В век телевидения, видео и компьютеров люди утратили вкус к чтению, а дети не смогли обрести его, они не обладают необходимым терпением, чтобы с удовольствием прочесть книгу от корки до корки... Единственным лекарством от этой страшной болезни является как можно более раннее погружение детей в "мир прекрасного".

Авторы серии "Энциклопедия малыша. Искусство" как раз этим и занимаются: дают самым маленьким детям и их родителям первоначальные ориентиры в области живописи. Как мне кажется, для этой благой цели издатели выбрали самый подходящий формат. Небольшие по объему книжки с множеством отличных иллюстраций - интересно, красиво и не слишком утомительно.

По словам известного знатока искусства и автора многих книг по этой теме - Эрнста Гомбриха - нет просто искусства, есть картины; рассматривая какую-нибудь картину, мы припоминаем множество вещей, у нас возникают многочисленные ассоциации, которые абсолютно правомерны и из которых выводится наше "нравится - не нравится"... Это и помогает нам наслаждаться искусством.

Такой принцип понимания живописи чутко передает своим маленьким читателям автор большинства книжек серии Галина Ветрова. Скажем, картина Кустодиева "Масленница" ("Кустодиев. Сказка о веселом художнике") описывается автором так:

"Ну и красота! Деревья все в инее, небо яркое, разноцветное, и в нем стаи птиц кружат. Снег пышный, рыхлый. Из труб дым в небо поднимается. На улицах - ни одной машины! Сани мчатся, а везут их лошади в узорных уздечках, а сани-то расписные, с коврами да накидками, чтоб седоки не замерзли. А впереди сидят те самые дядьки в синих пальто. А вон ребята катаются на салазках, в снежки играют. Весело им... Засмотрелась Варя, обо всем забыла. И вдруг что-то шевельнулось на картине... Почудилось, что ли? Ой! И правда: какая-то девочка ей рукой машет - иди, мол, сюда. Растерялась Варя, стоит, рот разинула. Тут будто на ухо ей шепнули: "Не бойся, только глаза закрой!" И кто-то ка-а-ак дернет ее за руку! Открыла Варя глаза и скорей уши зажала. В музее-то тихо, а тут такой шум и гам! Кричат, свистят, хохочут, гармошки играют, бубенчики звенят, собаки лают, вороны каркают, и со всех сторон колокольный звон слышится..."

Автор учит пониманию художественного произведения - это не просто восторженное описание, а объяснение намерений художника, об этом говорят и подзаголовки книжек: "Шишкин. Сказка о лесном художнике", "Серов. Сказка о правдивом художнике", "Тропинин. Сказка о московском художнике", "Саврасов. Сказка о художнике и весенних птицах", "Брюллов. Сказка о знаменитом художнике". Таким образом, уже на уровне заглавия устраняется препятствие к восприятию искусства ребенком. Ведь сказка - это то, что он знал всегда, всю свою маленькую жизнь. И здесь она снова с ним рядом, хотя речь идет о вещах серьезных и заманчивых, но пока незнакомых. Особенно ценно в этих маленьких книжках то, что автору удается разговор доступный, но без панибратства и фальши.

Известно, что детям больше всего нравятся картины, которые выглядят "как в жизни". И автор "не стесняется" говорить о тех картинах, которые изображают то, что нам понравилось бы в жизни - красивую природу. Совершенно замечательной в этом смысле получилась книжка о Левитане ("Левитан. Сказка о грустном художнике"):

"Все, кто видел его картины, признавали, что еще никто не умел изображать природу так, как он. Грустный художник умел разговаривать с деревьями и облаками, слышал, как растет трава, умел показать, что красота есть везде, даже в лужице, в которой отражается небо... Картины Грустного художника были прекрасны. И все любители живописи тотчас узнавали их не только по краскам, но и по настроению... А вот и весна! Трогательные тонкие деревья отражаются в воде и оттого кажутся длинными-длинными... Еще холодно, хотя небо уже по-весеннему поголубело... Совсем скоро вода сойдет, покажется мокрая земля, засияет солнце, расцветут цветы, распустятся молодые листочки... Но такую привычную звонкую листву любят все, а Грустному художнику хотелось показать, как прекрасен и серенький, зябкий день. Ведь этого никто раньше не замечал..."

Автор не раз обращает внимание читателя на то, как художник создает картину - где он изобразил самого себя, где знакомого ему мальчика. Из каких кусочков собирает художник большую картину особенно ярко описано в книжке про Сурикова ("Суриков. Сказка о возвращенном времени"):

"Человек этот был художником, и звали его Василий Суриков. Он знал, что прошлое не умирает. Оно просто рассыпается, как мозаика. И чтобы снова его увидеть, надо эту мозаику опять собрать, найти в жизни - где кирпичик, где лошадиную сбрую, где человеческое лицо. Искать можно везде: на рынке, в музее, просто на улицах. Только надо точно знать, что тебе нужно. А Суриков это знал. Ему было проще, чем другим, потому что он это прошлое видел своими глазами..."

В своих историях Галина Ветрова показывает не просто красоту какой-то картины, которую каждый, в том числе и ребенок, воспринимает по-разному, но ее выразительность, экспрессивность. Автор обращает внимание читателей на тончайшие детали, которые и создают реальность, так любимую детьми.

Например, "Девятый вал" ("Айвазовский. Сказка о волне и художнике"): "В центре картины, в бушующем море, художник изобразил обломок громадной мачты, за которую цеплялось несколько людей. Это все, что осталось от большого и казавшегося таким прочным корабля. Наверное, всю ночь их носило посреди безбрежного моря. И вот, наконец, наступил рассвет. Встает солнце, хотя его почти не видно сквозь водяную пыль. Вместе с солнцем и теплом появилась надежда на то, что буря вскоре утихнет. Но это только надежда... Над головами крошечных людей поднимается новый девятый вал, огромная волна..."

Книжки Ветровой очень маленькие - 12 страниц, на которых рассказывается только о самых известных работах мастера, которые всегда при этом показаны на иллюстрациях. Автор не побоялся "затасканных" примеров - будь то шишкинское "Утро в сосновом лесу" или васнецовские "Три богатыря". И мне кажется это совершенно правильным: ребенок встречает в незнакомом мире своих старых друзей (например, с конфетных фантиков), и этот мир становится ему родным.

Отмечу, что текст иллюстрируется сразу же, чаще всего на этой же странице, и это немаловажно, потому что не надо отвлекаться на поиски картинок, а потом, когда картинка найдена, снова приводить ребенка в состояние, когда он способен воспринимать текст.

Малый объем книжек не делает их примитивными. Почти в каждой дается какой-либо термин и его простое объяснение. Так, в книжке об Айвазовском ("Айвазовский. Сказка о волне и художнике") объясняется, что такое "маринист" - "никто так как он не умеет изобразить море в лунную ночь или на рассвете", а в книжке о Коровине ("Коровин. Сказка о русском импрессионисте или, Сказка о том, как веселый художник муху обманул") употребляется термин "импрессионизм": "это значит "впечатление". Я стараюсь написать картину быстро, чтобы сразу и цвет, и воздух, и настроение передать..."

Обращение автора к общеизвестным картинам полезно, конечно, не только нашим детям, но и нам, родителям. Чем больше смотрим, тем больше деталей, ранее ускользавших от нашего внимания, мы замечаем. Великое творение всегда неисчерпаемо, непредсказуемо. Поэтому не случайной мне кажется приписочка от издателей - "Книги предназначены для чтения взрослыми детям".

Познавать искусство можно бесконечно, в нем всегда открывается что-то новое. Но для его восприятия нужно иметь яркое, открытое сознание, голова не должна быть забита штампами и высокопарными фразами, которых, к счастью, вы не встретите в книгах Ветровой. Ее маленькие сказки не воспитают снобов, которым будет стыдно признаться, что они получают удовольствие от приятных и трогательных картин.

А каждая картина - это нераскрытая тайна, это загадка. "Сказки о художниках" не предлагают отгадки, они показывают наличие этой тайны в картине, а далее - в скульптуре, музыкальном произведении или литературном. Удивительно, что при такой постановке вопроса этот смешной двенадцатистраничный объем оказывается вполне достаточным, да и цена (внимание!) чисто символическая.