим, столь же симпатичным, стоящим рядом. Попадется ему сборник Кибирова, например, а рядом с ним, чуть светлее цветом обложки - Михаил Гронас. А то, глядишь, перепутает, да и схватит Гронаса вместо Кибирова, не разглядит... Жаловаться, впрочем, вряд ли вернется. Ибо Гронас оказывается - очень хорош.

Молодые имена практически неизвестны: у Александра Белякова, Михаила Гронаса, Евгении Лавут и Кирилла Медведева в ОГИ вышли первые книжки, у Дмитрия Веденяпина и Алексея Денисова - вторая, у Александра Анашевича, у замечательных Дмитрия Воденникова и Николая Звягинцева - третья, у Марии Степановой - одна из трех, появившихся практически одновременно, в одном 2001 году. Каждая из этих книг, при всей разномастности творческих индивидуальностей, может стать ньютоновым яблоком: ешче Польска-то не сгинела! Есть, оказывается, стихи, которые можно читать, и авторы их еще живы, молоды и прекрасны во всех отношениях.

И этим прежде всего огишная серия отличается от второй "главной поэтической" серии - от "Автографа" "Пушкинского фонда", где ставка делается главным образом на известные, шестидесятнические - и в этом смысле беспроигрышные, имена (И.Бродский, Б.Ахмадулина, Е.Шварц, Л.Лосев, В.Соснора, А.Битов и прочие), а молодежь допускается в качестве приправы (В.Зельченко, П.Барскова, М.Степанова, Б.Рыжий); тогда как в серии проекта ОГИ молодые авторы и мэтры представлены в пропорции примерно 50 на 50.

Соперничество двух серий очевидно и доходит до смешного: мало того, что и там, и там печатаются Кибиров, Кривулин, Кенжеев и Степанова - оно выражается весьма забавно в оформлении книжек: "Пушкинский фонд" печатает автограф стихотворения на контртитуле, ОГИ - на последней странице обложки, играя со шрифтом, начертанием, межстрочным расстоянием; цвета обложек - примерно одинаковые, у ОГИ, правда, поразнообразнее и поярче (особенно хорош новенький Медведев красного цвета с названием "Все плохо").

В оформлении ОГИшной серии есть некий самиздатовский дух, обаяние простоты и лаконичность дизайна, что особенно заметно в не склеенных, а только скрепленных брошюрках ("Как надо жить - чтоб быть любимым" Дмитрия Воденникова, "Софья" Анатолия Наймана, "За Красными воротами" Михаила Айзенберга, "Xenia" Алексея Денисова). Небольшие книжечки ОГИ, помещающиеся в карман, - наверное, идеальная форма для публикации лирических циклов и книг стихотворений; книга стихов и прозы А.Туркина "Точка сингулярности [о природе физических тел]", странно толстенькая, на фоне изящных брошюрок выглядит несколько неуклюже. В таком минимализме, впрочем, есть немалая доля московского хорошо оплачиваемого эстетства: отдать 30 рублей (а то и больше) за тоненькую книжицу за пределами Москвы решится не всякий любитель поэзии, о чем пенял уже в рецензии на книгу Воденникова Александр Уланов.

Закономерна поэтому, но иногда обидна ограниченность аудитории серии - за пределами Москвы книги эти мало распространяются, даже в Питер попадает не все и в небольшом количестве. Это, да еще прямая привязанность к клубу ОГИ (где проходят не только презентации новых книжек, но и поэтические вечера, и просто спонтанные литпосиделки, где и Пригов с кружкой пива, и Воденников с чашкой кофе) прибавляет самиздатовско-ностальгическому аромату серии очаровательный и старомодный привкус "кафейности". Тусовочность, кафейность, "восторги самиздата"... - в отличие от американской поэзии, современной русской далеко до продажи в супермаркетах.

Но все же, все же... Серийность неизбежно будит букинистический инстинкт, к которому примешивается и наслаждение - для глаза и осязания: выстроить по авторам, по любимости, по хронологии, потом - по цвету, провести ладонью по одинаковым корешкам. Снять с полки несколько книжек и взвесить их в руке, погладить чуть шероховатые обложки, поставить обратно и полюбоваться ровным рядом...