Насколько существен страх для состояния общества сегодня? Постоянное ли это экзистенциальное переживание мира? Или порождение нынешних масс-медиа? Страх прежде и страх теперь - есть ли между ними отличия? С этими вопросами мы обратились к писателям, историкам, филологам, книгоиздателям. Сегодня - первые полученные ответы.

С.Г.Бочаров, литературовед:

Тема страха всегда актуальна, причем, не обычного страха, который нас касается, но страха более глубокого, беспричинного. Это можно найти уже у Пушкина, Баратынского и Гоголя. Я думаю, что сейчас она актуальна более, чем прежде. В 20 веке произошло падение неких преград, варваризация бытия. Такое простое и верное средство к достижению своей цели, как заложничество, в 19 веке было забыто, а две последние мировые войны как бы развязали человечеству руки. Кроме того, очень важен выход на мировую сцену новых народов. С их появлением в обществе возникла другая мораль, появились "свои" и "чужие".

В 1987 году я был в Амстердаме, и там, в гостях у одних вполне благополучных людей, я слышал рассуждение о Третьем мире. Так вот, голландцы испытывали чувство вины по отношению к людям из стран Третьего мира. Итогом разговора была следующая мысль: поскольку мы виноваты перед ними, то Третий мир теперь имеет право на возмездие.

Л.И.Соболев, учитель:

Чувство страха обостряется каждый раз, как что-нибудь случается. Поэтому нельзя говорить, что сейчас оно как-то отличается от того, что было раньше. Например, в 19 веке не было телевизора, не были так налажены СМИ. И Пушкин, сидя в холерном карантине, сочинял игривые стихи. Реакция на страшные события сейчас другая, но это именно благодаря тому, что о каком-либо событии говорят по всем каналам, пишут во всех газетах. Например, я помню взрыв Чернобыльской АЭС. Конечно, мы что-то знали, но нельзя сказать, чтобы это как-то сказывалось на жизни людей. А если бы нам круглосуточно показывали дымящийся реактор, я думаю, были бы и истерики, и депрессии, все как сейчас. Журналисты из всякого горя и трагедии стремятся сделать шоу. Давайте не будем им в этом способствовать.

О.В.Вишлев, историк:

Чувство страха и незащищенности возникло давно, еще в начале 90-х. А сейчас - нет, оно не усилилось. Просто страх уже укоренился в людях. Ощущение незащищенности усиливается все последние годы. И, кроме того, пропагандой страха сейчас активно занимается TV во всех своих проявлениях - и в художественной продукции, и в новостях.

А.А.Уткин, писатель:

Никакого определенного страха нет, точнее, он никак внешне не проявляется. Естественно, люди об этом думают, но надо лезть в автобус, надо выходить из дома, так что никуда не денешься, приходится о страхе забывать. Могу поделиться своими наблюдениями. Я во время последних событий много ходил по Москве ночью. Так вот, в первую ночь Москва была абсолютно пустая, ни машин, ни людей. А как только все разрешилось, 26-го числа, вечером было очень много пьяных людей, настолько много, что это бросалось в глаза. Ну а следующая ночь по количеству машин и людей на улицах ничем не отличалась от всех обычных московских ночей. О чем это говорит? Да, на время опасности люди как-то затаились, но что это было - страх или шок - непонятно.

Все как у муравьев. Наступишь на муравейник, муравьи запаникуют, засуетятся, но пройдет какое-то время, и они снова начинают старыми дорожками бегать.

А.К.Сорокин, генеральный директор издательства РОССПЭН:

Не думаю, что страха стало больше по сравнению со временем взрыва домов в Москве. Может быть, теперь этот страх люди будут испытывать с большим постоянством. По сравнению с советскими временами сейчас чувство страха на порядок или даже на десять больше, чем было тогда. А вообще-то вопрос социальной психологии до сих пор не исследован, поэтому говорить о более давнем времени просто невозможно.

Если последние события как-то и повлияют на людей, то пока рано говорить об этом, но мы все очень скоро увидим сами, это должно сказаться в поведении людей. Может быть, наконец, кто-то из социологов додумается провести подобный опрос на репрезентативной выборке, потому что иначе невозможно определить к чему готово общество, и каков вектор его развития. Не понимая, какова эмоциональная атмосфера и подоплека жизни общества, вряд ли можно что-то прогнозировать. Именно поэтому мне кажется, что подобное исследование просто необходимо.

Продолжение следует...