Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Шведская полка | Иномарки | Чтение без разбору | Книга на завтра | Периодика | Электронные библиотеки | Штудии | Журнальный зал
/ Круг чтения / < Вы здесь
Цех
Дата публикации:  20 Марта 2003

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Roll over Beethoven
And tell Tchaikovsky the news.

Chuck Berry

Совсем недавно я прочел, что есть предположение. Писатели похожи на ежиков. Гамбургских. Это смешно. Только в Германии имеется другой порт, другой город, который может и должен служить ориентиром. Бремен.

Чтобы не пойти в суп, не стать барабанной кожей или основой для клея "Момент", нужно дудеть в одну дуду. Это очень просто. Известно, что не алмазы сделали Де Бирс, а Де Бирс подсобный материал, режущий инструмент стекольщика, превратил в драгоценные камни.

Одинокий ночной скрипач - клиент водолечебницы. Головная боль участкового. А вот оркестр - уже социальное явление. Сто пятьдесят смычков не раскассируешь, аминазином не заколешь. Нужно, придется, волей-неволей разбираться в природе звука. Ради этого и старались. Чтобы гражданам видно было и слышно.

Писателей должно объединять предназначение. Не очередь в ЦДЛовский буфет, как это было в шестидесятых, а чувство локтя. Несвязанные точки на отвесной стене - действительно, клопы. А соединенные общей веревкой - уже альпинисты. Другая цель и смысл существования.

Один за всех и все за одного - всего лишь цеховой лозунг. Корпоративный принцип. Так не Портос Атосу отвечал. А братья Гонкуры - Дюма пэру. Блок - Мандельштаму.

Писатели должны любить друг друга. Но не в партийном смысле, не в рассуждении совписовского кворума. А как Серапионовы братья. Надо возвращаться. Встать на исходную позицию и просто обогнуть то место, где автор Матери объявляет волю Отца. Не надо больше общей цели. Да, здравствует групповщина. И вкусовщина. Единство равных. И близких, что еще важнее.

Больше имажинизмов хороших и разных. Конструктивизмов, футуризмов и РАППов, конечно, если последние согласны сдать булыжники. Холодное оружье.

Пусть всем примером будет и маяком московский победивший концептуализм. Гандлевский, Кибиров, Пригов и Рубинштейн. Ура!

Это первое. Это главное. Создание нормальной, естественной творческой и профессиональной среды. Одинокий психопат с рукописью - мечта издателя. Еще лучше алкаш и гомик. А вот отряд решительных коллег напоминает веник. Нечистый пугается. Задумывается бузинисмен.

Хор - это сила. Могучая кучка.

Между прочим, именно исходя из насущной необходимости возродить ремесленных, цеховой принцип организации творческих рядов, не надо, ни в коем случае нельзя хоронить толстые журналы. Слава Богу, что они еще есть. Выжили. У них великое будущее, а не прошлое. Они нам важны и нужны не потому, что кто-то в каком-то когда-то водку против Сталина пил. И за Хрущева и под Брежнева. Толстый журнал - самородная крыша. Ядро групповой клетки. Коллективный организатор и агитатор. Конспиративная квартира, явка. Точка.

Все уже есть. Главное - забыть об универсальности. Общеприемлем глянец. А нам картинки не нужны. Буквы и покрупнее, чтоб глазки не болели.

В идеале толстый групповой журнал, с его эдиционной культурой и издательскими традициями может и должен стать не только домом, но и производственной базой. Основой того, что должно дать свободу и хоть какой-то, но честный литературный заработок. Я имею в виду кооперативное, корпоративное издательство.

Без него никак. Мы не рабы, рабы не мы. Свободных творцов не может и не должен устраивать конверт. С зеленой плесенью ста баксов. Только честное товарищество на паях. С понятной артельной бухгалтерией прежде всего. Прозрачным бюджетом, извините за выражение. Вот тогда и заживем.

Минимизация накладных расходов - важнейшая задача современного литературного процесса. Задача номер два. Объединившись, прокормиться.

Это необходимо, архиважно, но недостаточно. Всего лишь цель, азимут семьи, ячейки творческого общества. Общецеховая задача для всех: и лефовцев, и обэриутов, и драмкружка адвентистов седьмого дня куда глобальнее и шире.

Перелом. Кардинальное улучшение инвестиционного климата изящной словесности.

Лев Николаевич Толстой написал три романа. Саша Соколов столько же. А Пушкин - наше солнце, вообще, один. Это и понятно. Среднее время производства одного подлинного шедевра одним несомненным гением от трех до восьми лет. Это примерно столько, сколько сейчас дают за разбойное нападение без предварительного сговора. А нужно, что бы давали деньгами.

Большая литература, литература - открытий и откровений, генетическая родня фундаментальной науки. Это очевидно. А значит, сходным образом должна строиться структура ее финансирования. Должна появится система частных и государственных программ, фондов, стипендий. Люди должны с радостью давать бабки, вваливать родимые в свое сегодняшнее - репутацию и свое будущее - национальную культуру. Но за это надо бороться. Просят только возле храма. А у нас трудовой коллектив. Хозяйствующий субъект.

И это надо доказать. Необходимо сделать так, чтобы литературное дело вновь стала ремеслом. Уважаемым и нужным. Писательство из сферы психических расстройств и антиобщественных деяний обязано переместиться в разряд общественно полезной активности. Встать в один ряд с кино, казино и стоматологическим кабинетом.

Что роднит эту троицу? Клиенты! Востребованность услуг.

Звучит парадоксально. Но важнейшая задача литературы на сегодняшний день - создание спроса на свой продукт. Изящное письмо. Возрождение класса читателей. Сейчас единственный потребитель качественной авторской продукции внутренний. Вечно больная печень. Литкритики. Отсюда изжога и диабет. Надо лечить, распределять непосильную нагрузку, чтобы неотъемлемая часть организма не становилась главным врагом своего собственного тела. Критик - товарищ, а не судья.

Пусть от него сегодняшнего останется лишь ориентир. Еще один пример триумфа цеха. Воспоминание. Московско-тартуская семиотическая школа.

А сами вперед. По стопам людей внутреннего безошибочного чутья. Вслед за музыкантами. Паркером, Гиллеспи, Монком и Мингусом. Еще одной неформальной группой творческой интеллигенции. Боперами.

Так где наш клуб? Five Spot. Где уши и глаза? Читатель, заждавшийся нового, свежего звука? Отчего все решили, будто бы в метро? Метро - это внеуличный городской транспорт. Там трясет и качает из стороны в сторону. Скорость не та. Не гуттенберговская. Читать нужно в покое, тишине и при нормальном освещении. Как при царе. Александре Втором.

Адресат современных серьезных текстов не под землей. Он на поверхности. Здесь, совсем рядом. В университетах. На кафедре и в библиотеке. И ради этого стоит даже заняться политикой. Нужно заставить тратиться на высшую школу и бизнес, и государство. Раскошеливаться. Дарить книги. Присылать. Устраивать слеты и симпозиумы. Вечера поэзии и прозы. Актуальный курс современной русской литературы должен стать неотъемлемой частью университетского образования, как технического, так и гуманитарного. А сам писатель - такой же частью альмы матер, как доцент. Ради этого надо голосовать, пусть не за Жира, так за Сыра. Воспитывать и двигать в президенты. Сеять разумное, доброе, вечное. Всем миром.

Такая вот триединая задача текущего момента.

Здоровый дух в здоровое тело. Акмеистов, символистов и акынов радуницы. Стоит напрячься.

И пусть нам общим памятником станет бременская бронза. Отлитые в полный рост кот, петух, осел и пес. Символичные животные. Все понимают, а сказать не могут. Только словами изложить на белом листе бумаги.


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Сергей Кузнецов, Господин Зло /20.03/
Старое и новое. Акунин Б. Пелагия и красный петух. Люди с трепетным отношением к христианству, очевидно, заклеймят роман как святотатственный или сатанинский, люди более спокойные будут указывать на жанровую путаницу, а простые читатели будут покупать, покупать и покупать.
Андрей Ранчин, Четыре заметки о "Приключениях Эраста Фандорина" Бориса Акунина /19.03/
Заметка вторая. Эраст Фандорин - человек, герой, брэнд.
Николай Востриков, Книга - лучший подарок /19.03/
Это не амброзия, не бумажная крапива, которой заросла литература. Это - товар без литературных правил, рынок в голом виде.
Асар Эппель, "Перевод - многообразное свидание с непредсказуемыми роскошествами" /19.03/
Интервью с переводчиком. Если я - прозаик - написал "Мир под луной", а мой коллега "Жизнь в лесах", что мне чваниться - мы написали разные вещи! А если работа подписана переводчиком, он полагает, что его перевод самый лучший. Переводчики ревнивее к коллегам: они обрабатывают один и тот же текст, и решения поневоле конкурируют друг с другом.
Михаил Лукашевич, Прибытие и отъезд /19.03/
Артур Кестлер, "Прибытие и отъезд". Переводчика, который попробует перевести этот роман с наскока - слово за словом, событие за событием, - ожидает провал.
предыдущая в начало следующая
Сергей Солоух
Сергей
СОЛОУХ

Поиск
 
 искать:

архив колонки:

Rambler's Top100