Почему-то так сложилось, что публичные разговоры о смехе стали чем-то вроде календарного обряда. С наступлением 1 апреля принято не только шутить, но и рассуждать о смехе, его природе, истории и роли в культуре. И смех становится несмешным. Потому что природа смеха - в отступлении от нормы, в ее нарушении, в анормативности, в обмане ожиданий. В нарушение правила поговорим о смехе вне календарной приуроченности, тем более что автор книги, которая натолкнула меня на эти размышления (В.Я.Пропп. Проблемы комизма и смеха. - М.: Лабиринт, 2002), тоже изменяет правилам.

В.Я.Пропп более всего известен как исследователь сказки, автор книг "Морфология сказки" и "Исторические корни волшебной сказки". Однако в его научном наследии имеется еще множество работ, посвященных различным фольклорным формам и жанрам. В книге, главный герой которой - смех, крайне мало сказано о фольклоре. Это тем более удивительно, что роль смеха в фольклоре весьма значительна. Правда, она несколько иная, чем в литературе и повседневной жизни, а потому, видимо, нуждается в отдельном рассмотрении. Так, у того же В.Я.Проппа в 1939 г. была опубликована статья о ритуальном смехе, но в книге, специально посвященной смеху, этой его разновидности уделено меньше полутора страниц. Вообще в исследовании автор пытается дать классификацию и объяснение разных видов смешного и смеха: комизм сходства, комизм отличий, комическое преувеличение, одурачивание, ложь и др., - поэтому смеху в какой-либо одной из сфер культуры отдельно от других внимание не уделяется.

Я далек от мысли восполнить это упущение в предлагаемом тексте, но несколькими соображениями по поводу смеха в фольклоре хотел бы поделиться.

Для фольклора характерен в очень высокой степени прагматизм. Все, что существует, - существует строго для чего-то. И в этом смысле фольклор сам по себе чрезвычайно серьезен. Ничего шуточного, неоправданно смешного просто так не бывает. Соответственно, и смех, и шутка, и плутовство, и дурь в значительной степени тоже наполнены определенным смыслом.

Развивая мысль, высказанную Проппом, можно сказать, что смех - это то, что делает человека человеком. Хотя в фольклоре это не совсем так. Смех - это, скорее, прерогатива потустороннего мира, нечистой силы. Скажем, слово шут в народной речи употребляется прежде всего как одно из названий черта. Выражение шут с ним эквивалентно другому - черт с ним. И глагол шутить применяется нередко к проделкам нечистой силы над человеком. Она очень любит шутить, посмеиваться над человеком, попугивать. Настолько, что человеку становится совсем не весело. Хотя эта самая нечистая сила далеко не всегда вредит и в той же степени, что и вред, может приносить пользу. В этом смысле смех со стороны человека в ряде ситуаций может восприниматься как уподобление потустороннему миру и его обитателям. Смех в фольклоре связан с переиначиванием, переворачиванием наизнанку, искажением объекта до противоположности. В системе стереотипов, каковой является фольклор и которая направлена на многократное, в отличие от книжной культуры, воспроизведение одного и того же, где ничего нового в принципе не принимается, поведение человека в конкретной ситуации тоже заранее определено четкими традициями и правилами. Тот, кто ведет себя нестандартным способом, воспринимается как чужой, смешной или враждебный. Фольклорный дурак - один из объектов смеха - это человек, который ведет себя наоборот.

Вот пример фольклорной пародии из собрания А.В.Маркова на былину. Называется она "Шутова старина", где, возможно, шутова означает не только 'шуточная', но и 'чертова':

Как было во городи во Туеси,
А как не было у их да предводителя,
Как ни князя не было, ни княжевича,
А князили-то невестки-то, невесточки.
Как у их промеж собой да грех пошел,
А грех пошел да брань пошла:
А буевыма [боевыми] палками - мутовками,
А как вострыма копьеми - ухватами,
А чяжолымы палицеми - все лопатамы.
А как кашицю они обневолили;
Кислы-ти шти да у ход пошли,
А да промежу собой они росхвастались:
А как бы этот был кисель с пресным молоком,
А как мы бы с ним поправились, побратались.

И стих, и лексика, и мотивы - те же, что и в былинах, но вместо богатырей здесь бабы, вместо оружия кухонная утварь, вместо врага - пища.

В сказках дурень-шут тоже ведет себя "изнаночным" образом, что и вызывает смех. Он идет что-нибудь покупать - возвращается без покупки и без денег. Встречая в дороге людей, наученный матерью, как приветствовать встречных, он говорит невпопад, и, например, хоронящим покойника желает: "Носить вам - не переносить!" - или смеется и танцует на похоронах, приняв их за свадьбу.

Сама нечистая сила тоже ведет себя "изнаночным" образом по отношению к правилам поведения человека. Представители потустороннего мира, согласно народным верованиям, не могут прямо ходить, внятно и членораздельно разговаривать, могут быть одеты шиворот-навыворот (так возникает запрет надевать одежду наизнанку, и - наоборот - предписывается выворачивать одежду, когда надо уподобиться нечистой силе, например, если заблудишься в лесу - то есть если леший водит). Поведение человека вне определенного контекста, "изнаночным" образом, приравнивает его к бесу.

Это не только опасно, но, в определенных случаях, полезно. Так, существуют специальные, смеховые периоды календаря. В русском фольклоре это прежде всего святки и масленица, а в некоторых регионах еще и купальский период.

Если удаляться в старину и обратиться к реконструкции обрядов, которые связаны с этими периодами, то можно говорить о том, что человек совершенно не шуточно изображает пришествие представителей потустороннего мира, предков, нечистой силы, чертей и т.д. Прежде всего это ряжение: уподобляясь нечистой силе и изображая ее появление, человек подражает ее облику и поведению, ведя себя наоборот: выворачивает изнанкой наружу одежду, меняет пол, ведет себя запрещенным в обычной ситуации образом, например, подчеркнуто непристойным. То же можно сказать и о гаданиях, которые ставят целью вызвать на контакт представителей иного мира с целью получения информации. Например, вызывая суженого-ряженого, девушки видят не самого жениха, а беса, им представляющегося. Еще один смеховой компонент календарных обрядов - бесчинства, когда молодежь ночью, в канун Рождества, Нового года, Крещения, Ивана Купалы и др. заливает водой двери, так что потом, когда вода замерзает, их невозможно открыть, затыкает печные трубы, разваливает поленницы, закидывает сани или телеги на деревья, в реку, зимой в прорубь. Все это совершенно не понимается как проступок, если это имеет календарный характер.

Изначальная цель этого далека от смеха как такового. Это способ установить контакт с потусторонним миром, с тем чтобы обеспечить себе с его помощью благополучие, урожай, жениха и т.д. на будущее. Человек прибегает к помощи потустороннего мира, вызывая его обитателей через их изображение (вспомним, что упоминание нечистой силы, согласно распространенным верованиям, способно ее вызвать).

В реальности же это уже давно превратилось в веселую забаву. И человек, который рядится, который бесчинствует, который гадает и мешает гадать, в современном мире больше развлекается, чем совершает магические действия. Но интересно, что это веселье повторяет шутовство бесовское. Вот один из видов святочного гадания: девушки на перекрестке раскладывают бычью шкуру, очерчивают ее кочергой, ухватом - какой-нибудь печной утварью, произносят приговор, садятся, закрывают глаза, а дальше должен послышаться какой-то звук, который даст ей информацию о будущем замужестве. Магический круг, которым гадающие обводят себя, должен защитить от чрезмерно близкого контакта с нечистой силой, стремящейся утащить их. Поэтому шкуру, на которой сидят девушки, необходимо зачертить полностью. Но если какая-то часть останется незачерченной, вне круга, то нечисть эту шкуру потащит за хвост вместе с девушками и страшно их напугает.

Старшие женщины, рассказывающие девушкам, как надо гадать, обычно предупреждают о такой опасности, а парни, берут этот прием на вооружение и, пользуясь тем, что глаза у гадающих закрыты, подкрадываются, хватают шкуру за хвост и начинают таскать по снегу. Девушки, естественно, принимают это за бесовское проявление и в этом заблуждении недалеки от истины, поскольку парни ее и изображают.

Вот аналогичный пример: гадание у бани предполагает, что девушки снаружи в открытое окно засовывают голый зад, приговаривая: "Мужик богатый, погладь рукой мохнатой". Имеется в виду, что банный дух, погладит голой или мохнатой рукой или стукнет, и это будет означать, соответственно, что будущий жених беден, богат или имеет суровый нрав. Парни, естественно, пользовались и этим, изображая банного духа.

Шутка со стороны носителя фольклора - это повторение шутки бесовской. И смех без причины, который, как известно, признак дурачины, тоже эту связь устанавливает. В определенных ситуациях, когда контакт с потусторонней силой нежелателен, он запрещен: нельзя смеяться на воде, потому что водяной утащит; не рекомендуется смеяться в лесу, чтобы не заблудиться. Нельзя смеяться во время еды, потому что оскверняешь трапезу, которая воспринимается как священнодействие. Смех неуместный воспринимается как бесовское проявление, способное беса же и вызвать. Неслучайно в огромном количестве поговорок, отчасти по созвучию, отчасти по смыслу со словом смех сближаются слова грех, смерть и страх: и смех, и грех; навели на смех, да и кинули на грех; людской стыд смех, а свой - смерть; чужой дурак - смех, а свой - смерть (стыд). В таких поговорках слова, связанные по звучанию, соотносятся и по смыслу. И в этом смысле смех - это и преодоление страха. А потусторонний мир прежде всего и есть источник страха.

С одной стороны, черт страшен, с другой - чтобы он не был страшен, его надо выказать смешным. Так, призваны сделать этот страх нестрашным сказки о черте, который в них всегда одурачен. Например, он дает взаймы мужику денег, и приходит в назначенный срок за своими деньгами, а мужик ему говорит: "Извини, нету, приди завтра". И так происходит до тех пор, пока мужик ему не сказал: "Давай, я табличку напишу на двери, когда будут деньги, чтобы ты меня зря не беспокоил". Приходит черт и видит на двери табличку: "Приди вчера".

Есть способы выставить представителя потустороннего мира дурнем уже не в сказке, а в реальности. С этой целью используются сюжеты-перевертыши, небылицы, которые могут быть использованы и в просто развлекательных жанрах, и в магических - но всегда основаны на приеме выворачивания наизнанку. Избавиться от нежелательного контакта с потусторонним можно, рассказав небылицу. Например, ходячему покойнику, после смерти продолжающему посещать своих живых родственников (что, естественно, опасно для последних), надо рассказать небылицу вроде следующей: именно в тот момент, когда покойник пришел, человек, к которому он явился, собирается на крестины, потому что по соседству семилетняя девочка девятилетнего ребенка родила. Тогда покойник спросит: "Где же это видано, чтобы семилетняя девка девятилетнего ребенка родила?" На это следует ответить: "А где же это видано, чтобы мертвые к живым ходили?!". Своего рода гомеопатия, лечение подобного подобным. В сказках же смерть - как и черт - предстает обманутой и смешной. Но смешной выставляется не только опасность смерти, но и любая опасность, причина страха. Широко известна примета: рассыпать на столе соль - к ссоре. Но есть и "противоядие": нужно посмеяться. Тогда ссора не состоится.

Так смех побеждает смерть и страх.