Среди заговоров, дошедших до нас в старых записях (XVII-XVIII вв.), как это ни удивительно, огромное количество направлено на усмирение властей. Об этом красноречиво свидетельствует недавно изданная книга "Отреченное чтение в России XVII-XVIII веков" (М., Индрик, 2002). Если верить названию сборника, то может сложиться впечатление, что наши соплеменники лет триста-четыреста назад только и делали, что читали заговоры, во всяком случае, именно заговоры занимают в книге процентов 90 объема. В действительности их, конечно, не читали. Нередко ими пользовались неграмотные люди, которые читать и вовсе не могли. Они покупали или заказывали себе тетрадки с заклинаниями, чтобы хранить их при себе, веря в то, что слово, написанное на бумаге, так же, как и произнесенное, защитит их от опасности. Для остальных они тоже не входили собственно в круг чтения, однако широко использовались - и не только темными и неграмотными крестьянами, но и городскими жителями, служилым людом, а то и дворянами. Власти, светские и духовные, воспринимали это "колдовство" не только как греховное, но и как направленное против нее самой, и не без оснований.

В самом деле, поражает количество "заговорных слов", предназначенных для того, чтобы обезопасить себя при общении с власть предержащими или расположить их к себе. Складывается впечатление, что основной круг забот в жизни простолюдина составляли, наряду с болезнями, войной и любовными утехами, хождения к сильным мира сего. Понятно, что сохранившиеся списки заговоров принадлежали или по крайней мере были составлены людьми грамотными и находящимися на службе, но примечательно, что и в более поздних, и даже в современных фольклорных записях заговоры "на подход к властям" отнюдь не редки. Этот самый "подход" - одна из устойчивых сфер применения народной магии.

С детства, с уроков, кажется, истории, мы усвоили, что народ верит в хорошего батюшку-царя, доброго и справедливого, и списывает все свои невзгоды на плохих и лживых приближенных, которые у него за спиной творят свои корыстные делишки и угнетают этот самый народ. Так-то оно так, да не совсем. Есть и оборотная сторона. Вспомним, что в сказках, например, царь обычно предстает не этаким душкой-добрячком, а совсем наоборот - мало того, что он глуп и завистлив, он еще и жесток ("А не сделаешь того-то и того-то, так мой меч - твоя голова с плеч!" - и так далее). И конечно, какой-нибудь Иван-дурак в конце концов его проведет и не только выйдет из спора победителем, но еще и царство его заполучит. Правда, никаких особых доблестей Иван-дурак при этом не проявляет, все вроде как само собой образуется: то невеста его вдруг окажется колдуньей, то серый волк подвернется, то щука из проруби вылезет. Сказка - она, конечно, ложь, да в ней, как известно, намек...

В реальности народ, как и в сказке, старался оградить себя от чрезмерного внимания властей, причем тоже магическим способом. При внимательном рассмотрении заговоры от властей мало чем отличаются от заговоров, скажем, от нечистой силы или от болезней. Вот фрагмент "слов", которые произносились в начале пути, чтобы уберечь путника от встречной нечисти или порчи:

...На море окиане, на острове Буяне построена соборная апостольская церковь, загорожена железным тыном от земли до неба, покрыта медною крышей, затворена сиверскими воротами, заперта тридцатью замками. Прихожу я к церкви, благословяся, Богу помоляся, отпираю я двери: по правую сторону стоит Матушка Пресвятая Богородица, много Она для нас милослива, а по левую сторону лежит мертвец, головой он головастый, волосом ослистый, под ним резвые ноженьки опустились, белые рученьки покатились, ум-разум помешался, его скверный язык в темя вытягался, челюсти его поганые затворились, глазыньки закрылись. Так бы и встрешный меня злодей испугался, как грому боялся, ни в пиру, ни в беседе со мной не проклажался.

А ниже цитата из заговора на подход к властям:

Как мертвый человек в сырой земле лежит, ногами не движет, языком не говорит, сердцем зла не творит, так бы судьи, начальники, враги и супостаты языком бы не говорили, сердцем зла не творили, ноги бы их не подвигалися, руки не подымалися, уста бы не отверзалися, а кровью бы они запекалися, очи бы у них помутилися, темнотою покрылися, с плеч буйна голова свалилася.

Как видим, разница несущественная.

Если учесть, что слову заговора приписывалась вполне реальная сила, и от произнесения его или ношения при себе записанного текста ожидался вполне конкретный результат, то уподобление нечисти и власть имущих покойникам, неспособным причинить зло, звучит вполне угрожающе. Такое отношение видно не только из заговоров: среди других способов защиты от нечистой силы и от власти можно упомянуть и обереги-амулеты. Так, в народе и по сей день рекомендуют идти на суд, имея в кармане ртуть, нательный крест, снятый с покойника, змеиную шкуру, высушенную петушиную голову или медвежий коготь. То же самое держат над входом в дом, чтоб туда не проникла нечистая сила, берут с собой в дорогу, чтобы уберечься от нежданной напасти, или на охоту, чтобы хищники не тронули.

Как встреча с хищником или чертом обязательно сулит несчастье или, по крайней мере, серьезную опасность, так и всякое соприкосновение с государственными институтами чревато жизненными невзгодами. Речь идет даже не столько о достижении какой-либо цели, сколько о сохранении status quo, о том, чтобы вернуться домой целым-невредимым. Если уж приходится иметь с ними дело - не жди хорошего. Идешь на суд - обязательно засудят. Зато если взять с собой оберег, может, и минует тебя эта напасть: Медвежий ноготь хорошо. Как вот человека судят, так не засудят. А вот еще пример:

Ужа ведь не бьют. Из ужов дак шкуру, вот, берут, из ужьев. Эта шкура помогает на суде человеку. Когда человека, там, осуждают, судят человека, ему помогает эта шкура. С собой эту шкуру берешь. Саму шкуру. И помогает на суде. Ему дают уже меньше срок.

Эти записи сделаны совсем недавно, лет пять назад, и произносилось все это вполне серьезно, с полной верой в действенность рецепта. Правда, в наше время из таких особо страшных проявлений власти только суд и остался - все-таки в сельсовет или собес так не снаряжаются. И даже от военкомата не защищаются. Правда, дело тут не в военкомате, а в особом отношении крестьян к армии, далеком от того, что испытывает к ней большинство жителей крупных городов: служба в ней для деревенских жителей вполне привлекательна и даже престижна. И только провожая новобранца служить, дают ему с собой иконку, ложку, немного родной земли в обувь, чесноку или все тот же медвежий коготь - чтоб вернулся. А вот на суд по-прежнему ходят с уверенностью, что там непременно засудят, а потому делают все, что предписывалось еще полтысячи лет тому назад. Так что слова Феклуши из "Грозы" Островского весьма точно характеризуют отношение народа к суду и судьям: И все судьи у них, в ихних странах, тоже все неправедные; так им, милая девушка, и в просьбах пишут: "Суди меня, судья неправедный!"

Можно воздействовать на власти и иначе: не уподобив ее покойнику и тем самым лишив силы, а преобразив самого себя. Можно стать сильнее, могущественнее, страшнее ее. Естественно, тоже магическим путем. Для этого существуют иные заговоры:

Востану я, раб Божий (имя), благословясь и пойду перекрестясь из избы дверми, из двора воротми, воззрю на небо. Аз, раб Божий (имя), обозрю и осмотрю красное солнце, и подпояшуся красною зарею утренною, и подтычуся частыми звездами, и облекуся яз, раб Божий (имя), красным солнцем, и одежуся грозною тучею с громом. Сколь сия туча грозна с громом, и огнем, и молниею, и толь бы яз, раб Божий (имя), был грозен и страшен пред князи и бояры и пред всеми моими сопостаты, в суде стоячись, и свет истинный Христос Сын Божии, сохрани меня, раб Божий (имя), и закрой своею ризою нетленною и небесною высотою от всякого железа, и от булату, и от свинцовой пульки, и от железныя стрелы, и от бою, и от неправедные судии, и от недругов моих, и от несоветников речам моим. Аминь.

То же и в других:

...И буди у меня, раба Божия, сердце мое - лютого зверя льва, гортань моя, челюсть - зверя порыскучего. Буди у супостата моего, властелина (имя), сердце заячье, уши его тетерьи...

...И как царю травы все травы поклоняются, и повиноваются, и постилаются, и тако ж бы мне, рабу Божию (имя), повиновалися, и поклонялися, и постилалися всякие власти и государевы начальные люди...

А можно и совсем просто: "Вы все овцы, а я волк, я вас всех съем". Так заговоры совершают подмену, источник опасности становится жертвой, а потенциальная жертва источником опасности и ужаса. Заметим, однако, что в такой подмене вовсе нет стремления реально поменяться местами, эти магические слова не содержат попытки государственного переворота, как это бывает в сказках. Впрочем, и в сказках Иван-дурак становится царем случайно, да и не показано, как он правит, не стал ли он обыкновенным царем. Пользователь заговоров только пытается обезопасить себя в конкретной ситуации, так сказать, временно нейтрализовать источник беды, а потом пусть себе все остается, как было, и властвует тот, кому положено. Сами власти, понятно, с такой ситуацией не мирились и жестоко преследовали "колдунов", направлявших против нее свое знание: тут были и допросы, и тюрьмы, и пытки, и сожжение заговоров, а то и их владельцев. Особенно если в списках попадалось имя властвующего монарха, а бывало и такое.

Не помогало тут и то, что во многих заклинаниях вроде как и нет никаких волков и покойников. Просто маленький человек хочет любви властей. То есть не "минуй нас пуще всех печалей и барский гнев, и барская любовь", а как раз наоборот: пусть любит, да так, чтоб мало не показалось. Поэтому часть заговоров на подход к властям удивительным образом напоминает любовные. Только присушивают они не женщину, а царей да судей.

...Как любо всякому человеку хлеб и соль, злато и серебро, толь бы я мил был, раб Божий (имя), любим всякому властелину, архиепископу (имя) и епископу... (Этот заговор, видимо, принадлежал духовному лицу.)

Ложусь я, помолясь, и встаю, перекрестясь; и пойду из избы во дверь, из сенных в сенные, из ворот на улицу, и помолюсь на восточную сторону. С восточной стороны текут ключи огненные; воссияли ключи золотом, то возрадовались все орды и приклонились все языки; в тех ключах я умываюсь и Господнею пеленою утираюсь. И показался бы всем судьям и начальникам краснее солнца, светлее месяца, наипаче частых звезд, милее свету вольного, милее отца, матери и милее своего детища...

Это от властей. А вот пример любовного заговора:

Встану я, раб Божий (имя), и пойду из избы в двери, из дверей в воторы, в чистое поле, под восток, под восточную сторону. Навстречу мне семь братьев, семь ветров буйных... Подите вы, семь ветров буйных, соберите тоски тоскучие со вдов, сирот и маленьких ребят... и понесите к красной девице (имя) в ретивое сердце... и казался бы ей (имя парня) милее отца и матери, милее всего роду-племени, милее всего под луной Господней, скатного жемчугу, платья цветного, золотой казны...

Так что в попытке обезопасить себя от "барского гнева" можно увидеть и стремление завоевать "барскую любовь". Что делать - любовь зла...