Все сходят с ума по историям Бориса Акунина о сыщике Фандорине. "Глянцевая словесность, ювелирный сюжет, тончайшая стилизация..." ("Неприкосновенный запас"). Дошло до того, что на радио "Эхо Москвы" уже проводят викторины на знание самых мелких деталей этих историй. Прямо-таки конкурс чтецов Корана!
Пора разбавить этот сироп всенародного обожания. В акунинских историях далеко не все гладко. Там есть целый ряд проблем и со словесностью, и со стилизацией. Приведем несколько примеров стилистических и исторических несоответствий:

Вещие сны о легкой атлетике

В романе "Турецкий гамбит" есть замечательный эпизод, когда героиня видит следующий сон: "Повешенный со смеющимся горлом потом приснился Варе ночью. "Никакой смерти нет, - сказало горло голосом Д'Эвре и засочилось кровью. - Есть только возвращение на старт" (здесь и далее в цитатах выделено мной - Г.К.).

Поистине, бывают вещие сны. Пророчество доходит до того, что в снах нам сообщаются реалии совершенно иных эпох. Вот и здесь девушки времен балканской кампании сообщили некую аллегорию с использованием терминов легкой атлетики.

Напомним, что в 1877 года, когда происходит действие романа, барону де Кубертену было всего 14 лет! Возможно, он уже тогда мечтал об олимпийском движении, но вряд ли это было широко известно. Это раз. Первые олимпийские игры пройдут в Афинах только в 1896 году, то есть через девятнадцать лет. Это два. Вторые игры пройдут в 1900 году в Париже, на родине барона, а третья и четвертая олимпиады соответственно - в 1904 г. в Сент-Луисе (США) и в 1908 г. в Лондоне, после чего как раз и установились окончательно термины "старт" и "финиш", взятые из английского языка. Это три.

Человеку XIX века сравнение с атлетом, снятым с дистанции и возвратившимся на старт, не могло прийти в голову. Соответственно, Варя, видевшая столь странный сон, просто не смогла бы понять, что сказал покойник.

Норма и отклонения

А вот еще один эпизод:

"- Шарль, а есть ли у Вас семья?

- Вас, конечно, на самом деле интересует, есть ли у меня жена? - улыбнулся журналист.

Варя смутилась:

- Ну не только. Родители, братья, сестры...

Собственно, зачем лицемерить, одернула себя она. Совершенно нормальный вопрос" ("Турецкий гамбит").

Да и сам Шарль - вполне нормальный чувак. Кажется, именно так выражались в 70-х годах XIX века? В то время человек мог задать обычный, естественный, обыкновенный вопрос, но "нормальных" вопросов тогда не задавали. Только в сумасшедшем XX веке "нормальность" стала особенно ценна.

Патриотическая геометрия

В той же книге все та же девушка Варя говорит Анвар-паше (он же француз Д'Эвре): "Две параллельные прямые не пересекаются? Это у вашего Эвклида они не пересекаются, а у нашего Лобачевского пересеклись!".

Простим девушке крайне дилетантское высказывание о геометриях Эвклида и Лобачевского (в конце концов, это не автор говорит). Но дело в том, что в 1877 году, когда происходит действие романа, средний образованный человек (и даже средний профессор математики) ничего не знал о работах Лобачевского, а тем более о сути его открытий. Во всех гимназиях скрупулезно штудировали инородца-Эвклида, даже не подозревая о том, что могут существовать иные геометрии с иным набором аксиом. Это раз.

Даже Лев Толстой вспоминая о Лобачевском в своих дневниках примерно в то время, говорил о нем как о ректоре Казанского университета, который "открыл какие-то штучки в геометрии". Если для одного из образованнейших людей того времени открытия Лобачевского были какими-то темными "штучками", то что уж говорить об обыкновенных людях! Это два.

Геометрия Лобачевского стала интересна для широкой публики не ранее 30-х гг. двадцатого века. Во времена Балканской кампании 1877-78 гг. только узкий круг специалистов понимал, в чем заключается открытие Лобачевского и в чем суть его геометрии. Во времена же самого Лобачевского, то есть в 40-50-х гг. XIX столетия, построением неевклидовой геометрии занимались только несколько гениев, таких, как сам Николай Иванович, немецкий математик Карл Фридрих Гаусс (1877-1855) или венгр Янош Бойаи (1802-1860).

В подтверждение этого можно привести такой пример. В 1854 году в Геттингенском университете выдающийся немецкий математик Риман (1826-1866) читал лекцию "О гипотезах, лежащих в основании геометрии". В своей лекции он развивал идеи Лобачевского. По свидетельству современника, "никто из присутствовавших его не понял, кроме старика Гаусса" (см. Делоне Б.Н. Элементарное доказательство непротиворечивости планиметрии Лобачевского. М., 1956. с. 16). Это три.

Я Индию видел, Иран и Ирак...

Пререйдем к географии:

"- А откуда он (француз Д'Эвре - Г.К.) приехал в Среднюю Азию? - спросил генерала Фандорин.

- Кажется, из Ирана.

- Полагаю, не из Ирана, а из Ирака. В конце 1873 года газета печатает его лирические этюды об Элладе" ("Турецкий гамбит").

Поистине, герой Акунина много путешествовал: посетил в 70-х годах XIX века Иран, Ирак, Среднюю Азию, а возможно, даже лично общался с Саддамом Хусейном, аятоллой Хомейни, Наджибуллой и Гейдаром Алиевым.

В те времена Иран называли Персией. В 1921 году Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика заключила договор именно с Персией, а не с Ираном. Название "Иран" было повсеместно принято только в 1935 году после прихода к власти Резашаха, который пропагандировал идею древнего величия своего государства и настаивал именно на этом названии. Именно с того времени другие государства, в том числе СССР, стали называть Иран Ираном.

Название "Ирак", также не было употребительно в русском языке до 1921 года, когда страна получила независимость. В описываемые времена могла идти речь только о владениях Османской империи в Месопотамии.

Желание быть испанцем

В романе "Смерть Ахиллеса" московский обер-полицмейстер говорит следующее: "При дворе Долгоруким недовольны. Малейшая с его стороны оплошность - и все. На покой в Ниццу. А тогда, Эраст Петрович, вся его московская хунта рассыплется".

Итак хунта, (исп. junta "союз") - название объединений, союзов, комиссий, государственных органов, военных правительств в испаноязычных странах. Это раз.

Спрашивается, что это вдруг у обер-полицмейстера конца в 1882 году вдруг возникло "желание быть испанцем"?

Дайте мне мантилью;
Дайте мне гитару;
Дайте Инезилью;
Кастаньетов пару...

Употребляя испанское слово, обер-полицмейстер, видимо, рассчитывал, что его поймут, то есть слово должно быть общеупотребительным. При этом стоит напомнить, что наиболее "ходовыми" иностранными языками, пополнявшими лексический запас русского, были в то время французский и немецкий. Никак не испанский! Это два.

Слово "хунта" широко распространилось в русском языке только после 1973 г. в связи с приходом к власти генерала Аугусто Пиночета в Чили. При этом в русском языке это слово приобрело скорее негативный оттенок, а нейтральные значения отошли на второй план. Это три.

Употребление слова "хунта" в России в 1882 году крайне маловероятно (а практически невозможно). Г-н Акунин еще бы "Но пасаран!" написал.

Где, братец, здесь нужник?

Все в той же "Смерти Ахиллеса" читаем: "Из туалета купчина вышел явно посвежевший".

Прочитай эту фразу человек XIX века, он бы вряд ли понял, откуда вышел переодетый купцом г-н Фандорин (в книге имеется в виду, что он справлял нужду).

"Толковый словарь живого великорусского языка" В.И. Даля (Спб., 1863 - 66) дает следующее объяснение этому слову: "Туалет - м. франц. убор, одеванье, и одеянье, наряжанье и наряд. Делать свой туалет, одеваться, убираться, рядиться. Уборный стол, с зеркалом и всеми принадлежностями".

Таким образом, словосочетание "выйти из туалета" для человека того времени было совершенно бессмысленным. Это раз.

Означенное заведение переименовывалось буквально на наших глазах. Например, люди старшего поколения (родившиеся в 10-20-х годах XX века) называют его "уборная". Однако в то время слово "уборная" также не связывалось с отхожим местом.

Обратимся снова к словарю Даля: "Уборная - ж. комната, в коей одеваются, убираются, наряжаются, моются, притираются и пр. Уборник, уборный стол, туалет" (см. статью на слово "убирать"). Это два.

Думается, что название "отхожее место" вполне подходит для описываемой в романе эпохи. Также совершенно определенно было слово "нужник" (вспомним визит Державина в Царскосельский лицей).

С некоторых пор в России сложилась традиция называть отхожее место французскими словами, дабы скрыть за красивым словом не вполне пристойное значение, подобно тому, как за прекрасными локонами может скрываться прыщавое лицо.

В этом смысле примечательно слово "сортир". Вполне вероятно, что его появление явно восходит к именно той эпохе, о которой пишет Акунин. Происходит оно от французского глагола sortir "выходить". Когда господам требовалось отлучиться по нужде, они говорили примерно так: "Excusez-moi, je dois sortir" - "Извините, мне нужно выйти". При этом слуги, не знавшие французского, но прекрасно понимавшие, куда направляется барин, думали, что "сортир" - это по-благородному как раз то самое место.

Чемодан с компроматом...

В книге "Особые поручения" ("Пиковый валет") есть эпизод, когда на суде из портфеля адвоката "как бы случайно" на стол судьи сыплются фотографические снимки, повергшие последнего в ужас.

"Я прямо-таки извиняюсь, - сказал защитник, не торопясь, однако собирая фотографии со стола. - Это к нашему сегодняшнему делу не относится. Это совсем из другого дела о растлении мальчиков".

В этом эпизоде явно содержится намек на то, что снимки свидетельствовали о причастности судьи к растлению мальчиков, что и позволило герою добиться оправдательного приговора. Спрашивается: какие такие могли быть фотографии? Можно подумать, что это были снимки, на которых запечатлен судья, развлекающийся с этими несчастными мальчиками. Фотография в то время, конечно, уже была, но вот для съемок скрытой камерой тогдашняя фотографическая техника явно была не приспособлена. Чтобы сделать подобные снимки, нужно было, чтобы извращенец вместе со своей жертвой специально позировал перед фотографом. Возможно, автор имел в виду нечто другое, но раз появляется подобная двусмысленность, значит это - литературный брак.

Уволить козу!

Примечательно употребление одной известной поговорки: "Я служу в канцелярии его сиятельства генерал-губернатора. На мелкой должности, конечно. Так сказать, отставной козы младший барабанщик" ("Особые поручения: Декоратор").

Герой повести Тюльпанов имеет в виду, что он - мелкая сошка, человек малозначительный. Однако для того, чтобы это выразить, он крайне неудачно выбрал поговорку. И судя по употреблению этого выражения в книге, автору неизвестно происхождение приведенного выражения.

Поговорка "отставной козы барабанщик" означает "никчемный, никому не нужный человек". Многие считают (похоже, что и автор тоже), что речь идет о какой-то "отставной козе". А от какой должности можно отставить козу?

А между тем, поговорка восходит к тем временам, когда по рынкам водили козу, которая вытаскивала лотерейные билетики. А чтобы привлечь к лотерее внимание, впереди этой козы шел человек с барабаном и барабанил. Это и был "козы барабанщик". Человек, которого отставили даже от этой должности, совсем ни на что не годится. Не мелкая сошка, а тот, кто даже с самой пустяковой работой не справился. И конечно, речь идет не об отставной козе, а об отставном барабанщике, поскольку коза козой и останется, и отставить ее от должности нельзя.

Поэтому в книге Акунина поговорка употребляется неверно, а слово "младший" явно лишнее.

Крибле-Крабле-Бумс!

"Судя по шелесту шелка, Павел Георгиевич пытался ее обнять, а она уклонялась от объятий.

- Ты как Дюймовочка, - пылко говорил он, - ты всегда будешь моей крохотной девочкой..." ("Коронация").

Великий князь Павел Романов сравнивает танцовщицу с персонажем сказки Г.-Х.Андерсена. Действие романа происходит в 1895 году, а первый перевод сказок Андерсена был опубликован всего годом раньше.

Сказки Андерсена стали известны русскому читателю благодаря датчанину Петеру Хансену (в России Петру Готфридовичу Ганзену) и его жене и помощнице, соавтору по переводам, а потом и самостоятельной переводчице - Анне Васильевне Ганзен. Четырехтомное "Собрание сочинений" в переводе этой супружеской четы, впервые изданное в 1894 году, до сих пор является единственным (хотя и не полным) собранием сочинений Андерсена на русском языке.

Теоретически можно допустить, что Великий князь прочитал перевод П. и А.Ганзен, но совершенно невозможно, чтобы слово "Дюймовочка" широко употреблялось и использовалось для обозначения миниатюрных женщин. Год с момента издания книги - очень малый срок. А царский кузен у Акунина награждает этим эпитетом свою любовницу так, как будто они оба слушали эту сказку в детстве в исполнении народного артиста РСФСР Николая Литвинова!

Парле ву рюсс?

Уж придираться, так придираться. Издательство "Захаров", печатающее книги о Фандорине, предусмотрительно уведомляет: "Книга издана в авторской редакции, орфографии и пунктуации". То есть все претензии - к автору. Вот мы их и предъявим.

Практически на протяжении всего цикла фандоринских историй автор вводит персонажей-англичан, чтобы вставить в текст фразу-другую по-английски. В то же время в описываемый период английский язык был экзотикой, а в качестве lingua franca употреблялся французский. Автор, конечно, пытается приправить текст отдельными французскими словами, но получается не всегда. А потому встречаются химеры вроде "Q'est que ce?" в "Особых поручениях" на стр. 94 (видимо, следует читать "Qu'est-ce que c'est?").

Конечно, автору простительно незнание французского, но неужели ему не у кого было получить консультацию?

Еще одна мелочь: путаница в понятиях "информатор" и "информант".

"Вот и в Москве у Момуса были свои информанты в разных ключевых местах" (с. 60).

Информантами называются люди, которых опрашивают и, таким образом, получают необходимую информацию. Например, когда фольклористы опрашивают жителей какого-нибудь медвежьего угла или вы на улице узнаете время у прохожего, опрашиваемые люди - информанты. А если кто-то предоставляет информацию по договоренности, то это осведомители или информаторы. Скорее всего, у Момуса были именно информаторы.

***

Основной пафос вышеизложенных "разоблачений" не в том, чтобы дискредитировать популярного писателя, а в том, чтобы больше знать о российской истории, биографиях выдающихся людей, русском языке и т.д. Тем более что книгам Акунина нельзя отказать в увлекательности.

Например, Акунин смакует названия гражданских чинов из табели о рангах. Его Фандорин делает головокружительную карьеру и получает один чин за другим. Например, в "Азазеле" герой Акунина получает чин титулярного советника, минуя четыре промежуточных класса, и женится на генеральской дочке. Насчет возможности такого брака имеются серьезные сомнения.

Так что Фандоринская игра на "Эхе Москвы" - это, конечно, хорошо, но думается, что историю страны, в которой мы живем, следует знать все-таки лучше, чем литературные фантазии на историческую тему. Жизнь, как правило, богаче фантазии.