Во всей полемике, развернувшейся вокруг да около прохановского "Гексогена", мне важно одно. Ольшанский поднял голос свой против монополизации литературной жизни "вавилонской" тусовкой. Литературная жизнь по "Вавилону" - кто не клубится с нами, тот не литература. В основу этого ставится довольно сомнительный постулат: "Писатель должен участвовать в литературной жизни". Черта лысого он должен участвовать! Когда я пишу, мне должно быть все равно, что скажет об этом Кирилл Медведев, Дмитрий Воденников, Александр Солженицын, Владимир Путин.

Азъ, грешный, каюсь, поучаствовал "на заре туманной юности" (апрель 1994 года) в ихних камланиях, но, заметив неладное, отошел. Не знаю, кем бы сделался по прошествии 8 лет, кабы остался при "Вавилоне", - может быть, записным участником литератных "салонов" или корром кузьминского листка - но ничуть не жалею, что, вопреки отговорам Мити Кузьмина, поступил в Лит, съел пару пудов соли, повидал перебывавших на нашем семинаре самых разных поэтов - от покойного Владимира Соколова до ныне здравствующего Гандлевского.

Я нашел свою поэтику - это звучит громко, но это так. Я искал ее сам - без помощи постинтеллектуалов, постконцептуалов, вообще - постпоэтов. Я не хочу, чтобы поэзия превращалась в "аську для интеллектуальцев" с френд-листом десятка онлайновых читателей оной. Когда на фестивале молодой поэзии, в названии которого мелькает международный (!), из год в год рецитируют одни и те же, по большей части, маргиналы.

Я считаю, что маргиналы должны оставаться маргиналами, а не считаться "надеждой русской поэзии" и ее "выдающими" (как говаривал покойный Славецкий) представителями. И гомосексуалисты, которые ничего больше, кроме гомосексуалистов, вот именно должны сидеть и не петюкать или идти себе замуж/жениться за веб-дизайнеров, инсталляраторов, дефибриляторров или что им там больше нравится и не называть это искусством. То же касается бисексуалов и гетеросексуалов - это прозвание не дает еще ровным счетом никакого права.

Я отдаю должное продвиженческому умению Кузьмина, который оных маргиналов выставил так, что они теперь суть записные надежи и опоры русской словесности. Но поэзия происходит от слова "песня" (см. у словенцев и сербов - "песник" - поэт). "Песник", который читает по бумажке свои "умствования" - вирши, написанные не головой даже, а головкой члена, николиже не станет ни читаемым, ниже почитаемым басником (чешское от "баять") промежду кого бы то ни было. Затем, что поэзия, изгубившая музыку и волшбу, бесплодна и праздна.

ВАВИЛОН - ЭТО "РУССКОЕ РАДИО" ОТ ЛИТЕРАТУРЫ. Это то, что нам рассказывает телевизор о жизни, то есть НИЧЕГО. Это те цветы, о которых мы знаем, живя в городе, - то есть одуванчик, роза и тюльпан. Это не "цветущая сложность" и многообразие, а мертвящая гиль.

• Станислав Львовский. Это зоология
• Дмитрий Ольшанский. Выводить на снег и расстреливать, или Наша Цветущая Сложность
• Иван Давыдов. Дмитрий Ольшанский и его роль в русской (консервативной) революции