Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Шведская полка | Иномарки | Чтение без разбору | Книга на завтра | Периодика | Электронные библиотеки | Штудии | Журнальный зал
/ Круг чтения / < Вы здесь
Нормальным образом работать в этой обстановке невозможно
Беседу вел Егор Отрощенко

Дата публикации:  12 Ноября 2002

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати
Сорокин Андрей Константинович √ кандидат исторических наук, действительный член Академии политической науки, чл.-корр. Академии гуманитарных наук, генеральный директор издательства РОССПЭН.

РЖ: Ваше издательство, на мой взгляд, является уникальным на российском рынке. Осознаете ли вы это сами?

А.С: Спасибо за приятные слова! То, что вы говорите, для нас очень важно, поскольку это тот взгляд со стороны, который позволяет точнее самим себя позиционировать и в хозяйственной, и в интеллектуальной сфере деятельности. Да, мы осознаем себя по ряду позиций издательством, уникальным для России, но в то же время я вполне отдаю себе отчет в том, что рядом, примерно в той же нише, работают коллеги, целый ряд уважаемых мною издательств.

РЖ: Вы говорили о том, что сейчас на рынке работают люди, которые занимаются изданием похожей литературы. Чем отличается ваше издательство? Что для вас является принципиальным, определяющим?

А.С.: Если говорить сейчас о проблематике, о том, что определяет лицо издательства, какие серии или какие проекты определяют это лицо и позиционируют его как уникальное... Прежде всего, в ряду первых надо говорить о таком направлении нашей деятельности, как публикация архивных документов, вообще сотрудничество с российскими архивами. В таком объеме, как наше издательство, эту деятельность не осуществляет ни одна научная организация в России и ни одна издательская организация в России.

За время нашего существования мы выпустили несколько десятков публикаций архивных документов, прежде всего - по политической истории России XX века. Это может быть очень долгий рассказ. Некоторые из проектов нельзя не упомянуть. Один их них - это продолжающаяся 30-томная публикация архивных документов политических партий России первой трети XX века. Мы осуществляем целый ряд архивных публикаций, посвященных истории советского крестьянства. Это два огромных международных проекта. Первый называется "Советская деревня глазами ВЧК - ОГПУ - НКВД" и посвящен истории советской деревни 20-30-х годов. Там публикуется однородный по своему составу комплекс архивных документов, комплекс сводок, донесений органов ВЧК - ОГПУ - НКВД высшему партийно-политическому руководству страны. О состоянии дел на местах, об умонастроениях, о выполнении директив, о ходе раскулачивания и так далее, и так далее. Другими словами, по самому широкому спектру вопросов о состоянии дел в советской деревне. Все это целиком материалы центрального архива ФСБ.

Второй проект - "Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание", посвященный более узкому хронологическому периоду и тоже поднимающий огромный пласт документов и из федеральных архивов, и из центрального архива ФСБ, посвященных этой проблематике. По итогам этих двух проектов очень многие мифологемы или иные существующие конструкции в исторической науке могут и будут пересмотрены. А взгляд на роль тех или иных органов управления, тех или иных деятелей в советской истории тоже подвергнется пересмотру и ревизии.

Рядом с этими большими проектами есть ряд мелких крестьянских проектов, которые мы делаем в разных серийных изданиях. И этот блок мне кажется очень важным.

Дальше, серия - "Социальная история России XX века". Очень важное направление. Это серия, состоящая прежде всего из монографических исследований, хотя начиналась она тоже как серия документальная, публикаторская. Но сейчас уже вышло с десяток, наверное, монографий, посвященных истории повседневности, истории жизни социальных групп и отдельных людей, жизни общества, тому, как это было, как жили люди, как жило общество, разным аспектам этой жизни. Ни в советской, ни в российской историографии этому до сих пор вообще не уделялось внимания.

И очень важной представляется серия "Политология России". Это первая профессиональная серия, в рамках которой происходит институционализация политологии как науки. Все это - серьезные монографии, сделанные не в жанре политической публицистики, а представляющие собой глубокий политологический анализ современности или теоретический анализ проблем политики, равно как и проблем этой науки.

Все большее место занимают проекты, посвященные истории культуры. Но поскольку они в стадии становления, сейчас о них не хочется говорить. Внешняя среда очень агрессивна, и конъюнктура экономическая и социально-экономическая не вполне благоприятствует хозяйственной деятельности, которую нам приходится осуществлять. Не очень понятно, как эти идеи смогут быть реализованы. Речь идет о фундаментальных энциклопедических серийных изданиях, осуществляемых цветом российской исторической, историко-культурной интеллектуальной элиты, которые могут составить славу любому издательству.

У нас есть ряд других, наших собственных энциклопедических изданий. Например, закончена энциклопедия, посвященная Отечественной войне 1812-го года. Мы, к сожалению, по экономическим соображениям не успели к 190-летию события эту энциклопедию издать. Издание уникальное, не имеющее аналогов в мировой историографии. Рядом с ним стоит издание, посвященное хронологии событий европейской войны 1812-15-х годов. Тоже уникальное издание, не имеющее аналогов в мировой историографии.

Вот то, что составляет на сегодняшний момент лицо издательства. Наверняка что-то забыл, на чем-то не остановился, потому что серийных изданий, которые мы делаем, сегодня уже 22, все они так или иначе дороги и с чем-то связаны, и большинство из них не повторяют деятельность других издательств в этой области.

Что самое важное, мы - издательство научное. Все, что мы делаем в любой предметной сфере, - это научная деятельность, научно-издательская деятельность. Здесь нет публицистики, умозрительных, ни на чем не основанных конструкций. Как удается этим заниматься в наше время? С одной стороны, продолжается интенсивная интеллектуальная деятельность общества по осмыслению своего прошлого и настоящего, по рефлексии, по самоанализу, с другой - эта деятельность востребована думающими людьми, живущими в рамках этого общества и готовыми платить за это деньги. Мы оказались на стыке этого интереса, представляя обе стороны процесса. Спасибо тем и другим, потому что мы существуем и относительно успешны во многом благодаря этому.

РЖ: Как бы вы описали сверхзадачу своего дела?

А.С.: Наверное, о сверхзадаче можно говорить только в самом общем виде. А именно - как о попытке в тех условиях, в которых тебе довелось существовать, воспроизводить те формы жизни, к которым ты оказался причастен, которые ты считаешь разумными и, в каком-то смысле, вечными.

В данном случае речь идет об исторической памяти, об интеллекте общества и отдельных людей, о культуре общества и о поддержании того, другого, третьего (наверное, этот ряд можно продолжать) доступными тебе организационными средствами, средствами хозяйственной деятельности и так далее. Вот, наверное, сверхзадача. Она естественным образом вырастает не из сферы экономической деятельности и экономической мотивации, поскольку для меня как для директора издательства, который его создавал, это методы и средства достижения каких-то других задач и целей. Более или менее конкретные цели и импульсы в моем хозяйственном поведении тоже, конечно, присутствовали.

Я историк по образованию, и мои коллеги, с которыми я очень долго общался и общаюсь, столкнулись на рубеже 80-90-х годов с развалом научной сферы и книгоиздания. В результате чего перед нами и встала проблема, как быть дальше, как жить дальше. Каким образом осуществлять или не осуществлять свою профессиональную принадлежность, немыслимую без производства научной литературы.

Эта задача вплотную перед нами встала тогда, больше 10-ти лет назад, и я начал ее решать вот таким образом, выпуская в свет книжки. Точнее, даже не я, а сама действительность "затолкала" меня в эту сферу. Необходимо было начинать самостоятельное хозяйствование с тем, чтобы иметь возможность продолжать нашу интеллектуальную деятельность, реализовывать наши исследовательские проекты, которые в виде книг сделать никто кроме нас тогда не мог.

РЖ: Интересно в связи с этим вот что. Издательство организовалось в 1992-м году, по-моему, да?

А.С.: Да.

РЖ: С того момента, как вы начали издавать политическую энциклопедию, что-то изменилось в тематическом диапазоне издательства, или, по-прежнему, вы все-таки направлены на политику?

А.С.: Моя активность в конце 80-х - начале 90-х годов была достаточно широка. Было много организаций, которые я пытался поддерживать или в которых старался участвовать. Тогда, в силу целого ряда обстоятельств, удалось реализовать идею, связанную с политической историей. Она была связана с большим энциклопедическим проектом "Политические партии России. Первая треть XX века". Руководил проектом крупнейший специалист по истории российского либерализма проф. В.В.Шелохаев.

Отчасти для этого, отчасти для другого проекта была создана ассоциация "Российская политическая энциклопедия", которая юридически продолжает существовать и сейчас. Она создавалась в 91-м году. В 92-м возникло издательство как раз в результате тех процессов, о которых я вам говорил.

Энциклопедия, слава Богу, вышла в 96-м году и получила премию ассоциации книгоиздателей России в числе лучших книг года. Второй большой проект - 30-ти томное серийное издание "Политические партии России. Документальное наследие. Первая треть XX века", в рамках которого издано уже около 30-ти томов. С этих двух огромных проектов все начиналось, они институционализировали нашу деятельность и позиционировали издательство в определенной сфере, что дало возможность очень многим профессиональным наблюдателям говорить о том, что мы в какой-то степени заменили "Политиздат". Отчасти это справедливо.

Я должен сказать, что наша деятельность - деятельность не просто издательская, а научно-издательская, научно-организационная. Это целый ряд нами придуманных проектов, они нами рождены, нами организованы и проделаны, начиная от формулирования идеи и заканчивая книжным продуктом. Мы занимаемся политической историей, прежде всего российской, мы занимаемся всем спектром социально-политических наук - у нас есть серия "Политология России", довольно уважаемая и довольно большая, у нас есть серия "История политической мысли", у нас есть довольно много книг, посвященных социологии современного российского общества, и так далее. У нас есть исторические серии, связанные, конечно, с политикой. Например, считаю очень важной серию, которую мы придумали и начали: "Советская история в зарубежной историографии". Очень интересен взгляд со стороны на то, как именно наш исторический опыт функционирования общественного организма видится западным интеллектуалам. Причем разным интеллектуалам: "антисоветчикам" - и наоборот, людям с левыми убеждениями, которые видят и положительное в этом историческом опыте. Это необходимый элемент рефлексии, необходимый элемент нормального анализа, нормальной интеллектуальной деятельности.

Для нашего общественного сознания взгляд со стороны на нашу историю, на нашу действительность вообще суперважен. В нашей стране системно он никогда не был представлен. Советская (ранее) и российская (ныне) историография по-прежнему отрезана от мировой общественной мысли и варится в собственном соку. Я считаю, что эту ситуацию надо менять, и она постепенно меняется. Я тоже как-то пытаюсь этому содействовать своими силами.

Естественно, если иметь в виду тематические разделы, всем этим не исчерпывается жизнь нашего издательства. Мы, практически с самого начала, более широкое по своей проблематике издательство, что, может быть, не всегда видно, но это действительно так. Во-первых, это касается моих собственных привязанностей. Мы начали серию "Экономическая история. Документы. Исследования. Переводы". Вышло довольно много книг и российских авторов, и зарубежных. Мы издаем ежегодник "Экономическая история". Мы делаем серию "Социальная история России XX века", делаем ежегодник "Социальная история", и два этих направления считаю очень важными, поскольку они фактически институционализируют два новых для российского обществознания научных направления.

Экономическая и социальная история хорошо известны в западной науке как самостоятельные научные направления. А в отечественной общественной науке они почти не известны, они только становятся на ноги.

Мы выпускаем три философских серийных издания, посвященных научной философии, философам России XX века, истории отечественной философской мысли. Последняя серия продолжает довольно активно поддерживаться. Две предшествующие сейчас находятся в латентном состоянии. Но тому есть свои причины. В том числе и та, что сам я не философ и интеллектуально поддерживать это направление не могу.

Нами издается довольно много книг по истории культуры. Мы стараемся охватить разные составляющие этого тематического раздела, и, может быть, именно эта деятельность наибольшим образом видна на уровне дипломов и наград, которые мы получаем. Например, энциклопедия "Культура Латинской Америки", которую мы пару лет тому назад выпустили вместе с Институтом Латинской Америки, получила премию ЮНЕСКО и диплом Ассоциации книгоиздателей в конкурсе на лучшую книгу года. Мы выпустили, например, уникальный справочник, посвященный русскому масонству с 1731 по 2000 год, в котором систематизирована вся доступная и отложившаяся в разного рода архивах информация. Мы имеем сегодня полный перечень, во-первых, членов масонских лож, существовавших за это время в России, во-вторых, сам перечень масонских лож. Я повторяю: на основе архивных материалов. И эти архивные материалы исчерпывающим образом исследованы. С Институтом искусствознания мы сделали энциклопедию, посвященную эстраде России XX века. Этот ряд можно продолжать.

РЖ: Вы ведь издали и энциклопедию "Русское зарубежье".

А.С.: Да. Это вообще специальное направление. В 96-м году мы выпустили энциклопедию "Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции". Это был словарь биографий эмигрантов первой волны, составивших цвет российской культуры и внесших огромный вклад в развитие культуры мировой. Книга была награждена Ассоциацией книгоиздателей и премирована ЮНЕСКО. Сейчас заканчиваем, кстати говоря, делать литературную энциклопедию русского зарубежья в 4-х томах, последние тома должны вот-вот появиться. Другой проект в этой области "Скифский роман" - огромная, энциклопедического объема и формата 100-листовая книга, посвященная деятельности классика мировой гуманитарной науки академика Ростовцева, получившая Госпремию России по науке за 2000 г.

Еще одна книга, получившая госпремию России, - книга академика Милова "Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса".

Если бросать общий взгляд, то мы уже далеко не сугубо "политическое" издательство, хотя тематический блок этот остается в ряду ведущих, но, я хочу подчеркнуть, мы при этом, в отличие от того же, скажем, "Политиздата", издательство не пропагандистское публицистическое. Этот сегмент литературы мы от себя намеренно отсекаем. Мы - издательство научное. И мы можем публиковать разную литературу с разными идеологическими выкладками, разной идеологической направленности, но только при том условии, что эта литература основана на добросовестном исследовании фактов. Выводы, интерпретации, к которым приходит автор, могут быть разными, необходимое обязательное условие одно: эти выводы должны базироваться на исследовании совокупности фактов, представленных и в виде, который может быть признан научным. То есть главное - это фактура, которая может быть верифицирована, может быть проверена.

РЖ: Вы сами придумываете темы, серии, или к вам со своими идеями приходят люди?

А.С.: И то, и другое. Что касается серийных изданий, то большая часть из них придумана в недрах самого издательства. Философские серии приносили другие люди, с которыми мы сотрудничали и продолжаем сотрудничать. Здесь нет интеллектуального вклада издательства. Это целиком заслуга Московского философского фонда или журнала "Вопросы философии", например, и людей, которые работают в недрах этих организаций или группируются вокруг них. Наши исторические серии - это целиком наша интеллектуальная придумка, это мы сделали. Мы находили людей, хотя и люди приходили к нам с готовыми продуктами, которые мы уже относили в ту или иную серию. Здесь уже идет трудноразделимый процесс. Он, с одной стороны, организуется нами, с другой стороны, организуется самими учеными.

Надо понимать, что идет процесс самоорганизации науки, и он совсем не прямо связан с деятельностью той или иной научной организации, того или иного издательства. Это процесс, который поддерживается импульсами из разных точек, от разных людей. Слава Богу, что эти потоки начинают совпадать и нам удается находиться в сердцевине этих потоков, в этом интеллектуальном поле, видеть, где кто по какой проблематике работает, находить этих людей.

РЖ: Вы за наш разговор уже несколько раз сказали, что в результате деятельности издательства поддерживается несколько совершенно новых направлений науки. Появление этих направлений - это ваша заслуга, или эти отрасли науки уже существовали?

А.С.: Я не возьму на себя смелость сказать, что нам удалось собрать и сформировать то или иное направление. Не думаю, что мой почти полный тезка Андрей Константинович Соколов, заместитель директора Института российской истории, руководитель профильного центра по социальной истории в этом институте, может сказать, что ему удалось собрать и организовать в этой стране социальную историю как науку. Это тонкие процессы. И наука становится на ноги в результате совпадения деятельностей и интересов разных людей и разных организаций. Я вижу нашу роль в том, что мы создали некий инструмент, посредством которого происходит овеществление научного направления. Надеюсь, что чуть быстрее и несколько эффективнее, чем без него. Интеллектуально, в основном, эта деятельность протекает вне стен издательства, в головах людей, работающих в разных организациях, в разных научных центрах, в разных ВУЗах. Но она находит выход, она отражается в формальных и неформальных коммуникациях, в рамках тех или иных научных форумов или конференций, в рамках тех или иных периодических изданий, в рамках тех или иных книжных серийных изданий. По моим представлениям, книжная серия для науки, для гуманитарной науки крайне важна.

Наверное, и о каких-то наших интеллектуальных достижениях, о каком-то интеллектуальном вкладе в этот процесс становления науки тоже можно говорить. Потому что, например, можно попробовать представить, что не была бы придумана такая серия "Социальная история XX века". Ну, выходили бы где-то как-то монографии на эту тему, которые были бы, по-моему, значительно менее видимы обществу, и в том числе - самому научному сообществу. Как это, собственного говоря, и происходит с большим количеством научной продукции, которая находится вне поля зрения и общества в целом, и профессиональных сообществ в частности. Многие книги просто не появились бы на свет, поскольку вклад издательства в дело появления этих книг на свет Божий ведь еще и организационный и финансовый. Значительная часть книг, выпускаемых нашим издательством, появляется при том условии, что нам удается обеспечить привлечение в финансирование этих проектов денег со стороны от разных государственных, негосударственных организаций, фондов, спонсоров, но ведь и мы вносим собственные деньги.

Я не могу сказать, что это проекты, которые приносят какой-то значительный доход. Дай Бог, чтобы в какой-то перспективе большая часть из них возвратит те деньги, которые мы в них вкладываем (а это не все вложенные в их производство средства). Поэтому для наук, которые мы поддерживаем, я думаю, мы много что значим. Подавляющее большинство наших проектов появились не потому, что у нас были деньги на их производство, а потому, что изначально была идеальная мотивация. Были идеи сначала, а потом были проекты, которые реализовывали эти идеи. А потом уже, в результате целенаправленных усилий, начали появляться деньги на реализацию этих идей и этих проектов.

РЖ: А вы представляете себе портрет читателя своих изданий?

А.С.: В целом представляем, хотя нарисовать его все-таки довольно сложно, потому что здесь довольно часто сталкиваешься с парадоксами. Нет механизмов анализа. Не думаю, что они сегодня есть у кого бы то ни было, у каких-нибудь крупных издателей, у каких-нибудь крупных социологических структур, или, например, у той же Книжной палаты. Все это деформировано, разрушены инструменты изучения книжного рынка. Тем не менее, нашего читателя все-таки можно приблизительно представить. Прежде всего, конечно, это люди из профессиональных сообществ. Это ученые-исследователи из академической среды, это вузовские преподаватели, профессора, аспиранты, студенты и люди из органов управления, это интеллигентная публика, не утратившая интереса к процессу познания. Это, в общем, интеллектуальная элита, которая продолжает читать наши книжки, покупать их. Но есть и парадоксы спроса, которые размывают, например, мое представление о том, кто читает наши книги.

РЖ: Например.

А.С.: Ну, например, мы очень долго не выпускали книгу под названием "Древняя Испания", посвященную античному периоду истории этой страны. Дело тянулось с 98-го года, мы ее тогда не выпустили по понятным обстоятельствам, года два, наверное, не издавали, поскольку ясно было, что книжка, в общем, убыточная, то есть сугубо научная, без иллюстраций, с огромным научным аппаратом. Новаторская, не имеющая аналогов в мировой историографии, написанная известным петербургским исследователем Циркиным. Мы ее издали скрепя сердце. Только потому, что были обязательства перед человеком, которые я неоднократно подтверждал, и, в общем, я ее в конечном итоге издал стандартным для такого рода литературы тиражом, около тысячи экземпляров. Она разошлась в течение четырех месяцев. Был продан весь тираж. По скорости продажи это одна из наиболее успешно проданных нами книг. Я до сих пор не понимаю, кто ее купил. Ну вот хоть убейте, не могу понять, откуда столько антиковедов в России, которых вдруг заинтересовала античная Испания. Поэтому иногда довольно сложно понять, кто читает, кто не читает, почему читают или не читают эти книги. Например, почему "Выборы во всем мире" не лежат на столе у наших аналитиков - не знаю. Между прочим, проверено - место, где наши книги пользуются наименьшим покупательским спросом, - это Государственная дума Российской Федерации. Хотя, казалось бы, целый ряд наших изданий - это книги для аппарата управления, может быть, не самих депутатов, но для их помощников, для их аппарата, для их аналитиков. И я до сих пор не знаю: депутатский корпус является нашим читателем или - нет. Подозреваю, что вряд ли.

РЖ: Сказывается ли как-то на жизни издательства изменения, происходящие сейчас в России?

А.С.: Да. И, к сожалению, очень плохо, если иметь в виду изменения последнего времени. Нынешний год в этом смысле чрезвычайно тяжелый для всего книгоиздания в целом. В первую очередь для книгоиздания интеллектуального, научного, а стало быть, еще и мелкого в массе своей. И он, если идти дальше - от общего к частному, - очень тяжелый и для нас. И все это, прямо или опосредованно, связано с экономической политикой государства.

В чем это проявляется? У всех на слуху пресловутое возвращение налога на добавленную стоимость, отмена льгот, которые имело книгоиздание. Действительно, возвращение НДС довольно сильно по всем нам ударило. Причем эффект от его возвращения был кумулятивный. Мы получили проблемы, которые выражаются в совокупности больше, чем 10%, которыми этот налог измеряется. Естественным образом начали дорожать полиграфматериалы, полиграфуслуги, с которых мы платим этот НДС. Как всегда это бывало, торговая сеть на мелких и средних издателей перекладывает свои проблемы, она диктует нам свои правила игры. И, например, от магазинов мы сегодня получаем значительно меньше выручки, чем мы получали в прошлом году. В начале года выручка вообще упала катастрофически. Настолько, что мы очень часто не знали, из чего выплачивать зарплату. Притом что, например, наши собственные маленькие магазинчики, их уже мы открыли 3-4 в Москве, такого падения спроса не обнаружили. То есть оно было в начале года, но сейчас спрос восстанавливается и практически восстановился уже.

НДС - это не единственная составляющая. Например, начиная с этого года, налоги мы все платим авансом. В России введена единая учетная политика. Мы заплатили налоги в начале этого года, по аналогии с третьим кварталом прошлого, как то требовалось нормативными документами. Теперь выясняется, что мы прокредитовали государство, и государство нам сегодня должно по налогу на прибыль и по налогу на добавленную стоимость. Сейчас надеемся взаимозачетом вычерпать задолженность государства перед нами по налогам. И заметьте, что при этом мы не имеем денег для поддержания собственной деятельности. Вообще-то говоря, это и смешно и грустно.

Вспомним и о том, что вообще находится в разряде абсурдов, сочетание налога на добавленную стоимость с налогом с продаж. Такого нигде в мире нет! И налога-то на добавленную стоимость в книгоиздании в подавляющем большинстве развитых стран не существует. А уж в такой комбинации - вообще нигде нет! Но это формы косвенной поддержки со стороны государства определенной сферы интеллектуальной и хозяйственной деятельности.

Что еще. Еще в стране, слава Богу, существовали в течение нескольких лет государственные научные фонды, которые на конкурсной основе финансово поддерживали научные книгоиздательские проекты. Начиная с прошлого года, субсидии, которые они выдают, облагаются налогом на прибыль как внереализационный доход по полной его ставке в размере 35%. Эта норма реально начала действовать тоже в этом году. Вот вам сочетание факторов, совпадение которых на коротком отрезке времени способно дать убийственный эффект. Кроме того, прямая финансовая поддержка через те же самые научные фонды: а) сократилась, б) ее в этом году практически нет по разным причинам, и в) если она и возобновится, то в измененных формах по сравнению с тем, что было раньше, да еще к тому же с неясными перспективами своего существования.

И последний момент, который теперь уже напрямую связан с нашим житьем-бытием, но в то же время является отражением экономической политики государства. Мы, например, в этом году столкнулись с деятельностью ГУЭПов - государственных унитарных эксплуатационных предприятий, созданных Министерством имущественных отношений России, которым переданы занимаемые нами помещения в управление и хозяйственное ведение. Для нас это связано с тем, что величина арендных платежей, платежей по коммунально-эксплуатационному обслуживанию возросла в десяток раз. И мы эти платежи осуществлять не можем. А это ведь осознанная и осмысленная деятельность государства в целом, которое не различает субъектов хозяйствования. А нужен, вообще-то говоря, дифференцированный подход. Одна эта новая арендно-коммунальная плата способна нас погубить, если это будет длиться еще какое-то время.

Ясно, что совокупность этих факторов носит губительный характер, как для нашего издательства, так и в целом для этой отрасли. Как данный сегмент книжного дела переживет этот год, сказать сложно. Первое полугодие, по официальным данным Министерства печати и Книжной палаты, принесло ожидаемые результаты - падение экономической хозяйственной активности, падение совокупных тиражей. Я думаю, что это в первую очередь касается тех, кто занимается интеллектуальной литературой, серьезной литературой, потому что она наименьшим образом защищена от подобных "катаклизмов", она находится в наиболее тяжелых условиях производства, наименее экономически выгодных. Здесь будут наибольшие потери. Государство по каким-то неведомым причинам отказалось от тех форм поддержки этой сферы, которые оно практиковало в предшествующие годы. Посмотрим, что будет дальше.

РЖ: Вы как-то говорили об агрессивной внешней среде. Что вы имели в виду.

А.С.: Это все и имел в виду. Ничего больше. Слава Богу, ни с чем другим нам в нашей практике пока сталкиваться не приходилось. Мы существуем в среде, которая не позволяет нормально вести экономическую деятельность и направлена на ее затруднение. Такое впечатление, что страна или, точнее, органы управления на уровне ведомств вообще не понимают, что они делают с экономикой. Ясно ведь, что ни платить такие налоги, ни вести в требуемых масштабах отчетность ни один хозяйствующий субъект не может. При этом правила игры все время меняются. Количество форм отчетности только увеличивается. Причем эту отчетность никто не читает. Нормальным образом работать в этой обстановке невозможно. Я уж не говорю обо всех остальных сюжетах, которые могут возникать и возникают у разных людей в разных формах. Вот, кстати говоря, о налогах. В царской России, например, книгоиздание не знало никаких налогов. Их не было. В законе было прямо записано, почему. Государство в лице царского режима заботилось о просвещении народа. Это было прямо в законе сказано. Те, кто издавал книги и газеты, должны были при начале своей деятельности однократно заплатить патентный или лицензионный сбор - и могли нормальным образом хозяйствовать. Налоги в этой сфере деятельности появились только в годы Первой мировой войны. Что понятно. При этом их размер сильно уступал обложению других сфер хозяйства. О том, что они были небольшими по сравнению с нынешними налогами, даже говорить не приходится.

РЖ: Вы работаете в одиночку или сотрудничаете с какими-то еще издательствами?

А.С.: Мы существуем сами по себе. У нас были одно или два совместных издания в самом-самом начале нашей деятельности, а сейчас мы издаем свои книги самостоятельно. Не потому, что мы не готовы рассматривать такого рода возможности и такого рода проекты. Не происходит этого, я думаю, по объективным обстоятельствам. Вообще, интеллектуалы не склонны объединяться в корпорации или в какие-то объединения, скорее они будут потихонечку вскапывать и окучивать свою делянку. Факторов, которые сильно толкали бы к объединению усилий, пока нет. Создание каких-то консорциумов или финансовых групп в нашей сфере деятельности трудно представить, потому что это обычно происходит на почве экономических интересов. А экономические интересы довольно сложно обнаруживать по причине их невеликого размера. Посмотрим, может быть, к объединению подтолкнет нынешняя непростая финансово-экономическая ситуация. Может, тогда и встанет вопрос о том, чтобы разные издатели начали договариваться друг с другом и каким-то образом координировать и кооперировать свои усилия. Хотя возможна и другая ситуация, когда просто одни начнут вытеснять других. Более сильные останутся на плаву, чуть менее сильные объективно не смогут справиться с ситуацией и уступят свое место, свой тематический сегмент более сильным издательствам, которые монополизируют и источники финансирования.

Крупные издатели вряд ли придут в ближайшее время в эту сферу. Точнее, они придут, но придут в псевдоформах. Многие крупные коммерческие издательства из первой пятерки что-то начинают в этой области делать. Но делается это исключительно в погоне за расширением ассортиментного ряда, который они поддерживают, в погоне за расширением читательского спроса. С научной точки зрения, продукты, которые они делают, в девяти десятых случаев не выдерживают никакой критики. У них на первом плане коммерция, стало быть, сокращение затрат, увеличение оборачиваемости вложенного капитала, а это не позволяет делать качественные и добросовестные научные книги. В таком режиме можно выпускать лишь поделки, которые имеют наукообразный вид. Большая опасность этого в том, что общество может принять за нормальный научный продукт то, что им в действительности не является. Квазипродукт. Квазинаучный продукт.

РЖ: А вы считаете, что эта ситуация только еще может быть, то есть этого еще не произошло?

А.С.: В известном смысле это так и есть, потому что выходят издания, которые претендуют на научность, таковыми не являясь. Так и будет происходить. Но пока существуют издательства, подобные нашему, предметные поля такого рода продукцией не заняты и не будут заняты полностью. А вот если мы, в результате экономической конъюнктуры, отомрем, чего исключать нельзя, то тогда эти тематические ниши будут целиком заняты поделками или подделками. Ясно, что научная продукция не будет появляться в универсальных издательствах-гигантах. Никому не нужна 20-30-листовая научная монография о терроризме в российском освободительном движении, снабженная объемным научным комментарием, библиографией, указателями и так далее. Нужна брошюра в 10 листов крупными буквами без всякого аппарата. Для этого даже не обязателен ученый, нужен журналист, который сядет и, в лучшем случае, скомпилирует по разным источникам то, что уже существует, а в худшем - напридумывает что-нибудь. Сделает это за месяц, получит свой гонорар, вещь будет напечатана 20-тысячным тиражом, и все будут говорить: вот замечательная книга, из которой мы теперь все знаем про терроризм в российском освободительном движении.

РЖ: Понятно. А нет ли ощущения, что ситуация, о которой вы говорили, является единственно возможным вариантом развития событий?

А.С.: Очень хочется надеяться, что нет. Хотя стопроцентной уверенности в этом нет тоже. Я очень надеюсь на нашу изворотливость, я имею в виду не себя только лично, а всех тех, кто оказался вовлеченным в эту сферу хозяйственной активности. За эти 10 или 15 лет нас научили выворачиваться из любых положений и находить возможности для продолжения своей деятельности. Надеюсь, что так произойдет и в этот раз. Мы найдем какие-то ресурсы для себя и какие-то формы бытования, которые позволят нам эту форму деятельности продолжать и поддерживать. Не иссякла надежда на то, что мы сможем находить под наши проекты какие-то деньги и вовне. Хотя объективно условия существования ухудшаются. Когда они станут предельными - сказать сложно. Здесь очень много переменных величин, которые сложно анализировать. Я в течение этого года не раз задавал себе вопрос: а что дальше?

К сожалению, сегодня в стране не существует чисто рыночных инструментов для того, чтобы нас поддержать. По глупости была неразумным образом приватизирована государственная система книгораспространения. Это был очень эффективный рыночный инструмент, который позволял бы, существуй он сегодня, эффективно, быстро и продуктивно продавать производимую в стране литературу. Сейчас таких инструментов нет. Я знаю о том, что спрос на нашу литературу больше, чем выпускаемые нами тиражи, но механизмов удовлетворения этого спроса у меня нет. Если бы они были, возможно, например, что для продолжения своей деятельности мне не понадобились бы никакие субсидии ни с чьей стороны. С другой стороны, нет основного, что бы позволяло нам поддерживать нашу жизнь, - платежеспособного спроса. Уровень зарплаты читающих нашу литературу людей таков, что позволяет им покупать наши книжки с оглядкой. Тут замкнутый круг: мы не можем увеличить тиражи, чтобы снизить себестоимость, а они не могут увеличить наши тиражи посредством покупки наших книг. Государство отказывается нам помогать, как оно делало это раньше. Что будет дальше, в каком направлении прорвется этот круг - неизвестно.


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Максим Амелин, "Мне не хотелось, чтобы из Катулла получился очередной литпамятник" /19.11/
Интервью с переводчиком. Есть нестареющие поэтические произведения, в которых каждое поколение читателей находит созвучное и близкое, поэтому по-хорошему через каждые сорок-пятьдесят лет должен появляться новый переводчик и толкователь того же Катулла. Поэзию должны переводить поэты, а не филологи.
Тамара Казавчинская, "Искусство портретирования" /11.11/
Интервью с переводчиком. Иногда книгу хочется перевести не потому, что она шедевр, а потому, что интересно воспроизвести тот или иной стиль, воссоздать тот или иной жаргон - например, газетчиков-интервьюеров, - или вскрыть далекие планы книги. Когда долго живешь с книгой и приближаешься к автору, понимаешь его беззащитность.
Михаил Эпштейн, Дар слова. Выпуск 2 /11.11/
Своеправие и своеправые. Чем своеправие отличается от самодовольства, гордости и фанатизма и почему это понятие пригодится критическому арсеналу русской мысли.
Александр Уланов, В плоскости потери /11.11/
Шорт-лист Премии Андрея Белого. Михаил Гронас. Дорогие сироты, - М.: О.Г.И., 2002.
Татьяна Сотникова, Брюссельское кружево поэта Медведева /10.11/
Шорт-лист Премии Андрея Белого. Кирилл Медведев. "Все плохо" / Предисловие Д.Воденникова - М.: О.Г.И., 2000.
предыдущая в начало следующая
Андрей Сорокин
Андрей
СОРОКИН

Поиск
 
 искать:

архив колонки:

Rambler's Top100