Количество "читающих" детей всегда казалось нам, взрослым, чересчур небольшим, а в последние десять лет - и вовсе ничтожным. Во-первых, часть "интеллектуалов" стала предпочитать книге компьютер; во-вторых, школьные учебные нагрузки сейчас таковы, что у серьезного ученика почти не остается времени на досуговое чтение. Тем же, кто продолжает читать в свободное (или относительно свободное) время, крайне редко везет с выбором по-настоящему хороших книг.

Самая уязвимая в этом отношении возрастная категория - дети 10-13 лет. На читательские предпочтения ученика средней школы уже не влияет мнение руководителей детского чтения (учителей и родителей, библиотекарей), и еще не давит мысль о "производственной необходимости" системного чтения в соответствии с профориентацией. Поэтому десяти-тринадцатилетние - наиболее благоприятная аудитория для тех, кто создает/издает/распространяет детские книги. Ученик средней школы и попадает под массированный обстрел производителей средней литературы.

Именно среднего качества книги пользуются устойчивым спросом в детских библиотеках, именно такие не залеживаются на прилавках книжных магазинов. Самая популярная разновидность литературы для среднего школьного возраста - в течение последних лет - так называемые "детские детективы" (ДД).

Их популярность не вызывает удивления, потому что производители ДД сумели вовремя догадаться, каким образом следует подстроиться под потребителя, какие его потребности удовлетворить в первую очередь.

Читателю среднего школьного возраста всегда необходимо было некое "ориентирующее чтение", проще говоря - книги, в которых персонажи, похожие на читателя, действовали бы в условиях, похожих на окружающую читателя реальную жизнь. Ребенку хотелось отождествлять себя с героем книги, читать "о себе" и "о своих" (друзьях, учителях, родителях). В советские времена этому условию в полной мере отвечала так называемая "школьная повесть" или, в чуть более идеологизированном варианте, "пионерская повесть". Их создавали все участники литературного процесса - от Гайдара и Николая Богданова, Льва Кассиля и Николая Носова до Анатолия Алексина и Юрия Яковлева, Владислава Крапивина и Юрия Ермолаева. Конечно, некоторый привкус идеологии в "пионерских повестях" присутствовал. Но он не подчинял себе основное содержание книги. Лучшие из "пионерских повестей" не столько воспевали "смену комсомола", сколько освещали вечные подростковые поиски себя... Пионерский галстук на шее персонажа ничуть не мешал ему быть человеком, обычным подростком, "как все мы". Да, действие повести происходило обычно в школе или пионерлагере, но этим, в общем, и ограничивалось "воздействие тоталитарной системы" на героев книги - и на читателя.

В "школьной повести" сложился и тип положительного героя: обычный школьник, не супермен и не иванушка-дурачок. Искренний в заблуждениях, он учился думать и честно исправлял свои ошибки. Он стремился к справедливости, с удовольствием приходил на помощь - и осуждал себя за корыстные побуждения, если таковые возникали. Он мог обижаться "на весь мир", но не становился озлобленным. Он умел спорить и даже ссориться, но стремился понять окружающих и хотел, чтобы и они его понимали. Он, если так можно выразиться, уважал жизнь и ее ценности. Это был герой, с которым охотно отождествлял себя обычный читатель-школьник.

Может быть, в чем-то эта литература казалась наивной, - зато она была в хорошем смысле воспитательна: учила жить (без кавычек!), ориентироваться в обществе, находить и отстаивать свое место в нем.

А с окончательным крушением коммунистической (в том числе пионерской) идеологии в общегосударственных масштабах вдруг исчезла из обихода и "пионерская повесть". Слово "пионер" стало смешным, "пионерская повесть" показалась устаревшей и ненужной. Говорил ли кто-то слова в защиту "школьной повести", напоминал ли о ее достоинствах - некому было слушать. Книгоиздание в изменившихся экономических условиях переориентировалось на другие цели: во-первых, раздобыть денег; во-вторых, опередить конкурента и еще раз, пока есть спрос, переиздать "Детей Арбата". В то время никто не заботился о среднем школьном возрасте. Так и вышло, что в детской литературе образовалась зияющая пустота. А когда спохватились - выяснилось, что современной повести для современного школьника нет как нет! (Поднялась и расцвела, правда, "другая" литература для детей - игровая, фантазийная, прекрасная, но - не проблемная.)

И вот пришлось позаимствовать кое-что у Запада. Это "кое-что" и оказалось приключенческой повестью, действие которой происходит "в наши дни", с элементами детектива и главными героями - мальчишками и девчонками.

Следует заметить, что само по себе наличие тайн и приключений никогда, в общем-то, не ухудшало книгу для двенадцатилетних. Даже герой, играющий в знаменитого сыщика, - вовсе не обязательно глупый и примитивный персонаж. Пример - Калле Блюмквист из умной и обаятельной повести незабвенной Астрид Линдгрен: давно и хорошо переведенная на русский язык, книга естественно и легко вошла в круг чтения российского ребенка. Элементы детектива часто присутствовали и в отечественной подростковой повести. Увлекательные "Кортик" и "Бронзовая птица" Анатолия Рыбакова, лирико-юмористическая "Очень страшная история" Анатолия Алексина, остроумная книжка Всеволода Нестайко "Незнакомец из 13-й квартиры, или Похитители ищут потерпевшего" - литература хорошего уровня. Ведь "детективность" в хорошей книге никогда не перевешивала "основного содержания". Писателя (и, стало быть, читателя) волновала не столько сюжетно-приключенческая занимательность, сколько - не сочтите за банальность - взросление героя, его становление, обучение навыкам человеческого общения, выход в большой мир... Хорошая книга всегда была проблемной - и подсказывала читателю пути решения жизненных проблем. Кто рискнет сказать, что читатель-школьник в этом не нуждался?

Но когда бывший Советский Союз повернулся лицом к Западу, кто-то решил, что теперь детям не нужны проблемные повести. Мол, жизнь и так тяжела, поэтому литература должна обеспечивать отдых усталому разуму и утомленному сердцу... Вот к такому "отдыхающему" потребителю и обратились постперестроечные книгопроизводители. Они бросились переводить не подлинно талантливых авторов, а - кого-то вроде Э.Блайтон. Имя вспомнила с трудом; помню только обозначение жанра ("детский детектив") - и общее впечатление усредненной развлекательности.

Импортный ДД очень быстро превратился в отечественный. Переводами, в частности, занимались Анна Устинова и Антон Иванов, сообразительные люди и родители девочки-школьницы. В один прекрасный день они рассудили: к чему заниматься переводами, когда мы и сами сочинили бы не хуже? дай-ка попробуем. Каркас уже есть, остались пустяки. Сюжеты? Газетная криминальная хроника. Персонажи? Усредненные "образы" дочкиных одноклассников. Стиль? Набор штампов (если "шепотом", то "сдавленным", если "вздохнул", то "с облегчением", если "умолкла", то "на мгновенье"). Проблемы? Никаких.

Своеобразие этой литературной, так сказать, новинки - в отсутствии какого бы то ни было своеобразия на уровне композиции, языка, характеров, не говоря уже - проблематики. Проблем в этих книжках нет вообще, есть только схематизированный сюжет: подросток случайно обращает внимание на что-то "подозрительное", в компании друзей-приятелей "ведет расследование" (засады, драки, погони, иногда перестрелки) и блестяще завершает его с помощью доблестных милиционеров, внимательных учительниц и других заботливых взрослых.

Ни один из авторов, судя по всему, и не пытался придумать что-нибудь менее стандартное. Чтобы сочинить "детский детектив" а-ля Иванов-Устинова, достаточно увидеть в какой-нибудь ситуации "загадочность" (например, звонит кто-то по телефону и молчит в трубку - чем не загадка?), а потом выписывать длиннейшие ("реальные") разговоры, преимущественно ни о чем, состоящие из бесконечных "замедлений", в таком примерно духе: "Эй!" - "Они куда-то девались!" - "И все из-за тебя!" - "Я-то при чем?" - "Он еще спрашивает!" - "Естественно, спрашиваю!" - и так далее: единство формы и содержания в чистом виде! Как правило, авторы не утруждают себя даже тем, чтобы как-то различать своих героев (было в старину такое понятие: речевая характеристика персонажа). Максимальная степень индивидуализации участников диалога - это ремарки "скривил губы в усмешке" или "широко распахнула и без того большие глаза".

Потому и сами авторы (хоть эти люди и существуют реально, даже принимают участие в книжных ярмарках!) совершенно не имеют индивидуальности. Нет никакой разницы между многочисленными опусами Устиновой-Иванова и сочинениями Валерия Гусева или Екатерины Вильмонт. Ничем не отличается от них и Валерий Роньшин, хоть он и претендует на оригинальность: увы, она заключается в том, что "силы добра" в его повестях представляет супергерл Эмма Мухина, чудовищно умная, волшебно догадливая и владеющая всеми мыслимыми и немыслимыми боевыми приемами, то есть абсолютно неправдоподобная - а в презентации "доведенной до абсурда" героини и состоит роньшинская уникальность.

Но зато книжки "Эксмо" из бесконечной серии "Черный котенок" по-прежнему пользуются устойчивым спросом.

Почему? Во-первых, потому, что действие их происходит в России, причем "сейчас": книги сочиняются быстро, издаются моментально, то есть в них отражается все, что дети видят по телевизору и слышат от взрослых: киллеры, рэкетиры, производители "левой" водки... Во-вторых, подростки любят, чтобы в книгах что-нибудь происходило, не выносят "описаний природы" и "долгих переживаний" - а производители ДД как огня боятся и "лирики", и "психологии". В-третьих, чтение ДД, по определению, не требует интеллектуального напряжения, ведь авторы и сами не конан-дойлы, дедуктивным методом не владеют, а следовательно, и персонажи их не перегружают свои мозги, и читателю "грузиться" незачем.

А самое главное то, что авторы ДД, как правило, не стремятся усложнить себе творческую задачу и не утяжеляют повествование посторонними мотивами, к каковым относятся социальные, бытовые и эмоционально-личные коллизии. Герой ДД живет в большом городе, в полной семье, родители имеют приличный социальный статус, престижную профессию, хороший заработок. У героев этих повестей всегда есть уютные квартиры, загородные дома, автомобили, не говоря о таких пустяках, как продукты, одежда; они посещают лучших врачей (не в районной поликлинике), а на дачу ездят не электричкой. Мало того, у подростка в ДД замечательные родители: всегда готовы "выслушать и помочь", а взрослеющий ребенок никогда не огорчает маму и не выпрашивает денег на карманные расходы. При этом в семье божья благодать, никаких супружеских измен или конфликтов с тещей не возникает - боже упаси! А между старшими и младшими братьями-сестрами царит такая искренняя, нежная любовь, что диву даешься. Кроме того, с персонажами все ясно: друзья дружат, враги вредничают, но в конце честные люди вынесут им справедливый приговор, добро в очередной раз восторжествует... Чем плохо?

А ничем! Во всяком случае, потребитель не видит в ДД ничего плохого и воспринимает наборы идиллических условностей как должное. Читатель среднего школьного возраста по-прежнему воображает себя на месте героя книжки, - и не думает о том, что книжка-то, пожалуй, не очень... И одиннадцатилетний мальчишка, сын одиночки, внук инвалида, в мятых "адидасах" с вещевого рынка, на шее ключ от однокомнатной квартиры в пятиэтажке, - вздыхает, сдавая в библиотеку очередной ДД: "Это совсем как про нас..."

Средний советский школьник - из неполной семьи, из малогабаритной квартиры, из районного "учебно-воспитательного заведения" - когда-то читал "школьную повесть". Теперь он поглощает сериалы "Эксмо". Раньше он нуждался в жизненных уроках. Теперь ему "нужен отдых". Ни к чему ему художественные достоинства, ни к чему проблемный анализ! Он слаб, он боится жизни, - развлеките его и утешьте! Пока он с книгой, он отождествляет себя с ее благоустроенными персонажами, слегка обремененными какой-нибудь пушистой проблемкой (например, выбраться в полночь из дачного окна, чтобы бабушка, спящая в своей комнате, ничего не услышала). В жизни-то его мучают совсем другие трудности, - а создатели ДД старательно обходят их стороной, помогают "отвлечься" и "забыться". "Эксмо" уже издает, так сказать, "The Best" - серию "Золотая коллекция "Черного котенка"; авторы ДД процветают (в этом-то ничего плохого нет) и продолжают творить (а это уже хуже).

"Мы создаем литературу для подрастающего среднего класса", - абсолютно серьезно говорят эти писатели. Что правда, то правда: читатели суррогатной литературы, эрзац-повестей - в буквальном смысле "средний класс": со средним представлением о мире, средним уровнем интеллекта, средними чувствами и средними мыслями.

Средний читатель среднего школьного возраста - каким он станет, воспитанный на средней литературе? Книга - хоть это и смешно звучит - все-таки источник знаний: о мире, о себе... Не имея проблемной литературы, читатель не имеет и сведений о том, как проблемы решаются. Как жить и что делать? Догадывайся сам. Конечно, собственный опыт бесценен, но ведь и чужой важен. А где взять этот самый чужой опыт? В "детском детективе" его нет.

Есть он у других авторов, в других книжных сериях ("Сказки нашего двора" издательства "Дрофа", "Книжки на вырост" ОГИ), - но читателя, привыкшего к литературе среднего класса, уже почти невозможно приохотить к настоящей книге, чтение которой требует интеллектуального и эмоционального напряжения.

Многие говорят: "Хорошо, что дети хоть что-нибудь читают!" Конечно, лучше с книгой на диване, чем "в плохой компании". Да только из диванных эрзац-читателей уже вырастают эрзац-люди, не имеющие навыков мышления, не умеющие сопереживать, сочувствовать - жить...

А это проблема уже не литературная.