Наравне с Льюисом Кэрроллом, Эдвард Лир считается основоположником литературы нонсенса. Больше всего он известен как автор лимериков, хотя в его наследии есть и поэмы, и песни, и эпиграммы.

История "русского" Лира такова. В двадцатых годах прошлого века несколько его больших стихотворений перевел Самуил Маршак. Затем последовал долгий перерыв. И лишь в 1992 году вышла книга лимериков в переводе Марка Фрейдкина. Вслед за ней появились переводы Евгения Клюева. Наконец в 2000 году известный поэт и переводчик Григорий Кружков выпустил превосходный сборник английской поэзии абсурда, в который вошли и некоторые стихотворения Лира. Однако интерес к творчеству Лира не угасает, и за прошедшие два года свет увидели еще две публикации.

1

Сейчас во всех московских магазинах продается нарядная книга стихов Лира, выпущенная издательством "Ретро" в 2001 году. Под яркой зеленой обложкой я обнаружил оригиналы, в сопровождении замечательных рисунков самого автора, и переводы Юрия Сабанцева. Прежде чем приступить к чтению, я заглянул в послесловие переводчика. На первых страницах Сабанцев восхищается балладой "Прогулка верхом" в переводе Маршака и выражает "скромную надежду", что прочие "шедевры Лира получились у него ничуть не хуже", чем у знаменитого предшественника. Увидев, что переводчик взял для себя отличный ориентир, я успокоился, закрыл послесловие и перешел к стихам.

И тут же замер от изумления. Судите сами: в лимериках, как известно, третья и четвертая строки должны быть на одну стопу короче остальных. В оригинале так оно есть во всех стихах, например (стр. 2):

There was | a Young La | dy of Ryde,
Whose shoe | strings were sel | dom untied,
She pur | chased some clogs,
And some small | spotted dogs,
And fre | quently walked | about Ryde.

В первой, второй и пятой строке по три стопы, в третьей и четвертой - по две. Эта особенность ощущается не только ушами, но и глазами: средние строки заметно короче.

Однако в переводе она почему-то часто исчезает. Сравните:

Броди | ла по у | лицам го | рода Квет | та
Девчуш | ка, обув | деревян | ные гэ | та.
При э | том она | добродуш | но ворча | ла
На па | ру десят | ков щенков | чау-ча | у,
Деви | цу за э | то люби | ла вся Квет | та.

Во всех строках одинаковое количество стоп! А это уже не лимерик. Судя по всему, издатели надеются, что читатели - глухие. Однако предположить, что читатели еще и слепые, они все же не рискнули. И, чтобы скрыть огрехи размера, сдвинули при верстке средние строки вправо. Вот так:

Бродила по улицам города Кветта
Девчушка, обув деревянные гэта.
       При этом она добродушно ворчала
       На пару десятков щенков чау-чау,
Девицу за это любила вся Кветта.

Но шила в мешке не утаишь, и то, что убрали с одной стороны, моментально вылезло с другой.

Дальше - больше. В лимериках должен быть правильный анапест - это делает их чрезвычайно певучими. Недаром их первые строки напоминают русские народные сказки ("жили-были старик со старухой").

Однако в переводах - сплошная ритмическая сумятица. Сабанцев то и дело безжалостно коверкает слова, которые не укладываются в правильную схему. Например (стр. 34):

Беспокойный старик из Парижа
Очень редко стоит неподвижно, -
Бегает он то вперед, то назад,
Бабушкин старый накинув халат,
Что так идет старику из Парижа.

Не знаешь, как прочитать - то ли "бегаЕтон", то ли "бЕгаетон", а в последней строчке и вовсе "что так Идет". Язык сломаешь. Или вот еще пример (стр. 94):

Колечко в нос вставил себе дед из Тринга,
Не устояв пред соблазном пирсинга;
И глазел в полнолуние
Ночью теплой в июне
На луну модный старец из Тринга.

Первая строка вообще прозаическая. Во второй не остается ничего иного, как прочитать слово "пирсинг" с ударением на "Инг". И таких случаев в книжке хоть отбавляй. Чтобы не возникло иллюзии, будто это недостаток оригинала, приведу первые строчки лимерика про "жертву пирсИнга":

There was an Old Person of Tring,
Who embellished his nose with a ring.

Как видите, певучие, мелодичные, я бы даже сказал, лиричные стихи.

Пожалуй, единственное, что формально сближает творения Сабанцева с лимериками, - это рифмовка. Переводчик честно рифмует третью строку с четвертой и первую - со второй и пятой. Беда в том, что сами рифмы у него зачастую совсем не похожи на рифмы. Попадаются такие лихие сочетания звуков, как свободу - понемногу, Юга - блюда и даже Барнс - держалась. Список таких диковинных рифм можно продолжать очень долго.

В оригинале опять-таки мы видим исключительно точные, хлесткие, звонкие созвучия, например: pink-drink, brill-frill, barge-large и так далее.

Юрий Сабанцев планомерно искажает стиль Лира, не обращая никакого внимания на требования формы, но и этого ему мало. Переводчик нагло корежит авторский замысел, наполняя лимерики близкими себе содержанием и лексикой. Расчет, очевидно, на то, что под видом нонсенса читателю можно втюхать все что угодно. Книжка битком набита такими вот стихами (стр. 190):

Деда неясным аллюром вприпрыжку
Мчит на себе небольшой бурый мишка.
"Это не рысь?" - вопрошают зеваки,
"Нет, - отвечает старик, - это враки!
Это мой Моппсикон Флоппсикон мишка".

Попробуйте что-нибудь здесь разобрать! Спрашивается, о какой рыси речь? И почему в ответ на странный вопрос о рыси, зеваки получают столь же странный ответ: "Это враки"? Можно, конечно, все списать на нонсенс, но давайте лучше сверимся с оригиналом:

There was an Old Person of Ware,
Who rode on the back of the Bear;
When they ask'd, 'Does it trot?'
He said, 'Certainly not!
He's a Moppsikon Floppsikon Bear!

Лир, буквально, пишет: "Жил-да-был старик в городе Варе, который ездил верхом на медведе. На вопрос, умеет ли медведь ходить рысью, рысить (to trot), он отвечал: "Конечно, нет! Это же косматый (mop), косолапый (flop) медведь!" Становится понятно, откуда торчат "уши рыси" и как появились "враки". Переводчик не только исказил содержание лимерика, но и вообще оставил без перевода два слова (Moppsikon и Floppsikon). Их действительно трудно передать по-русски, но это не значит, что можно прибегать к транслитерации. Так "переводить" может каждый из нас. К тому же, Сабанцев вставляет массу отсебятины: стоит Лиру сказать слово "ездит", как Сабанцев тут же прибавляет "неясным аллюром вприпрыжку", а "мишка" у него становится "небольшим" и "бурым".

Переводчик, вообще, щедро уснащает свои работы просторечными словечками вроде этих самых "врак" и дурными каламбурами (стр. 101):

Очень изящно старик из Довиля
С вороном черным кружился в кадрили.
Но недовольные тем обыватели,
Что старичок и пернатый - приятели,
Танцы такие давили в Довиле.

(стр. 156):

Тонконогий старик из Тулузы
Прикупил себе новые шузы...

И даже такое (в послесловии, стр. 431):

Одна панковатая бабка из Лидса
Своей ирокезской прической гордится
И, хлебая половничком
Киселек из крыжовничка,
Славно тащится бабка из Лидса.

Надо ли говорить, что у Лира ничего подобного нет и быть не может?

Благодаря Юрию Сабанцеву, который старательно, слово за словом, строка за строкой, подменяет чужие произведения своими, Эдвард Лир предстает перед нами полоумным виршеплетом, неуемным трепачом, который рубит стихи топором, а о форме лимериков имеет весьма отдаленное представление.

Мне захотелось разобраться, как появился такой, мягко говоря, странный перевод. Поэтому я вновь вернулся к послесловию и прочел его на этот раз очень внимательно от начала до конца.

2

Вот как формулирует Юрий Сабанцев свою задачу. "Переводчик должен постараться сохранить размер, рифмовку, сюжет, смысл, настроение и подтекст оригинала, игру слов, время и место действия, имена и географические названия, пол героев, не говоря уже о числительных!" Вот уж действительно, задача - так задача! Сверхзадача. Практически невыполнимая. Но звучит как минимум благородно.

Однако уже на следующей странице переводчик оговаривается: "Для меня лимерик - это история лирического героя, весьма и весьма экстравагантного, связанного с его совершенно необычным поступком, причем герой этот имеет определенное место проживания. Именно поэтому я изо всех сил старался сохранить имя героя и название места, где он живет".

Вот так-так - начали за здравие, кончили за упокой. Сверхзадача неожиданно скукожилась до размеров малюсенькой задачки. Всего лишь сохранить имена и географические названия. Остальное - в корзину! Мы уже убедились, что именно так и поступил Юрий Сабанцев и с размером, и с ритмом, и с рифмами, и с сюжетом, и с игрой слов. Ирония же заключается в том, что, сократив себе задачу до минимума, горе-переводчик не справился и с ней.

Возьмем хотя бы первые десять лимериков. Уже во втором переводе город Райд заменен на Кветту. В четвертом - холм на Париж. В девятом вместо Чертси - Ланс. И так далее. Текст как бы сам дает понять, что переводчик избрал неверный путь, что усилия его бесплодны. Тому бы только прислушаться.

Но возникает вопрос: как вообще переводить лимерики Лира?

На мой взгляд, переводчик обязан твердо помнить, как они появились. Лир писал свои бессмыслицы не по заказу издательства, а по просьбе соседских детей. А детские стихи, по утверждению Корнея Чуковского, пишутся не совсем так, как стихи для взрослых. В них непременно должны быть точнейшие созвучия и четкий, без ям и ухабов, ритм. Делаем вывод: родиной героя может быть какой угодно населенный пункт, но он обязательно должен быть крепко-накрепко привязан рифмой ко второй строке лимерика.

Далее, переводчик должен передать сущность бессмыслицы. Благодаря Льюису Кэрролу мы знаем, что на свете нет ничего логичнее, чем нонсенс. Достаточно вспомнить знаменитое: "Приходилось мне видеть котов без улыбки, но чтоб улыбку без кота..." То же и с лимериками: в основе каждого лежит совершенно определенная, лаконичная и, главное, логичная история. Как написал Григорий Кружков: "...В лимерике найдена золотая середина между растянутостью романа и чрезмерной краткостью пословицы".

Мы не знаем, как придумывал лимерики сам Лир - брал ли он за основу название города и сочинял к нему сюжет или все происходило наоборот. Да это и неважно. Очевидно, что переводчик должен отталкиваться от сюжета. Если при этом удается сохранить и географическое название - хорошо, а нет - тоже не беда. По большому счету можно обойтись и вовсе без имен собственных.

Прекрасных результатов добился Григорий Кружков, который попытался точно воспроизвести логический ход, лежащий в основе каждого лимерика. Вот некоторые из его переводов:

Один горемыка из Клонца
Купил себе зонтик от солнца,
Забрался в подвал
И там зимовал -
Подальше от жителей Клонца.

Жил известный профессор в Найроби
Изучавший науки в чащобе.
Там под шелест синиц
Он читал пять страниц
И опять возвращался в Найроби.

Тому, кто читает эти стихи по-русски, и в голову не придет любопытствовать, действительно ли в оригинале фигурируют Клонц и Найроби!

Сравните переводы Кружкова с тем, что получилось у Сабанцева, исповедывающего прямо противоположный, "географический", подход.

Острым серпом старичок из Татарии
Взял и отрезал себе гениталии;
И жена голосила:
"Смерть твоя, друг мой милый,
Потрясет населенье Татарии".

В оригинале старик перерезал себе "яремную вену". Сабанцев, "всеми силами" стараясь сохранить Татарию, приплел совершенно фантастические "гениталии". Хорош получился детский стишок! Право, уж лучше бы подобную операцию совершил сам переводчик.

К сожалению, соблазну сохранить третьестепенные детали поддаются и более вдумчивые и одаренные переводчики. Иногда - от чрезмерной добросовестности. Совсем недавно мне попались переводы Бориса Архипцева. Вот что он пишет в своем предисловии.

"Вот уже десять лет я тружусь над лимериками, сделал множество вариантов, стремясь максимально проникнуть в авторский замысел и раскрыть его средствами родного языка.

Нелегкая, признаться, задачка. Куда проще даются такие, например, штуки, в коих я немало поупражнялся в свое время:

Старик на границе с Ираном
Кому-то покажется странным:
И днем, и во мгле
Храпит на столе
На самой границе с Ираном.

Но все это, правда, от полной безысходности: с чем рифмовать Hurst (в этом случае), Wales или, помилуй Бог, Winchelsea какое-нибудь! И все же в конце концов отрекся от стыдной привычки менять - для собственного удобства - место жительства, национальность, а то и пол лировских героев. Порой из кожи вон лезешь, сохраняя "географию" и прочие авторские штучки, - в надежде получить именно перевод в собственном смысле слова вместо распространенных вольных пересказов, переложений и перефразировок. Вот и приходится иногда жертвовать точностью и звонкостью рифмовки и выбирать меньшее из зол между Гонконг, Хон-Кон, Хайкон, Сайгон и даже Сяньган (на чем, несомненно, настаивали бы тамошние аборигены-китайцы!) Эх, всем был бы хорош перевод:

Добрый старец из города Гдова
Не желал и не делал худого,
А лежал в уголке
Головою в мешке
Славный старец из города Гдова.

Просто идеальный был бы перевод... кабы не Гдов заместо Гонконга!"

Ну вот - Сяньган... Как будто переводим не на русский, а на китайский. Но переводчик, кажется, и сам чувствует, что перегибает палку, принося в жертву поэтичность текста. Иначе он не привел бы в предисловии варианты, забракованные им из-за географических расхождений с оригиналом.

Переводы Архипцева музыкальны, крепко сбиты, в них чувствуется железная дисциплина, требовательность автора к себе. У него настоящие лимерики - это вам не Сабанцев! Но, увы, и с ним увлеченность несущественными деталями играет злую шутку. Взгляните (это, правда не из Лира, а из "Стихов Матушки Гусыни"):

Приобрел старичок, житель Херроу,
Тачку славную красного дерева,
И сказал он жене:
"Будешь, свет мой, на ней
Целый день ты кататься по Херроу!"

При такой неуклюжей рифмовке Херроу неминуемо читается как "Херово".

3

Неумение "оторваться" от оригинала, чрезмерная приверженность деталям, тяга к буквализму - не единственная (и, пожалуй, не главная) причина провала Юрия Сабанцева. (В конце концов, в длинных стихах Лира имен и географических названий совсем немного, и их можно сохранить без всякого ущерба для качества текста.) Проблема куда серьезней. Давайте еще раз обратимся к послесловию.

"Себе в заслугу могу поставить то, что это - самый полный перевод Лира на русский язык". "Я набрался наглости и заново перевел Джамблей, позволив себе конкурировать с Маршаком. О результатах судить тебе, читатель". "Мне очень трудно было отказаться, к примеру, от перевода, вызвавшего наиболее отрицательные отзывы рецензентов". (Речь идет о той самой "панковатой бабке из Лидса", выделено мной - М.Л.)

Теперь вспомним слова Маршака: "Переводить стихи я начал в Англии, работая в нашей тихой университетской библиотеке. И переводил я не по заказу, а по любви". Маршак если с кем и конкурировал, так это лишь с самим автором, стараясь подчинить его стихи правилам русского языка. И перерабатывал свои переводы буквально годами.

Судя по приведенным цитатам, Юрий Сабанцев тоже влюблен. Но, в отличие от Маршака, не в автора оригинала, а в себя и свои переводы. В противном случае он прислушался бы к замечаниям рецензентов, воздержался бы от публикации и продолжил бы работу над словом. Пусть результатом стал бы не "самый полный перевод", а всего несколько стихотворений, но они не искажали бы в глазах читателей творческую личность Лира. Но раз переводчик столь уверен в себе и предоставляет нам право судить, давайте подведем итог состязания Сабанцева с Маршаком.

Для сравнения возьмем поэму "The Pobble Who Has No Toes". У Сабанцева она называется "Поббл без пальчиков ног" и начинается так:

Поббл без пальчиков ног
Прежде имел их не меньше, чем вы,
Ему предсказали: "Ты пальцы утратишь!"
Но Поббл ответил: "Фиш фиддл ди-дии!"
А тетя Джобиска его напоила
Водой на лаванде, добавив чернила,
Сказав: "Ничего мир придумать не смог
Лучше для пальчиков Поббловых ног!"

Поббл без пальчиков ног
Переплывал Бристольский канал;
Но перед стартом, чтоб нос не намок,
Он кусочком фланели его обмотал.
Ибо тетя Джобиска сказала: "Беда
Пальчикам ног не грозит никогда,
Если Поббл усвоил простейший урок -
Позаботься, чтобы твой нос не промок!"

Поббл несется в воде, словно гонщик,
И, если корабль проходит вблизи,
Он звонско и склянско звонит в колокольчик
И громско, чтоб все его слышать могли.
Кричат все Матросы, кричат Адмиралы:
"Смотрите, как быстро плывет этот малый,
За рыбкой плывет он для тетки Джобиски
Гибкой, малиново-усовой Киски!"

Теперь заглянем в перевод Маршака. Он называется "Поббл, у которого нет на ногах пальцев". Итак:

У Поббла Без Пальцев Ног
Были пальцы в былые года.
Но в ответ
На совет,
Чтоб он пальцы берег,
Отвечал он всегда:
- Ерунда!

А тетя Джобиска
В сырую погоду,
Давая племяннику
Хинную воду,
Клялась, что никто бы
Придумать не мог
Лекарства полезней
Для поббловых ног.

Поббл Без Пальцев Ног,
Едва он немного подрос,
Бристольский канал
Пересек
Поперек,
Фланелью укутав нос.

От леди Джобиски он знал, что вода
Ногам никогда не приносит вреда
И тот, кто от холода нос уберег,
Вовек не расстанется с пальцами ног.

В пути он все время повязку хранил,
А если встречали его корабли,
"Динь-динь-дили-динь" - в колокольчик звонил,
Чтоб сбоку его обошли.

И каждый морской капитан, адмирал,
Увидев плывущего Поббла, кричал:
- Плывет он за рыбкой для киски
Почтеннейшей леди Джобиски!

Все встало на свои места. Потому что перевел эти строки настоящий - и притом детский! - поэт.

Перевод Маршака существует давным-давно. Непонятно, зачем понадобилось печатать косноязычную писанину Сабанцева. Григорий Кружков, например, не стал заново, после Маршака, переводить другую поэму Лира "The Jumbliez". Более того, он позаимствовал из маршаковского перевода строфу для своего "The Dong with a Luminous Nose" (продолжения "The Jumbliez"), чтобы обеспечить преемственность, созвучность обоих стихотворений.

4

Давайте подведем итог. Приятно, что переводчики все чаще обращают внимание на творчество Лира. Однако их попытки далеко не всегда последовательны. Попадается и откровенная халтура.

В идеале переводчик должен брать те произведения, которые еще не были переведены на русский язык или были переведены слабо, и стараться перевести их на уровне лучших работ своих предшественников, не гоняясь за количеством.

Тогда, возможно, нам удастся по крупицам собрать творческое наследие чудаковатого англичанина - и перед русским читателем предстанет подлинный, незамутненный образ художника, поэта и музыканта Эдварда Лира.