Какая-то неопределенная сила временами возвращает мысль к ставшей с иных пор весьма туманной в очертаниях вещи - к книге. Изнанка вещей состоит не из теней, отбрасываемых из собственного будущего, где однажды случившись, вещи растворяются в море иных, - отдавая, вбирая, исчезая в следующем и следующем явлении. В данном случае я говорю о совершенно необязательном даже личном воспоминании (наст. вр.), обладающем, впрочем, очевидной склонностью к повторению, чему способствует необоримое тяготение к книжным полкам где бы то ни было и бездумное листание страниц в утрате времен и места, и наслаждение волшебными запахами бумаги, типографской краски, равно как осязание сопряженности изумительных пропорций, сведенных в простейшую пространственную фигуру, наделенную к тому же вескими доказательствами земного притяжения.

Такие чувственные искушения только мерцающий шлейф мгновений пресуществления, которые открывает книга (возможно это и есть ее мебиусова изнанка), вовлекая в поток превращения материю литер и "белизны", ниток и клея - в то, что не свершаемо ни в едином определении. В воображении.

Где, ежели счесть, что оно обладает глубиной, а следовательно, поверхностью, зрению брезжут различные конфигурации памяти. Память и воображение взыскуют третьего - предвосхищения. Как лампы. Без которой карте познания не суждено обрести нужного измерения. Точнее, соединить их. Как это делает книга, впитывая бесчисленные цитаты и соображения о собственной жизни. И те, кто их делает. В определенном месте, в определенных климатических, экономических условиях, в определенную пору своей жизни, в пору крушений и воскрешения надежд.

Издательство "Академический проект"

Как сейчас помню, Анатолий Е.Барзах, главный редактор издательства "Академический проект", сказал: "и не думай, он назовет кафе по-другому".

Мне же казалось тогда название "Рубин Стайна номер 26" очень смешным. Излишне говорить, когда июнь напролет проводишь с друзьями, все одевается радугой. Рубины вообще будоражат сознание, во сне они подчас принимают облик никогда не сосчитанных чисел в решете перемен. Кафе открылось в доме 26 по улице Рубинштейна в августе прошлого года и было названо "ПРОЕКТ". Что-то вроде картинного усечения "Гуманитарное агентство "Академический Проект" - вплоть до "альфы". А уже чуть позже из-под зонта можно было услышать: "встретимся у Немировского". Неудивительно, молва, как "омега", прозорливей автора.

У Немировского

Игоря Владимировича. Филолог. Издатель. В машине не курит. Предпочитает водку. Дистанция между абсолютным слухом другого и резким суждением необозрима. Но преодолима.

Тарту (образование), Пушкинский дом (работа); "Библиотека поэта", журнал "Новая русская книга" (деятельность). Издательство "Академический проект" (работа, деятельность, времяпровождение, obsession). И, прежде всего, изданные книги; наименований их сотни.

На логотипе рыбарь в широкополой шляпе. Иные сходятся в суждении, что это не кто иной, как Пушкин, другие придерживаются более сдержанных мнений. Некоторые находили сходство с самим Немировским. Последнее категорически отрицается. Шляпы не носит. Я заезжаю со стороны восточной мудрости, что-то вроде - "у каждого начала есть свое начало" etc.

- Все проще, - говорит Немировский. - Нам десять лет. 10 октября 1993 года была подписана в печать первая книга, первый том "Летописи жизни и творчества Ф.М.Достоевского". Началось с того, что я столкнулся с ситуацией, когда масса замечательных рукописей, которые, как специалист, я мечтал бы видеть опубликованными, лежали без движения... В ту пору я был, конечно же, соблазнен некой сомнительной легкостью предприятия. Как же так, думал я, у нас сейчас рынок; не я один, а тысячи филологов по городам и весям ждут не дождутся "летописи жизни и творчества". Директор нашего института сказала, что передает права. Издательство "Наука" безо всяких споров отдало мне рукопись. Все отчаявшиеся обратили на меня взор. Это была просто феерия. Никогда с тех пор мне не доводилось делать ни единой книги под такой рев фанфар! Мне говорили - делай 50.000! Более трезвые настаивали на 30.000. Будучи человеком осторожным, хотя неопытным, я сделал 10.000. Хорошо помню, что первые две тысячи в том благословенном 94 году разошлись без особого труда. С годами ушло еще около полутора тысяч. Как бы то ни было, моя первая книжка до сих пор возвышается памятником на складе, занимая значительную его часть. Рука не поднимается... Но дело даже не в этом. Если бы с сегодняшним опытом я взялся за дело тогда - горы можно было бы свернуть! Хотя та эпоха была необыкновенно мягкой. Там прощались ошибки. Но и поражений было более чем предостаточно.

Разочарования

- Из всех видов предпринимательства, издательский - особенно на том поле, где существуем мы, - в наименьшей степени бизнес. Что не приносит, как вы понимаете, особой радости, и от чего, скорее, мне даже обидно... Да, это скорее род общественной деятельности. Если вы попросите очертить наше поле, я скажу, что изначально и исконечно мы хотели быть академическим издательством. Так мы и назвались - "Академический проект". Незатейливо и прямо.

На вопрос, как же так случилось... ведь в Москве вон тоже возникло издательство "Академический проект", Немировский отвечает, что, если выражаться по-русски, то это означает попросту "украли". Далее следует разъяснение касательно того, что наш "академический проект" де-юре существует как "гуманитарное агентство"... Хотя, по размышлению, добавляет он, их вроде как тоже. Но после, много позже:

- Формально ни мы в чистом виде не являемся "академическим проектом", - Говорит Игорь Немировский, - ни они, невзирая на то, что также чего-то приписали к этому словосочетанию. Фактически они нас использовали, присвоив наши годы. Но знаете, к сожалению или к счастью, в бизнесе есть некоторые вещи, определяемые и управляемые совестью. Законодательство не занимается моралью. Тогда как эти люди, которым многие, кстати, впоследствии пеняли, воспользовались правовым, как принято сейчас говорить, вакуумом. Радует другое - мы совершенно различны в издательской политике. Но вернемся к 10 годам нашего славного существования. Каким-то образом они были ко всему прочему размечены премиями. Смешно сказать, но мы их получали. И немало.

Признание

- Точнее, наград. Самая значимая из них "Северная Пальмира". Первую получило издательство "Феникс", покойный Аллой... Вторую - "Пушкинский фонд". Третьими мы, и если не ошибаюсь, в 1996-м году. Можно упомянуть "премию международных книжных ярмарок" 99 года за издание, посвященное 200-летию Пушкина. В 2001 году наша книга "Соцреалистический канон" была признана лучшей книгой московской книжной ярмарки того же года. (художник книги - Юрий С.Александров, - я приветствую тебя, Юра!). Наконец, в этом году мы получили грамоту или что-то такое от мэрии как издательство, лучше всех издающее классику. И ежели я понимаю правильно логику нашего комитета по печати, то это - наша "Библиотека Поэзии". С 1994 года выходит первая книжка в этой серии - Вячеслав Иванов (2 т.), потом Мандельштам и потом до тридцати изданий, наверное... Как бы то ни было, мы можем продолжать, портфель позволяет ни в чем не повторять известную синюю серию. В том числе и издание Б.Пастернака, ныне подготовленное Евгением Борисовичем Пастернаком. И если говорить о том, какую бы я книгу хотел издать... Наверное, такой нет. Издательство выражает себя не в книге, но в некоем общем лице, что-ли...

Пушкин

- Мне всегда хотелось издать хорошее собрание сочинений Пушкина. Удивительное дело: ведется огромная работа и в Пушкинском доме и т.д., но близкого результата не предвидится. Винить пушкинистов за промедление с изданием всеобъемлющего издания невозможно, но...

Например, академическое издание Пушкина 37-49 годов. Оно никакого, кроме текстологического, комментария в себе не содержало. Но был великолепнейший 3-х томник Пушкина в "Большой библиотеке поэта", куда вошла почти вся поэзия с хорошим, не подавляющим читателя комментарием, но это было в 1955 году! А вот вы по какому изданию читаете Пушкина?

- Я? Кажется, по "огоньковскому", то есть "библиотека "огонек", издательство "Правда", Москва 1954 год. Чернильный такой холщевый переплет. С барельефом профиля и факсимильной подписью... Написано - полное собрание.

- Вас устраивают комментарии этого издания?

- Не знаю...

Народ и читатель

- Не так давно вышел сборник, его выпустила "Книжная палата". Он называется "Эффективное книгоиздание". Там приведена статистика относительно того, как соотносится распределение граждан по социальным слоям с тем, как они читают книги. Грубо говоря, все подразделяются на необеспеченных, малообеспеченных, среднеобеспеченных, зажиточных и богатых. Зажиточные, богатые и средние - не больше одной трети. Все остальные (малозажиточные) составляют 2/3 всего общества. По чтению ситуация обратная - 1/3 обеспеченных потребляют 2/3 всех книг. И наоборот.

- Странная вещь... В пятидесятых книга была самым дешевым и единственным доступным удовольствием.

- К сожалению, я не обладаю статистикой по тем годам.

Настоящее

- Конечно, "академическая литература" не исчерпывается изданием академических работ, мы издаем книги зарубежных коллег. Серия называется "Зарубежная русистика". Мы печатаем произведения, которые так или иначе заполняют пробелы в изучении русской литературы, которые возникли в советские годы. И замечу, что убеждение в том, что на Западе изучали лишь только XX век, ошибочно. Там достаточно много позитивистски ориентированных исследователей словесности, которые занимаются и XIII веком, и XIX... Могу сказать, что наши западные коллеги покрывают всю историю нашей литературы. Нельзя не учитывать и того, что мы публикуем работы наших бывших исследователей, после отъезда работающих в западных университетах. Но и изначально англоязычные авторы, тем не менее, имели в виду нашего, отечественного читателя. Но сам перевод, согласитесь, означает культурную переориентацию. Иначе не перевести.

Когда я спросил, может ли научная книга стать бестселлером, Игорь Немировский сказал.

- У бестселлера другая роль. У интеллектуального бестселлера и у академической книги - разные задачи. Первый ориентирован не на ученых, а на интеллектуалов. Для которых интеллектуальная деятельность является родом частных занятий. Можно быть режиссером, программистом, путешественником... У специалиста другие требования к книге.

Попытки

Я говорю, что в на заре "Академический проект" пытался нащупать еще одну возможность. Издание переводов зарубежной художественной литературы.

- Да, - говорит Немировский. - Было дело. Была серия, называемая "Библиотека нового перевода". Но тоже... что-то вроде эксперимента. Мы пробовали издавать, издавали первые переводы известных авторов. Миллера, к примеру... Фолкнера - особой храбрости тут не было... Я до сих пор уверен, что книга американского писателя Донливи "Волшебная сказка Нью-Йорка" стала украшением той серии, стала одной из наших лучших книг, изданных в те времена. Я могу ошибаться, но с тех пор Донливи никто так не издавал. Между прочим, по тем временам он, кажется, не совсем даже и продался. Не зацепился. А мы отошли к другим берегам.

Другие берега

- Мы, кстати работаем и с другими направлениями. Например, с философией... Клоссовски, Бланшо... И потому надо признать, что мы в строгом смысле научной литературы уже почти не издаем. Но они остались, в нашем портфеле лежит книга одного из самых ярких восемнадцативечников - Владимира Петровича Степанова - "Русское служилое дворянство". Огромный справочник. Вот это действительно книга, написанная ученым для ученых. Хотя она, безусловно, будет интересна широчайшему кругу читателей, которым интересна история России. Все остальное мы издаем, имея в виду не только специалистов. И французская философия, и, конечно же, "западная русистика". И, разумеется, "Библиотека поэта".