1

Евгений Ермолин напечатал статью "Критик в Сети" "Знамя", #3, 2003. Статья примечательная, хотя и несколько хаотичная. Ермолин говорит сразу о многих слабо связанных друг с другом вещах, но говорит с неподдельным интересом. Критик пришел в Сеть. Огляделся: "А что, здесь тоже можно жить". В общем, да.

Мне совсем не хочется подробно разбирать формальные ошибки, допущенные в статье. Очевидно, что Ермолин не вполне уверенно себя чувствует в Сети. Пишет он в оффлайне - ссылки переписывает, а не копирует прямо с экрана, - иначе ссылка www.magazines.russ.ru у него бы не появилась. Такого адреса просто не существует. (Адрес ЖЗ: http://magazines.russ.ru). Критик не всегда может установить источник цитирования ("Кто-то, чье имя было утрачено в процессе получения сайта из Сети"), хотя мог бы для выяснения этого имени воспользоваться поисковой системой. Весь положительный пафос статьи - вполне оптимистический финал - основан на двух древних текстах, которым уже 3-4 года. Для Сети это далекое прошлое и подобное цитирование - анахронизм.

Все это так, и все это не очень существенно.

Евгений Ермолин - интересный критик, и хотя не все его суждения мне близки, у него есть вкус и здравый смысл - качества, едва ли не важнейшие для критика. И я полагаю, что он довольно быстро освоится в Сети и наберется минимальных навыков, необходимых для нормальной сетевой работы. Хитрость-то невелика. Нужно только желание и опыт.

Вячеслав Курицын однажды довольно язвительно заметил: "Критик - это такой человек, который может написать концептуальную статью на 40 000 знаков". Мне никогда не казалось, что умение писать такие статьи - недостаток. (Может быть, недостаток - неумение написать что угодно другое, но и об этом можно спорить). Ермолин умеет. И это хорошо. Мне жаль, что в Сети концептуальных статей в 40 000 знаков немного - они тоже нужны. Если в Сеть придут такие критики, как Ермолин, она только выиграет. Бегать по ссылкам научиться несложно. Сложно научиться думать.

2

Ермолин задается вопросом, а существует ли сетевая критика? И дает такое определение: "Сетевая критика - это вся литературная критика, которую можно найти в Сети". Статья Ермолина, которую я читаю в ЖЗ, таким образом, тоже принадлежит к сетевой критике. Но в этом случае определение "сетевая" следует опустить. Есть просто критика. И никакой несетевой критики не существует.

Профессиональных критиков, не читающих сетевые издания и "Круг чтения", в частности, либо не существует вовсе, либо это очень редкий, практически вымирающий вид. Профессиональных критиков, чьи тексты не появляются в Сети, не существует в природе (скажем более строго: мне такие не известны). Ермолин не исключение - все практически его тесты есть в Сети.

Печатая рецензию в "Новом мире", я заранее знаю, что она будет в ЖЗ. Для меня это не просто важно - это необходимо. В принципе, тексты пишутся без различия, что для печатного издания, что для сетевого: те же критерии, та же стилистика.

Происходит довольно быстрое слияние Сети и бумаги. И если еще недавно - года три-четыре назад - они, может быть, и различались, сегодня найти много отличий вряд ли удастся.

Я уже очень давно не читаю никакую критику на бумаге. В этом просто нет необходимости. Газеты, журналы - и толстые, и тонкие - под рукой (под "лапкой"). Зачем что-то еще искать?

Я еще могу себя побаловать книгой потолще и как-то особенно изысканно изданной, - но это не часто. Я замечаю, что порог отказа - объем текста, который я предпочитаю читать на бумаге, - постоянно увеличивается и его не достигает практически никакая критическая статья (даже концептуальная).

Так есть ли разница между бумагой и Сетью?

Есть, конечно, есть.

Первое - это отсутствие естественной для бумаги сцены, подиума, кафедры. В Сети отсутствует статусная иерархия. Все равны перед гостевой книгой. К чему это приводит?

Очень точно это выразил Дмитрий Бавильский, цитату из которого приводит Ермолин: "...реальность Сети такова, что немедленный и категорический отклик (если воспринимать не критически, можно три раза в день на себя руки накладывать) входит в обязательные условия игры. Раньше я работал для газет. Как славно бывало - отправить машинопись по почте и дней через десять получить остро пахнущий оттиск. В отсутствии реальных читателей вокруг (вообще какого бы то ни было отклика) никто не мешает тебе думать о твоей собственной гениальности. В Сети все наоборот: не успеешь вывесить - и полилось".

У Сети есть инструмент, которым она правит критика, как бритву на ремне - это обратная связь во всех, даже крайне неприятных ее видах.

Эта та цена, которой покупается возможность предельно личного высказывания. Я отвечаю за свои слова. За каждое слово. Критику, даже несправедливую, даже анонимную читать все равно неприятно, как бы критически ты не научился к ней относится. Это испытание своего рода. Ситуация ровно обратная бумаге. Напечатав текст, ты как бы сваливал с плеч ношу - необходимость высказывания. И мог передохнуть. Выставив текст в Сети, ты взваливаешь на себя прямую ответственность, и нести ее тебе предстоит вечно. Интернет - это нетлеющая газета.

Ты весь на виду и весь сразу. А человек-то меняется. Вчера он был атеист, сегодня уверовал. Вот текст - и вот текст. Бей перерожденца. А газета бы давным-давно истлела...

Читатель может и хочет говорить с автором. И говорит. Иногда говорит: "Спасибо". Это - драгоценно.

Для того чтобы быть услышанным в Сети писать нужно регулярно - как в газете, и отвечать за свои слова - как на научной конференции. Особенно если касаешься специальных вопросов, то есть немного выходишь за границы оценки: нравится - не нравится. И всегда есть читатель, который в силу своих профессиональных занятий знает вопрос лучше и глубже, чем ты, и уж он-то не промолчит, если сделаешь ляп. Нельзя кичиться образованностью и многознанием - здесь это не пройдет. И это хорошо. Но трудно.

3

Ермолин начинает с обязательных слов о бескрайности Сети и субъективности своей точки зрения. И то и другое в результате оказывается не более чем традиционным расшаркиванием при входе в чужой монастырь.

Сеть оказывается сведена буквально к десятку ресурсов. А точка зрения автора, безусловно, претендует на последнюю объективность. Эти претензии оставим автору, а вот исчерпаемость и обозримость русской литературной критики в Сети меня удивила.

По сравнению с совсем недавним прошлым произошла кристаллизация сетевого пространства. Я мог бы добавить еще десятка полтора ресурсов к списку Ермолина, но и это совсем немного. В Сети происходит буквально на глазах становление статусной иерархии. Меня это не слишком радует, но это, видимо, неизбежно. Все разговоры о том, что вот можно открыть страничку и напечатать, что захочешь, уходят в прошлое. И открыть можно, и опубликовать, нельзя только добиться, чтобы твои тексты прочли.

Если хочешь, чтобы тебя читали, публиковаться нужно в раскрученных ресурсах. И разница между личной страничкой и РЖ, наверное, не намного меньше, чем между стенгазетой и "Новым миром" или "Известиями". Но есть и важнейшее различие: ресурсы на топе рейтингов или интеллектуальных предпочтений быстро меняются - в каждый момент времени их немного, но они разные.

4

Ермолин пишет:

"...стоит вспомнить еще об одном сладком искушении, которое дарит паутина своим жертвам. Возможность анонимности! Кому из нас не хотелось временами стать "не-собой"? Надеть маску. Взять шпагу. Ну и... раскрепоститься как следует. Стать чуточку свободнее и глупее, чем тот умник, что под маской скрылся. И себе приятно, и людям интересно. А уж о преимуществах в деле извлечения из себя свободного слова и говорить не приходится".

Кроме стиля - вещи довольно трудно уловимой - человека характеризует в Сети только один атрибут - его сетевое имя. И его утверждение является важнейшей составляющей работы любого критика или писателя. Имя - это человек, и человек - это имя.

Все, что подписано "Аноним", написал один сетевой персонаж, и нет никакого смысла домогаться кто (какое физическое тело) в каждом конкретном случае скрывается за Анонимом. Физическому телу сюда входа нет. Виртуальный мир - мир действия сетевых имен.

В материальном мире, мире физических носителей, имя - ярлык на упаковке. В Сети нет упаковки. Я - это то, что подписано моим именем.

Дмитрий Галковский пишет в своей рецензии на рецензию:

"Очевидно сам рецензент считает себя тонким ценителем виртуального зазеркалья и думает, что владеет по данному вопросу исчерпывающей информацией. Заблуждение приятное, но опасное. Губайловский не понимает ирреальности виртуального мира. Виртуальный мир правдоподобен. Его критерии не истина и ложь, а похоже-непохоже. Виртуальный персонаж это "человек, похожий на прокурора", а если уж и прокурор, то "похожий на человека"".

Рецензент не считает и не думает, что владеет.

Но у меня есть на счет сетевого мира своя точка зрения, и она прямо противоположна взгляду Галковского.

Сетевой мир - мир формальный. И как раз в нем истина и ложь на самом деле существуют, в отличие от мира материального, потому что "истина" и "ложь" как раз и есть формально-логические понятия.

В силу того, что атрибуция невозможна, если автор того не хочет, настаивать на ней абсурдно. Абсурдно настаивать на какой-то иной атрибуции текстов Аделаиды Метелкиной, кто бы какие аргументы ни приводил. Она - это только она, а не кто-то еще. Имя - подпись под текстом - это необходимое и достаточное условие атрибуции.

Галковский считает необходимым существование множества псевдонимов и затевает дискуссии между ними. Он старательно размывает следы. Ну что ж, этим правом обладает любой сетевой обитатель. Здесь множить собственные образы легко, и именно поэтому следует очень внимательно относиться к имени, и поэтому так ценна возможность однозначной атрибуции текста. Не привязка текста к конкретному гражданину\гражданке паспорт-серия-номер-выдан, а возможность связать все публикации одного действующего в Сети лица между собой; и тем самым возможность построить непротиворечивый образ автора.

Сетевое высказывание обретает остроту и личностность, если личность существует (даже виртуальная). Ее выстраивание (выращивание) требует времени и сил. И много разных выстроить тяжело. Возникает вопрос об авторской ответственности.

Чему верит читатель? Почему в периодике Андрея Василевского так широко представлены авторские странички из ЖЖ и почти никогда не бывает ссылок на гостевые книги? Потому что страничка ЖЖ напрямую атрибутируется, а в гостевых книгах это не так, даже если вроде бы высказывания идут от известных авторов.

Область действия имени в сетевом пространстве не локализована ни изданием, ни областью человеческой деятельности. Поэтому необходимо сообщить всем публикациям, которые автор делает в Сети, своего рода авторское клеймо. И делать это нужно явно - умолчания приводят к недоумению, сомнению в авторстве, отторжению неаутентичных текстов. Но, конечно, один и тот человек вовсе не обязан быть одним и только одним сетевым персонажем. И один сетевой персонаж не обязан быть один физическим лицом.

В материальном мире создание псевдонима довольно хлопотное дело. Оно сопряжено с множеством неудобств и гарантировать закрытость, вообще говоря, нельзя. А в Сети - это легко, и гарантировать закрытость можно, хотя и не всегда просто.

Не нужно искать прототип. Это гадание на кофейной гуще. Это не дело читателя задаваться вопросом: кто это сказал? Кто это спрятался за подписью Хрюн Моржов? Хрюн Моржов и спрятался. Но перед автором стоит задача добиться, во-первых, того, чтобы все его тексты атрибутировались его сетевым именем, и, во-вторых, чтобы никакие другие тексты, подписанные его именем, с ним не связывались. Второе гораздо более трудное дело. И не всегда возможное. Но оттого, как автор решит эти задачи, будет зависеть степень доверия читателя к его имени, а значит, к самому тексту. На этом основывается право автора на прямое личностное высказывание, которым Аноним пользуется очень широко, но которым на самом-то деле не обладает.

5

Статья Ермолина заканчивается пространной цитатой из древней публикации Ивана Засурского "Интернет: дематериализация текста" Анализируя эту цитату, я столкнулся с археологической проблемой. Когда написан этот текст? Я оцениваю время его создания 1998 -1999 годами (в основном потому, что для создания использовалась версия HTML 3.2), но, конечно, могу и ошибиться. Текст может быть и более ранним, но более поздним вряд ли.

Цитата замечательная. Ну, конечно, так и писали - лихо, с плеча, как будто стояли на перевале и видели далеко-далеко вперед, лет этак на ...цать...

"Многие "толстые" журналы и разнообразную литературную критику уже сегодня можно прочитать в Интернете. Благодаря стараниям русских компьютерных пиратов, этих меценатствующих уголовников, в электронных библиотеках в режиме мгновенного бесплатного доступа представлен огромный массив современной литературы.

Повсеместно возникают литературные страницы. Объединенные усилия графоманов и неизвестных писателей, политических экстремистов и журналистов, критиков и небольших издательств должны стать коллективным "Герценом", произвести творческий взрыв в сетях, сформировать в Интернете культурный контекст и породить атмосферу поиска.

Электронными публикациями невозможно заработать деньги. Однако в ближайшем будущем появление текста в сетях может быть замечено, критика - услышана. Литературные диспуты в сетях наберут вес. Гипертекст окажется привлекательным инструментом для новой прозы. Таким образом, Интернет постепенно станет источником литературных событий наравне с периодикой и книгой".

Ермолин заканчивает статью так: "Этими устами бы да мед пить". Но что-то нет у меня желания разделять трапезу с меценатствующими уголовниками, графоманами, политическими экстремистами и прочими сетевыми "Герценами".

Но интересно оценить прогноз Засурского. В целом он сбылся и даже быстрее чем предполагал автор, хотя есть и ошибки:

- электронными публикациями можно заработать деньги, хотя и небольшие,

- текст, появившийся в Сети, может быть и замечен, и оценен - при некоторых условиях даже с большей вероятностью, чем текст, появившийся на бумаге

- критика - будет услышана (скажем, в библиографических обзорах "Континента", которые пишет в том числе и Ермолин, сетевые публикации регулярно реферируются)

- гипертекст не оказался привлекательным инструментом для новой прозы (что совершенно естественно: в Сети гипертекст - это способ существования любой, в том числе, и нетекстовой информации, и потому гипертекст никак не может быть литературным приемом, каковым он был на бумаге: смешно хвастаться перед рыбами умением нырять: они посмотрят на тебя как на идиота - они здесь живут,

- Сеть стала источником литературных событий наравне с периодикой и книгой - она впитала периодику в себя, и сама повлияла на периодику, делая ее все более гибкой и мобильной.

6

Ермолин: "Все-таки не состоялось пока в сетевой критике фигуры очень крупного плана" (курсив - Ермолина).

Ждем-с.