Клиффорд Саймак. Заповедник Гоблинов. 1968 год
Перевод Ирины Гуровой

Сегодня у нас очередь "старого". Собирался я писать о книжках, которые не выглядят актуальными для текущего литературного процесса, но с первой же, пришедшей мне в голову, книгой начались проблемы. "Заповедник гоблинов" Клиффорда Саймака в самом деле не особо поминается в баталиях и даже в РЖ мелькнула только один раз - Аделаида Метелкина сравнила Гусинского с мистером Мармадьюком. Впрочем, гуляя по ссылкам, расставленным бывшей сотрудницей газеты "Сегодня", я быстро обнаружил в тогдашней (2000 год) "Сегодня" статью Ольшанского, в которой он называет Саймака патриархальным и консервативным фантастом. Вот, значит, кого мы должны благодарить за то, что Ольшанский нынче не дискредитирует собой либеральную идею!

Тема про либералов и консерваторов, что и говорить, актуальная, аж скулы сводит. Но я решил все же посчитать, что к литературному процессу отношения она не имеет и потому "Заповедник гоблинов" остается книжкой, которую все когда-то читали, но забыли. Потому - напомним в двух словах сюжет (возможно, только для того, чтобы задать канон для последующих публикаций, где придется работать с куда более редкими текстами).

Занимающийся сверхъестественными явлениями ученый Питер Максвелл попадает на оставшуюся от предыдущей вселенной хрустальную планету, где получает предложение купить для Земли их библиотеку. Цена - странный черный предмет называемый Артефактом, ранее доставленный из Юрского периода в университет с помощью машины времени. Хотя космическая раса колесников уже ведет переговоры о покупке Артефакта, с помощью своих друзей и маленького народца - гоблинов, троллей и баньши - Максвелл все-таки получает библиотеку. Артефакт оказывается спрессованным драконом, который по просьбе обитателей хрустальной планеты остается жить в заповеднике гоблинов.

Про фантастику принято говорить, что она "предсказывает" новые технологии. Предсказание - это вещь неизбежная вовсе не в силу пророческого дара авторов, а как раз благодаря ограниченности изобретателей. Что ни придумай, все уже было сочинено каким-нибудь бумагомарателем раньше. Но в каждом конкретном случае интересно посмотреть, как оно поворачивается.

Итак, балансирующий между "космической оперой" и фэнтази, роман наполнен множеством невероятных изобретений, таких как волновая передача людей и предметов на любые расстояния и машина времени. Вряд ли Саймак предполагал, что подобные вещи могут быть осуществимы - однако сюжет держится именно на них. Куда интересней маргинальные для истории изобретения, например, самодвижущиеся шоссе, у которых есть медленные полосы (по краям) и скоростные (в центре), или автолеты (вертолет с автоматическим управлением?).

Для нас сегодня наибольший интерес представляют два типа технологий, описанные у Саймака. Первые - биотехнологии. "Термин "биомеханический", - пишет Саймак, - родился в те дни, когда чрезвычайно сложный электронный мозг и нервная система помещались в особого типа протоплазму. Но теперь механическими в них остались только органы, которые в природе изнашиваются особенно быстро, - сердце, почки, легкие и прочее в том же роде. Собственно говоря, в настоящее время биомеханические институты просто создают те или иные живые организмы..." Несмотря на нынешние успехи биотехнологий, похоже, что Саймак ошибся - видимо, проще вырастить живой организм, а уже потом, при надобности, заменить легкие или почки. Так что воскрешенные саблезубые тигры обойдутся без сложного электронного мозга.

Второй, куда более интересный тип технологий, описанный в романе, связан со способом хранения информации в библиотеке хрустальной планеты. Максвелл рассказывает, что "вся эта информация зафиксирована на атомарном уровне таким образом, что каждый атом становится носителем частички информации. Хранится она в железных листах вроде книжных страниц, сложенных гигантскими стопками и кипами, причем каждый слой атомов содержит какой-то определенный раздел". Для чтения используется "что-то вроде защитных очков, только очень больших. (...). В этих очках я свободно читал таблицы. Не письмена, а крохотные закорючки в металле. (...) Потом я обнаружил, что фокусировку можно менять по желанию и читать разные слои". В финале романа Максвелл освобождает дракона из Артефакта, просто посмотрев на него через эти очки.

За прошедшие тридцать пять лет мы заметно приблизились к описываемому способу хранения информации: во времена Саймака использовались только магнитные ленты, сегодня же идея сделать носителем единицы информации отдельную молекулу (все-таки вряд ли атом) не представляется такой уж фантастической. Интересней, впрочем, то, что очки функционируют как универсальный распаковщик, этакий unzip, высвобождающий информацию из библиотеки и дракона из Артефакта. При таком подходе дракон оказывается тоже всего лишь куском информации (как и сам Максвелл, которого можно "скопировать" при его волновой передаче). Хочется предположить, что очки пришли прямиком из киберпространств, о которых Саймак и не подозревал: в любой компьютерной игре можно запаковать модуль "дракон" и распаковывать его только когда он понадобиться. Иными словами, в консервативной и патриархальной фантастике Саймака легко найти следы будущего киберпанка.

Оставим, впрочем, в покое то будущее, которое Саймак случайно предсказал, и обратимся к тому прошлому, когда он писал свой роман. Написанный Саймаком в 1968 году, роман вполне отразил самое веселое десятилетие двадцатого века - достаточно вспомнить попойки и драки на кампусе, "психоделические" картины Ламберта, оказывающиеся свидетельствами очевидца, или восхваление естественного образа жизни древних народов. Даже доктрина ядерного сдерживания нашла свое место на страницах романа (библиотеку надо купить, потому что если колесники будут знать, что Земля обладает такими знаниями, то они побояться начать войну).

Наиболее шестидесятнической, однако, становится расовая тема: неслучайно по-английски роман называется "Резервация гоблинов". Маленький народец предстает здесь исконными жителями Земли, теми, кого политкорректно можно было бы назвать "урожденными землянами". Впрочем, политкорректности как таковой в романе нет (как не было ее в шестидесятые годы). "Слово "нетерпимость", - говорит Максвелл колеснику, - мне не нравится, так как оно подразумевает "терпимость", а это оскорбительно и для вас, и для меня, и для любого другого существа во вселенной". Еще забавней, что среди героев есть неандерталец и дух, но нет негров или азиатов - вероятно, Саймаку было проще говорить про расовое равноправие с эльфами и феями, чем представить себе негра-профессора.

Говоря о связях "Заповедника гоблинов" с другими книгами той же эпохи, нельзя не заметить, что подобно братьям Стругацким, Саймак сделал попытку объединить магию и технологию в рамках одного мира: очевидно, что факультет сверхъестественных явлений, где работает проф. Питер Максвелл, должен был бы сотрудничать с НИИ ЧАВО, где работал м.н.с. А.И.Привалов. Можно было бы вспомнить и классическую книгу Луи Повеля и Жака Бержье "Утро магов", описывающую нацизм как сочетание магии и технологии. Стругацких Саймак, очевидно, не читал, а Повеля и Бержье вполне мог, но, конечно, "Утро магов" - уже совсем другая история.

"Заповедник..." был написан через десять с лишним лет после того, как Дж.Р.Р.Толкиен придумал Средиземье и навсегда навязал землянам облики троллей, гоблинов и эльфов. Подстраиваясь в хвост кумиру защитников природы и оксфордскому профессору, Саймак не просто поучаствовал в одомашнивании маленького народца, но и вступил с ним в неявную полемику - гоблины и тролли у него совсем не похожи на толкиеновских. Вероятно, ему было бы приятно узнать, что русский перевод "Заповедника гоблинов" лет на десять опередил русского "Хоббита" - и потому целое поколение любителей фантастики выросло, представляя маленький народец именно так, как описал их Клиффорд Саймак.

• Предыдущий выпуск