Действующие лица:

Эдвард Радзинский - председатель Попечительского совета литературной премии "Дебют", мыслитель и моралист.

Дмитрий Липскеров - сопредседатель Попечительского совета, тоже мыслитель и моралист.

Ольга Славникова - координатор премии.

Александр Кабаков - председатель жюри.

Николай Кононов - член жюри.

Григорий Остер - член.

Илья Кукулин - член.

Дмитрий Кузьмин - язвительный поэт.

Мария Ремизова - язвительный критик.

Олег Проскурин - резонер.

Хор, по большей части - молчащий.

Время действия - 23 апреля 2002 года. Место действия - Мраморный зал Дома Журналиста (Москва, Никитский бульвар, д. 8-а)

Ольга Славникова. Дамы и господа! Я имею честь открыть пресс-конференцию, посвященную объявлению старта литературной премии "Дебют-2002". Слово предоставляется нашему многоуважаемому попечителю.

Эдвард Радзинский. Премия "Дебют" представляется мне очень важной для России. Может быть, самой важной на сегодняшний день из всех существующих. Потому что перед нами незнакомцы, которые идут в жизнь. В сочинениях, присланных на конкурс, новое поколение само рисует свой портрет. И этот портрет жутковат...

Я хотел бы предложить особую премию - за книгу, в которой нет мата. Впрочем, премию такую вручать не придется, потому что не будет такой книги. Вот недавно я в солидной газете встречаю рецензию на книгу "Словарь современной ненормативной лексики. Том первый. Х*й". Все правильно. Ничего удивительного. В заголовке только одна ошибка: "х*й" - это давно уже нормативная лексика. Ненормативно все остальное Я недавно был в пяти мировых столицах, где выходят переводы моих книг. И всюду я встречал группки наших туристов. И вот всюду, повторяю - всюду - я слышал от них только эту самую лексику. Идут по Риму два молодых человека, между ними девушка... И они объясняются между собой одним матом!..

Раньше, когда "ненормативную лексику" употреблял Веничка Ерофеев, это было актом сопротивления. У меня у самого есть пьеса, в которой буквально через слово зашифрована матерная лексика. И это тоже было актом сопротивления ханжескому советскому официозу. А сейчас матерное слово выражает не дух сопротивления, а дух криминального беспредела, криминализацию общества. Вся молодежь говорит и мыслит только так. И литература этому способствует. Меня не покидает ощущение, что уже явился Грядущий Хам.

Когда я читаю тексты наших молодых, я задаюсь вопросом: а умеют ли они иначе? Раньше я приходил на заседания жюри премии "Дебют" в начале и в конце его работы. Сейчас я хочу прийти и в середине, чтобы понять: пишет ли вообще кто-нибудь по-другому? Или, может быть, жюри зарубает все то, что выходит за рамки этого криминально-блатного жаргона?..

Александр Кабаков. Любезнейший наш Эдвард Станиславович задал тему нашему разговору. Я согласен, что язык наших молодых литераторов ужасен, хотя, честно сказать, меня тревожит не столько мат, сколько вообще безъязычность. Вот у меня на службе вся молодежь пишет "апплодисменты". Я ввел правило: за "апплодисменты" - штраф 300 рублей. Сначала все вроде бы приняли новые правила игры, а потом ко мне подошла девочка и спросила: "А не могли бы Вы объяснить, почему, собственно, "аплодисменты" нужно писать с одним "п"? - "А почему с двумя?" - "Ну как почему? Так по-английски пишется..."

Мы должны помнить: выросло новое поколение - по советским меркам необыкновенно образованное. Они знают по одному-два иностранных языка, как минимум. Но русский язык перестал для них быть священным предметом. Он стал просто одним из предметов. Жизнь стремительно меняется. Кого-то это может радовать. Меня - нет. Мне - может быть, в силу возраста, привычек, воспитания - хотелось бы сохранить многое из прежнего положения вещей. Мне хотелось бы, чтобы участники нашего конкурса (а тем более - его финалисты и победители) оказались чуть более старомодными, чем большинство "продвинутых" представителей их поколения. (Кстати, рукописи, в которых встречается слово "продвинутый", я не принимал бы к рассмотрению...)

Сейчас большинство молодежи, стремясь поспеть за модой, рвануло к носу корабля. И это стало опасно. Мне бы хотелось вытащить из этого поколения консерваторов, чтобы сохранить баланс.

Николай Кононов. Я с волнением смотрю на молодое поколение. Я не упрекаю его за использование ненормативной лексики. Я думаю, что нормы вообще сместились и границы ненормативности растворились. Проблема в другом - как бы вообще не проглядеть в молодежи ростки нового и талантливого. Там, где нащупываются новые оттенки смысла, новые значения слова. Вне зависимости от того, "нормативно" это или нет... Вот в интернете встречаются иногда чудовищные по своей безвкусице псевдонимы. Вот "Шиш Брянский". Сначала думаю - как глупо! Но прочитал - какая поэзия! Каков мир, выстроенный в этой поэзии!.. Как бишь его реальное имя? Да, Кирилл Решетников... А ведь в его стихах ненормативной лексики более чем достаточно. Но это выражает определенный языковой опыт, опыт поколения... Не надо вновь пытаться надеть на литературу пояс верности. Ключи от замка, скреплявшего этот пояс, потеряны, и не надо пытаться новые выковывать...

Радзинский. Есть такой замечательный христианский принцип: "Все позволительно, но не все полезно"!". Не должны мы развращать...

Кононов. Вы знаете, я в школе работал, я не боюсь, что литература вообще способна кого-либо развратить в этом отношении. У меня однажды в классе две девочки подрались - я из слов, которые они при этом употребляли, знаю только половину. Об остальных только догадываюсь - спросить постеснялся, неловко было обнаружить собственное невежество.

Григорий Остер. Я спешу заверить Эдварда Станиславовича, что тексты с ненормативной лексикой, представленные по номинации "Детская литература", рассматриваться жюри не будут.

Илья Кукулин. Вопрос не в том, какой словарь писателем используется, а в том, в какой мере он художественно оправдан. Что касается сценки с русскими туристами, столь темпераментно описанной Эдвардом Станиславовичем, то проблема, я думаю, не в последнюю очередь - в русских экскурсоводах. Мне тоже довелось быть недавно в Риме. И вот я вижу, как перед аркой Тита стоит группка русских туристов, а гид им вещает: "Вы видите перед собою величественное сооружение...". "Величественное сооружение"! Мне сразу же захотелось бежать. Да от такого языка куда угодно убежишь - хоть в "ненормативную лексику".

Я согласен с Николаем Кононовым - интересны прежде всего авторы, которые умеют выстраивать в своих текстах тонкие смысловые связи, которые по-своему работают с языком. Улица корчится безъязыкая... И новый, ожидаемый мною автор создает язык, которым можно и браниться, и разговаривать, и давать мир по-новому, не воспроизводя бесконечные расхожие клише. На прошлых конкурсах обнаружились авторы, которые уже умели это. Надеюсь, что и на нынешнем таковые найдутся.

Радзинский. Речь идет не об "экспериментах" и новом видении мира. Речь идет о криминализации нашей жизни, нашего языка. И о том, что литература способствует этому процессу. Между тем, сказано: "Кто соблазнит малых сих, тому лучше на свет не родиться".

(Обращаясь к Кукулину) Вы правы: Улица корчится безъязыкая. Она ищет писателя, который дал бы ей Слово. А ей дают все то же. Ничего нового, кроме траханья, наркотиков и мата. Я не хочу, чтобы моей дочери говорили: "Эй ты, п*зда, подойди к телефону". Не хочу.

Я понимаю: то, что я говорю, не круто. Это просто "против течения". Вот вокруг меня сидят писатели, которым это интересно. И сижу я, который это ненавидит. И я чувствую, что, находясь здесь, участвую в грехе. Вы перебороли!

Славникова. Честно говоря, я разделяю мнение Эдварда Станиславовича...

Дмитрий Кузьмин. У меня тогда вопрос к Ольге Славниковой. Каким образом вы, разделяя мнение Эдварда Станиславовича, проголосовали на прошлом конкурсе за присуждение премии Шишу Брянскому, чье творчество...

Славникова. Потому что он поэт.

Кузьмин. Так он поэт благодаря тому, что употребляет ненормативную лексику, или вопреки тому, что употребляет ненормативную лексику?

Славникова. Это некорректная формулировка вопроса. У настоящего поэта невозможно отделить сущность от формы...

Кузьмин. Ага...

Липскеров. С точки зрения православия мат - это великий грех.

Кузьмин. В таком случае я обращаю свой вопрос и к г-ну Липскерову. Каким образом вы, убежденный в том, что мат - это, с точки зрения православия, великий грех, дали первое место Шишу Брянскому?

Липскеров. Проглядел, грешен. Бес попутал.

Мария Ремизова (из зала). Правильно ли я поняла, что теперь "Дебют" позиционируется как православная премия?.. Если так, то это даже интересно и нетривиально. Только необходимо об этом заявить прямо и отчетливо - не в кулуарах, а в положении о премии. Можно объявить, что "Дебют" - это конкурс православный. Чтобы авторы, которые под православные критерии не подходят, не беспокоились...

Кононов (озабоченно). Я не могу участвовать в православном жюри. Я, знаете ли, католик.

Липскеров. Вот тут девушка-журналист беспокоится насчет православия...

Ремизова (с негодованием). К счастью, я давно уже не девушка. Мне 42 года!.. А профессия моя называется - литературный критик.

Липскеров (озадаченно). Ну, я не знал, что и слово "девушка" сейчас воспринимается как неприличное...

Оживление в зале

Липскеров (с вызовом). Господа журналисты, если вы хотите большего скандала, то мы вам еще подкинем. Градус повысим. Давайте!

Олег Проскурин (при слове "скандал" ожививляется и просит слова). Поразительно, что на первый план в сегодняшней дискуссии выдвинулись вопросы языка. Проблемы жанра, сюжета, новых литературных приемов, эстетических школ - все ушло куда-то. Нечто подобное было в России только в начале XIX века - в эпоху "полемики о старом и новом слоге", когда все литераторы спорили в первую очередь о языке.

Из приверженности молодых писателей новому стилю оппонентами из консервативного лагеря прямо выводилась определенная идеология. Логика была такой примерно: Карамзин употребляет чуждое русскому языку слово "утонченность" (кстати сказать, привычное нам слово "утонченный" - калька с французского - в начале XIX века резало слух литературным консерваторам не меньше, чем слово "продвинутый" - калька с английского - режет слух Александру Абрамовичу Кабакову). А употребив такое страшное слово, он непременно начнет воспевать сначала любовь вне брака ("Бедная Лиза"), а потом инцест ("Остров Борнгольм")... И между прочим, того же Карамзина и карамзинистов тоже упрекали в том, что они своими языковыми новациями развращают молодежь. И совлекают ее с пути истинного православия... Совсем как сегодня у нас!

И это мне представляется симптоматичным. У нас сейчас происходят процессы, похожие на те, что происходили в начале XIX века. Отношение к языку - зеркало отношений к переменам, к реформам, к новому витку европеизации и "прогрессизма". Как мы знаем, ни к какой культурной катастрофе "новый слог" не привел. Думаю, что и у нас ничего страшного не произойдет. Не надо представлять положение дел таким образом, будто наступают последние времена. И не нужно полагать, что литература пагубно влияет на состояние умов и состояние языка. Просто эпоха требует нового отношения к языку, нового осмысления языка. А что касается молодежи, которая тотально изъясняется матом... Простите, Эдвард Станиславович, но молодежь сейчас такая же разная, как и в годы вашей юности. Мой двадцатидвухлетний сын употребляет "ненормативную лексику" во много раз меньше, чем я... Правда, справедливости ради следует отметить: он почти не читает современную беллетристику. Так что у него меньше побудительных импульсов для подобного словоупотребления.

Ольга Славникова. Я, как координатор премии, спешу заверить аудиторию, что никаких ограничений по принципу пола, вероисповедания, особенностей лексики и т.д. и т.п. введено не будет. Никакой цензуры. Что касается Шиша Брянского, то он, безусловно, поэт - при том, что ненормативная лексика - важнейшая составляющая его текстов. Но в одном случае ненормативная лексика решает некоторые художественные задачи, а в другом - не решает. В случае с Брянским это органично и это работает. А некоторые молодые люди попросту полагают, что используя матерщину, они тем самым автоматически приближаются к современному методу письма. Это совершенно непродуктивный путь. Это ничем не отличается от того самого воспроизведения клише, о котором говорил Илья Кукулин

Кабаков (профетически и апокалипсически). Эх, не забыть бы нам скандал, который так удачно начался. А он, увы, наверняка забудется. Потому что ни к каким таким результатам он не приведет. Да, к сожалению, цензуры не будет. И ничего не будет. Будут все те же тексты - с матом и трахом. И все то же жюри будет присуждать первые места тем же сочинениям. Ничего не будет.

Славникова (примиряюще). Дамы и господа, я думаю, мы можем продолжить наши острые дебаты за фуршетом.

Все оживляются и направляются в помещение с яствами. В Мраморном зале остаются Эдвард Радзинский и Олег Проскурин. Второй пребывает в глубокой задумчивости. Первый, обращаясь ко второму, продолжает обличать языковой беспредел, уголовщину и пришествие Грядущего Хама. В ходе обличения г-н Радзинский искусно принимает эффектные позы перед объективами многочисленных корреспондентов. Добродетель торжествует со всей возможной наглядностью.

• Официальный сайт литературной премии "Дебют".
• Дмитрий Бавильский. После бала.