Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Шведская полка | Иномарки | Чтение без разбору | Книга на завтра | Периодика | Электронные библиотеки | Штудии | Журнальный зал
Тема: Литературная ситуация / Круг чтения / < Вы здесь
Выводить на снег и расстреливать, или Наша Цветущая Сложность
Дата публикации:  15 Апреля 2002

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Льву Пирогову с любовью посвящается

Поэт-графоман и рьяный демократ Станислав Львовский разозлился на мою покаянную статью в "Независимой Газете". Отвечаю.

1. Львовский пишет:

Но все полезно в меру. А тут какая мера? На наших глазах со страниц крупнейшего рецензирующего издания страны (теперь новое, еще лучше, в цвете, тираж сорок семь тыщ сто пятьдесят экземпляров) слезают консервативные мальчики в шортах и начинают на всех подручных стенках выводить огненными баллончиками "менетекелупарсин", подсмотренное в отрывном календаре за 1913 год. Публика рукоплещет, мальчики номинируются на премии по разделу "литературная критика", а не получив этих премий, с удвоенной энергией начинают гнобить. Поневоле даже самый вменяемый и знающий критик задумается о том, почему эти персонажи издают газету, а он, хороший критик, работает-работает как каторжный - и ничего.

Что ж, практически полное отсутствие интереса читающей публики к премии Аполлона Григорьева, вручаемой этими самыми каторжно-хорошими критиками, - уже наглядный показатель того, чего на самом деле стоят эти литобозреватели и литература (Вера Павлова, Дмитриев, Славникова, Бутов, Слаповский, Вишневецкая), ими пропагандируемая и руководимая. Что там Григорьев, когда полный провал русского Букера в девяностые - не что иное, как приговор этим "толстожурнальным" господам. Спонсоры премий уводят деньги, посетители магазинов берут Сорокина и Солженицына, слависты игнорируют. Тираж журнала "Наш Современник" - и то выше, чем у "Знамени". Либеральная (серая, бездарная, злая) плесень едва не загубила русскую литературу. В итоге консервативным мальчикам (я не ношу шорты, я ношу джинсы) приходится брать кое-что на себя.

2. Львовский пишет:

Есть еще несколько объектов особой ненависти - свободный стих, например. Поразительно в этой истории то, что восемь из десяти (нет, я не считал, это для красного словца, но думаю, что не сильно ошибусь) рецензий Дмитрия Ольшанского посвящены книгам, вызывающим у него сильнейшее раздражение, которое выливается в трамвайное хамство зарвавшегося люмпена, - как в случаях с отзывами на книги Елены Фанайловой и Евгении Лавут. Даже когда Ольшанский пишет о том, что ему нравится (вот, к примеру, стихи Дмитрия Воденникова, которые и мне нравятся тоже), он не может удержаться от брани в адрес человека, впервые Воденникова напечатавшего.

Да, действительно, я не люблю мутной псевдо-авангардной графомании а-ля тексты Станислава Львовского, Линор Горалик, Данилы Давыдова, Дмитрия Кузьмина и прочих товарищей, полагающих, что рифма и размер в поэзии - вещь ненужная и бессмысленная. Что русский стих должен мимикрировать под нынешний американский. Что поэты бомжового вида должны бормотать свои "верлибры", закрываясь от аудитории в 10 человек своими вшивыми длинными волосами.

А я люблю стихи Дмитрия Быкова. Я, к вашей пущей ненависти, традиционалист, и ваша проблема, мои дорогие "новаторы", в том, что я все равно окажусь прав - потому что ваш либерально-авангардный поносный поток сознания не нужен никому, кроме родственников и знакомых автора, а "регулярные" стихи будут жить вечно, благо люди любят декламировать и заучивать их наизусть.

Господа же вроде Д.Кузьмина, С.Львовского и И.Кукулина на протяжении девяностых годов дурили голову всем тем, кто интересовался современной поэзией. Результатом этой деятельности стало то, что современной поэзией больше не интересуется никто.

Мудрый Иосиф Виссарионович Сталин называл такие вещи "вредительством".

3. Львовский пишет:

Далее Ольшанский пытается привлечь на свою сторону покойного Виктора Астафьева... Не знаю, что сказал бы Астафьев о нынешнем фаворите Национального Бесцеллера (спасибо, Саша), но вспоминается мне один эпизод - Митя, может, его и запамятовал, а я вот помню. Когда в 93-м году любимцы г-на Проханова опубликовали в газете "День", то есть в теперешней "Завтра", письмо о том, что, мол, спасай Россию и прочая, Виктор Петрович выступил с заявлением о том, что письма этого не подписывал. И еще там было: "Не верьте ни единому слову".

Неизбежный раскол и гневная полемика между "коммунистами" (Проханов) и "чистыми" патриотами (В.Астафьев, А.Солженицын, Л.Бородин) - очень важный, интересный, сложный сюжет. Однако здесь я могу сказать лишь одно: в ситуации, когда циничные, напропалую прогрессивные "плюралисты" вроде Львовского превращают русскую словесность в "поле разработки инновационных типов письма", прости Господи за этакий жаргонец, священный долг расквасить этим плюралистам физию объединяет и консервативных противников, и консервативных же сторонников газеты "Завтра" (я, кстати, отношу себя к первым). То же самое, кстати, повторялось в истории не раз - так, чтобы унять испанскую революционную шваль в 1936-1939 году, под знаменем Крестового Похода каудильо Франко объединились прежде несовместимые монархисты и буржуа, аристократы и крестьяне, карлисты и фалангисты, объединились, потому что унимать вредителей, пытающихся уничтожить литературу, семью, государство и частную собственность, действительно нужно. А уж после дискутировать между собой. Иначе:

Иначе - верх возьмут телепаты,
буддисты, спириты, препараты,
фрейдисты, неврологи, психопаты.
Кайф, состояние эйфории,
диктовать нам будет свои законы.
Наркоманы прицепят себе погоны.
Шприц повесят вместо иконы
Спасителя и Святой Марии.

Так вот не дай-то Бог.

4. Львовский пишет:

Журналист Ольшанский стоит на защите экономических интересов крупной национальной буржуазии, цель которой заключается в том, чтобы закрыть, по возможности, все рынки, в первую очередь - рынок идей, принять прогрессивный трудовой кодекс безо всяких там профсоюзов, загнобить нетрадиционные конфессии вроде католиков и прочее в этом духе. Я, заметьте, вовсе не отождествляю эту позицию с позицией нынешней власти. С позицией власти завтрашней - очень может быть.

А вот это уже очень интересно - потому что тут со своей мелкой обиды литературного графомана, чье позорное время вакуума в поэзии закончилось, Львовский переходит на политику.

Да, мы уже имели удовольствие наблюдать эпоху, когда всемерное преуспеяние кривляющихся ("вменяемых" то есть, это у них слово такое) адептов "рынка идей" оборачивалось агонией русского искусства, когда нетрадиционные конфессии чуть не довели до сумасшедшего дома тысячи людей, а католики выгоняли православных из храмов на Украине, когда миллионы русских за пределами РФ подвергались травле со стороны чистеньких и сытеньких "европейцев" (Латвия, Эстония), когда русская литература никем не читалась, потому что не было возможности ее читать, - ведь не печатали тогда у нас литературу, одиноким был "Вагриус", зато в избытке лаяли кулики, срали бренеры, изгалялись курицыны, писали верлибры львовские и слово "Бог" в газетах принято было писать с маленькой буквы. Мы эту эпоху наблюдали. И вот теперь она кончилась, утонула в том самом сортире осени 1999 года, в правозащитно-демократический рай недр которого я радушно приглашаю своего оппонента. Да, нынешняя власть - по сути глубоко либеральна, и потому во многом наследует прежнему позору, однако власть "завтрашняя", и в этом Львовский прав, будет иной. Невозможно издеваться над таким, мягко говоря, насыщенным пространством, как русская литература, так долго. Как сказал бы Галковский, подходит время "лапушками потоптать кое-кого".

5. Львовский пишет:

Вот тогда, конечно, уже придется не петюкать - с достоинством принимать власть в разных ее формах и проявлениях, не упорствовать в злом индивидуализме. Иными словами, понимать порядок. Скажи это, Митя, главному редактору Ex Libris Игорю Зотову. И писателю Лимонову скажи, автору упоминаемой тобою в снисходительно-благожелательном тоне "Книги мертвых". А то петюкают чего-то. Порядка не понимают. Сказано сидеть в тюрьме - сиди, не рыпайся.

Насчет Зотова не знаю, а вот Лимонов точно сидит за то, что этот самый порядок, в отличие от либерального нашего правительства, понимает. Кстати, в последней книге редактора "Круга Чтения" Олега Проскурина, которую малообразованный Львовский скорее всего и не читал, точно передана техника наездов еще царской прогрессивной жандармерии на почвенный "Московитянин" и поддержки белинских "Отечественных Записок". Ведь власть (начиная с восемнадцатого столетия) - она же либеральна, она здесь единственный европеец и регулярно выступает против традиций собственной страны.

6. Львовский пишет:

Современное, секулярное, либеральное общество объединяется надеждами. Я убежден в том, что есть осуществимые и конкретно обоснованные оптимистические сценарии политического развития, которые приведут нас к тому, что количество насилия и жестокости уменьшится и мир станет лучше (да, я серьезно, я очень серьезно). Я полагаю, что нет ничего важнее конкретных людей и их жизней, в которых случайность является в своем роде синонимом свободы, индетерминизма┘ Это, может быть, и утопия, но я хотел бы жить в обществе, где главной является триада, предлагаемая Ричардом Рорти: случайность, ирония и солидарность.

Здесь у Львовского закончилась не только литература, но и политика, и начался наивный мировоззренческий бред. Жизнь, Станислав, да будет вам известно, кончается смертью. "Надежды" же ваши, все из себя секулярные и современные, будут обращены в кровавую кашу строгим "калашниковым" варвара из третьего мира, который придет на руины христианского мира, разрушить который помогли ему такие "гуманисты", как вы. Однако христианину теперешний упадок иерархий и неизбежное наступление конца времен не страшны - ибо Дом наш не здесь, а вот ваши "оптимистические сценарии" и вас - "либералов, леваков, либертарианцев" ждет мало того что некрасивый, скверный, но еще и бессмысленный финал. Вы ссылаетесь на уроки истории и на большевиков - так вот помните Шингарева и Кокошкина, неутомимых "приват-доцентов" из Временного Правительства, взывавших к "царству свободы" и клеймивших "черносотенцев"? Помните, что с ними стало, когда желанное царство свободы наконец пришло? Их первыми закололи штыками, оптимистичный вы мой, первыми.

Вас не интересует смерть - зато смерть интересуете вы.

Когда либеральных господ, исповедующих "Боклишку и Спенсеришку" (Розанов), "выводят из-за стола" (снова Розанов) на снег - пуля виноватого находит.

7. Необходимый эпилог.

Ко всему этому нужно добавить то, что обсуждавшиеся выше проблемы либерализма и консерватизма, свободного стиха или мелкой дури, крупной буржуазии или "рынка идей", этих критиков и тех критиков - на самом деле не столь существенны.

Как подчеркивал мой любимый писатель Ивлин Во - "всякие разногласия в конечном счете есть разногласия теологические".

Мой оппонент - поклонник разнузданной, бесстыдной, самодовольной свободы в самых разнообразных ее проявлениях. В виде нескончаемого вольнолюбивого верлибра. В виде глумления изысканно европеизированной и, соответственно, чеченофильской элиты над собственным народом ("Пидарасы" - сказал Хрущев", как писал С.М.Гандлевский). В виде господства прагматики литературного и прочего пи-ара (которым, кстати, занимался Львовский) над сколько-нибудь осмысленными сочинениями. Словом, он - пелагианец, и все ему позволено.

А мне представляется, что только Принудительность, Неравноправие и Предопределение - есть единственная возможность развития индивида - так, чтобы из него не вышел либеральный даун, "буржуа в пиджаке". И в этом я, безусловно, солидарен с Константином Леонтьевым, аллюзивных отсылок к которому в моей статье необразованный, как я уже говорил, Львовский не заметил вовсе.

"Я не спичрайтер, я копирайтер скорее...", - объяснял он в одном интервью.

Копирайтер вы, копирайтер. Им и останетесь.

А мы вас закопаем.


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие статьи по теме 'Литературная ситуация' (архив темы):
Станислав Львовский, Это зоология /12.04/
В газете "Ex Libris НГ" напечатана фашистская (никаких ярлыков!) статья Дмитрия Ольшанского "Как я стал черносотенцем". Богемные мальчики, оправдывающие концлагеря необходимостью вернуть русской литературе былую витальность, являют собой пример скудоумия, исторического беспамятства и безответственности.
Мария Левченко, Книжный вуайеризм для начинающих маргиналов /11.04/
Поэтическая серия клуба "Проект ОГИ". Авторы новые, молодые, выпускающие в ОГИ первую-вторую книжку, не только актуальнее, но и гораздо интереснее, читабельней, доступнее и ближе мэтров и классиков, изданных здесь же и призванных вроде бы составить фундамент серии.
Владимир Губайловский, "Промежуток" /11.04/
Можно провести параллель между литературной ситуацией 1924 года и 2002, между "Промежутком" Тынянова как мгновенным снимком поэтического пространства - и опросом Курицына. Сегодняшнее ощущение "промежутка" - ощущение "вакаций", отдыха перед подъемом. Ситуация требует не столько прямого творчества, сколько переоценки ценностей.
Александр Агеев, Голод 71 /11.04/
Одна мысль приходит в голову после бесстыдных пиар-кампаний последних недель: как все-таки хорошо и правильно иметь еще одну профессию и зарабатывать на жизнь не одной литературой. Самое лучшее - быть капитаном дальнего плавания, как Виктор Конецкий, и с высоты капитанского мостика чихать на непристойную окололитературную возню.
Олег Дарк, В каком смысле "нет литературы"-2 /10.04/
Отсутствие "отличного от тебя" - противника, союзника, врага или друга - приводит к характерной для современной русской прозы недраматургичности. Так и в современной драматургии. Сочетание: "мне неинтересны чужие судьбы" и "пишу для театра" - кажется сейчас очень естественным.
Дмитрий Ольшанский
Дмитрий
ОЛЬШАНСКИЙ
dmitriolshansky@yahoo.com
URL

Поиск
 
 искать:

архив колонки:

архив темы:

Rambler's Top100