Русский Журнал: Максим Юрьевич, первый вопрос я бы хотел сформулировать так. Представьте, что есть такой человек, который не знает, что такое "интеллектуальная литература". Он совершенно случайно оказывается на Ярмарке и, взглянув на афишу, начинает догадываться, что именно в этом квадратном пространстве как раз и собрано то, что обозначается тем самым незнакомым ему термином. Человек обходит Ярмарку, листает книжки. По Вашему мнению, какой образ "интеллектуальной литературы" он мог бы составить себе в результате, или, выражаясь иначе, какое явное родовидовое определение данного термина ему удалось бы сформулировать после ознакомления с экспозицией?

Максим Соколов: Все, что не Александра Маринина и не дамские романы.

РЖ: Тогда другой вопрос. Существует ли (или: можно ли точно задать, адекватно сформулировать), по Вашему мнению, некий формат "интеллектуальной ярмарки", и, если таковой существует, если его можно как-то выразить, то соблюден ли, воплощен ли он здесь?

М.С.: Я еще толком не ходил, очень мало видел, но то, что уже видел, наводит меня на мысль, что в такой строгости, ну конечно же, не соблюден. Тем есть где-то просто чисто изящная литература, ну, допустим, какие-то подарочные издания Шекспира. То есть литература скорее изящная, нежели нон-фикшн. Есть просто какие-то достаточно популярные книжки, там, скажем, по истории. Есть красивые альбомы по цветоводству, что тоже как-то не полностью подпадает под какую-то сугубо интеллектуальную литературу. Нужно смотреть, внимательно считать, каков процент, скажем так, профильных книг, а каков непрофильных. Но это должны считать более сведущие люди.

РЖ: Меня, в общем, тоже как-то смутило, что здесь некоторые издательства представлены какой-то линейкой беллетристики, которая каким-то образом может быть кем-то признана, скажем так, интеллектуальной. И в связи с этим возникает вопрос: как Вы понимаете сам этот термин, если его сопоставить с терминами "дорогая литература", или "элитарная литература", или "малотиражная", или, скажем, "научная литература", или противопоставить "массовой" и "развлекательной"?

М.С.: Я не совсем понимаю, почему наш разговор Вы начали с "интеллектуальной литературы". Ведь выставка-то называется "non/fiction".

РЖ: Но на самом деле она называется "Ярмарка интеллектуальной литературы".

М.С.: А дальше "non/fiction"?

РЖ: "Non/fiction", а затем - "Ярмарка интеллектуальной литературы".

М.С.: Ну это тогда уже то, что называется "противоречие в определении", потому что интеллектуальная литература - это одно, нон-фикшн - это другое, это разные множества, и они частично пересекаются, но только частично. Просто "интеллектуальная литература" - это гораздо более узкое понятие, чем "нон-фикшн".

РЖ: Беллетристика, по Вашему мнению, не может быть интеллектуальной?

М.С.: Если беллетристику по причине заумности невозможно читать, то она, конечно же, относится к интеллектуальной литературе. Как же можно Джойса исключать из такого рода сочинений? Его же читать невозможно.

РЖ: И еще вопрос по поводу Международного семинара, который проходил в предыдущие три дня и был объявлен организаторами главным событием Ярмарки. Он назывался "Литература, критика и литературный рынок" (на самом деле он назывался "Литература, рынок и литературная критика". - Р.Г.). Я, в общем, присутствовал на всех трех заседаниях и освещал их в "Русском Журнале". Вы знакомы с событиями, которые там происходили, и высказываниями, которые прозвучали?

М.С.: Вы знаете, честно говоря, я так по диагонали проглядел то, что было в "Русском Журнале", но, каюсь, действительно по диагонали. То есть особенно не вникал. Но мне, правда, показалось из репортажа, что там ничего особенного так и не произошло.

РЖ: Темы были сформулированы так, чтобы создать видимость реальности проблемы: статус критики как таковой, скажем, место критика в каких-то реальных процессах и так далее... Вот Вы, как действующий журналист, Вы лично ощущаете какие-то реальные проблемы, которые связаны с Вашим статусом, местом, или, скажем, отношением к политике.

М.С.: Я ощущаю, конечно, проблемы, но на мой взгляд они носят, ну скажем так, технический характер, это какие-то тонкости взаимоотношений с начальством, тонкости взаимоотношений с тем, с тем... Мне трудно представить себе это предметом для семинара. Что же касательно семинара, вы знаете, как правило все такие международные, полузападного типа семинары, отличаются как бессмысленностью ставимых вопросов, так и бессмысленностью беседы и бессмысленностью результата. Это очень странный тип мероприятия. Есть люди, которые как-то в это вжились, которые ездят с одного семинара на другой и чувствуют себя как рыба в воде, а есть те, которым там чрезвычайно скучно и которые не могут понять, зачем это надо. Я ближе скорее ко второй категории.

РЖ: То есть я так понимаю, что Вы хотите сказать, что даже если действительно и существуют какие-то проблемы, связанные с самоопределением критика, то они должны решаться каждым субъектом лично? Да?

М.С.: Да... Ну если очень невмоготу, то можно создать какую-нибудь гильдию критиков. А что можно обсудить и к чему умному можно прийти на международном семинаре, где идут, как правило, какие-то достаточно пустые и достаточно абстрактные разглагольствования, я не вполне понимаю.

РЖ: По Вашему мнению, в этом формате градус, уровень этого вот обсуждения поднять невозможно?

М.С.: Думаю, что да.

РЖ: Представьте, что Вам поставили задачу написать социологию критики. Если бы, скажем, я взялся за это дело, то я бы, допустим, пользовался понятием Бурдье "поле"... "поле критики" и так далее... Как бы Вы подошли к этому вопросу, каким бы аппаратом пользовались и какие как бы основные тезисы Вы бы могли сформулировать в этой области?

М.С.: Знаете, я в этой области отличаюсь крайним невежеством. Поэтому, наверное, я даже не знаю, каким бы аппаратом я бы пользовался и вряд ли чего-нибудь мог бы сформулировать. То есть это могли бы быть какие-то более или менее занимательные и правдоподобные рассуждения дилетанта, но не более того. Вы называете такие имена и такие проблемы, которые свидетельствуют, что Вы в данном случае гораздо более меня по этой проблеме подкованы. Так что, скорее, мне Вас надо спрашивать.

РЖ: Вот, собственно, те вопросы, которые я хотел задать... Спасибо...

(На самом деле, каюсь, я хотел задать еще один вопрос, а именно "Какие Вы видите реальные проблемы интеллектуальной литературы в России, кроме денежной?" Но так и не задал. Выскочило. Ну и ладно.)

Беседовал Роман Ганжа