Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Шведская полка | Иномарки | Чтение без разбору | Книга на завтра | Периодика | Электронные библиотеки | Штудии | Журнальный зал
/ Круг чтения / < Вы здесь
Несуществующая поэзия
Дата публикации:  29 Мая 2003

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

"В конце концов, сказать: у нас есть литература или у нас нет литературы, - способен любой человек, даже и не берущий книжек в руки. Дать оценку произведению, случайно купленному, полученному в подарок или взятому в библиотеке, сумеет тоже почти любой, и недаром ведь превосходные рецензии или "литературные портреты" получаются не у одних профессионалов, а и у балующихся этим делом прозаиков да поэтов...

Днем с огнем не сыщешь автора, который взялся бы сосредоточенно и ответственно объяснить, что происходит, допустим, в современной поэзии и как там сегодня обстоит дело с табелью о рангах, с соперничеством дарований, с соотношением прозаизмов и поэтизмов, с традициями и новаторством, да мало ли еще с чем."

Сергей Чупринин "Граждане, послушайте меня...

По классификации Сергея Чупринина я как раз и принадлежу к "балующимся этим делом". Но что такое сегодня критик, профессионально пишущий о поэзии? Есть в ли современной литературе вообще такая экологическая ниша? То есть такое место, которое обеспечивало бы существование и воспроизводство. Что-то я сильно сомневаюсь.

Чтобы утверждать табель о рангах и раздавать чины сверху донизу, нужно самому быть, как минимум, генерал-фельдмаршалом или канцлером. Но для того, чтобы кому-то стать чиновником первого класса, табель о рангах уже должна существовать. Нужна крепкая лестница, чтобы по ней подниматься.

В современной поэзии - нет иерархий. Это может нравиться, может раздражать. Можно сформулировать это положение и так: здесь все равны перед читателем, которого нет. Или почти нет. Или пока нет. "От нашего времени не останется книг без дарственных надписей" (Алексей Алехин).

Самые читаемые сегодня поэты - это Владимир Вишневский и Игорь Губерман. Судя по тиражам, они и должны возглавить "Табель о рангах". Впрочем, даже не они. Самый известный поэт нашего времени - Земфира Рамазанова. Глеб Шульпяков о ней написал короткую рецензию, в которой говорит о ""цветаевском" синтаксисе с переносами и неточными рифмами". Вольно же ему было такое углядеть. Может быть, это просто наброски слов, которые по каким-то причинам не нуждаются во внимательной отделке и прописывании? Неточная рифма, стиховой перенос, разболтанный ритм - это не всегда прием, иногда это просто неумение точно рифмовать или отчетливо выражать свою мысль стихотворными строками. Но считать ли Земфиру поэтом или не считать - это вопрос достаточно праздный. Можно не считать.

Вишневский и Губерман - остроумные люди, и этого у них не отнимешь. Они пишут очень много - особенно Губерман, написавший уже кубометры "гариков". Их читают с удовольствием. Благо коротко. Внимания современного читателя хватает как раз на четыре строки (лучше, конечно, если одна - "одностишие"), восемь строк - это уже трудное чтение. А так читаешь, читаешь, читаешь - смешно - читаешь дальше: может, опять будет смешно. Все.

Конечно, есть Ахмадулина, Вознесенский, Евтушенко - их читают по старой памяти, читают те, кто привык к их стихам во времена "политехнические".

Есть Дмитрий Александрович Пригов - его никто не читает, но все знают, что он современный поэт.

Это на самом деле все. Это - властители дум, это - "рупор эпохи". Каких дум? Какой эпохи? Вероятно, той самой, откуда эти поэты родом: эпохи "застоя".

Вся остальная поэзия - это чтение для избранных. А избранные слишком хорошо разбираются в поэзии, чтобы можно было навязать им единую иерархию ценностей и предпочтений. Здесь каждый сам с усам.

Впрочем, и здесь есть свои лидеры - Гандлевский, например, есть и свои изгои. Но это все как-то несерьезно. Тираж собрания сочинений Гандлевского - 5000 экземпляров. Если в мире около 300 миллионов человек читает по-русски, это - немного.

Однажды Евгению Евтушенко в передаче "Без протокола" на ТВС невежливый ведущий задал вопрос: "Сегодня многие считают, что ваша поэзия устарела, что она слаба и конъюнктурна. Как вы относитесь к таким словам?"

Евтушенко в лучших одесских традициях ответил вопросом на вопрос: "А кто так считает?". И ведущий не нашелся, что сказать.

Действительно, если сложить в одну большую груду все тиражи всех книг Евтушенко, а рядом все тиражи всех современных поэтов за последние 10 лет - это будет Монблан рядом с дачным домиком. Так кто там что считает? А из чего сложен сей Монблан - это уже видно только при детальном рассмотрении. А кто будет вглядываться?

Последствия изоляции поэтического сообщества очевидны и печальны. Стать поэтом - то есть человеком, издавшим одну-две книжки тиражом 200-300 экземпляров и удостоившимся рецензии, написанной приятелем из хорошего отношения не к стихам, а к автору, - стать таким поэтом сегодня как-то подозрительно легко. А чисто статусно такой поэт отличается от признанных в узком кругу авторитетов не очень сильно. У него тоже есть свой узкий круг, и книги вот есть, и все как у взрослых. А то, что он рифмует, как Земфира, или не рифмует вовсе, - так это такой прием самобытный. И поэзия становится проходным двором графомании. Пописал, пописал - бросил. А как же судьба поэта, а как же муки творчества... О чем это вы?

Шансы добиться реальной известности поэтическим словом стремятся к нулю. Шансы разбогатеть или хотя обеспечить свое материальное существование смехотворны. Статус поэта стерт до неразличимости. Серьезный человек не поставит на этот род занятий и ломаного гроша.

Поэзия становится раритетом, а значит, привлекает филологов-коллекционеров. Филологу - ученому, как правило, абстрагирующему содержание стиха, интересно то, что формально необычно. Палиндром - да. Изощренная форма - да. Разрушенная форма - конечно. Форму можно изучать, здесь есть научный ресурс. Можно защитить диссертацию, студентов научить отличать ямб от хорея - и лучше, если ямб не банальный, четырехстопный, а какой-нибудь экзотический - в 14-стоп или в две.

Обвинять филологов в том, что они интересуются тем, что им интересно, довольно странно. Ученого интересует либо явление с отчетливо установленной уникальностью (таковы классические авторы), либо явления с отчетливо воспроизводимой типичностью (все тексты, написанные за двести лет трехстопным хореем) - причем первое интерпретируется через вторые. А живая сегодняшняя поэзия и ни то, и ни другое...

А поэт-то хочет, чтобы его читали или, по крайности, изучали, давали гранты - ну, и старается соответствовать. Поэзия становится филологической игрушкой - и снаружи, и изнутри.

Какая табель о рангах, если продвижение наверх не приносит ничего? Какое соперничество дарований, если конкурировать не за что? А прозаизмов-поэтизмов, традиций-новаторства - этого мы вам навалим сколько хотите. С утра я - прозаист, к вечеру - поэтист, и круглые сутки - архаист-новатор.

Где девушки, впадающие в транс при звуках голоса своего кумира? Переписывающие каждую новую строчку в свой потаенный дневник, чтобы потом прижимать страницу к губам или к чему другому?

Где юноши, каменеющие от восторга и подрагивающие от зависти? Дающие себе клятву написать лучше?

Бог с вами, какие девушки, какие юноши. Все на Земфире или на "Матрице". Не знаю, хорошо ли это или плохо, но у меня нет ни права, ни желания их осуждать.

Это тупик.

Что уж говорить о критике, пишущем о поэзии. Это какой-то совсем странный человек. Он пишет о текстах, которые никто не читает. Для кого он пишет? Для автора? Не проще ли прямо ему отправить письмо, благо у всех есть доступ к электронной почте...

Если тебе хочется рассказать, что ты думаешь о стихах поэта Имярек всем, кому интересно это послушать, посиди вечерок в ОГИ - ты встретишь всех и всем все расскажешь.

Остается законный вопрос: а зачем сегодня люди пишут стихи и пишут о стихах? Если все это не более чем игра в бирюльки, или в бисер, что, в конечном счете, одно и тоже? Если это всего лишь развлеченье для своей тусовки?

Поэзия побеждает неизвестным мне способом. То, что она не только не влачит жалкое маргинальное существование, а интенсивно развивается, рождая и пробуя многие небывшие языки и формы, меня удивляет, радует и заставляет снова и снова вглядываться и вдумываться в настоящее русской поэзии. Но - в самые стихи, в самые тексты, в их глубину. В этой ситуации обзорная статья едва ли является высшим проявлением критической мысли.

На мой взгляд, главный жанр критика, пишущего о поэзии, - это такая непрестижная вроде бы работа, как рецензия на книгу стихов. Книга - это завершенное высказывание поэта. Она перед тобой. Что ты можешь сказать о ней? Здесь твой Родос, здесь и прыгай. Демонстрируй свое понимание поэзии. Не выставлением оценок хорошо-плохо, не классификацией поэтов по родам и видам, а пониманием и интерпретацией конкретного текста конкретного поэта, со своей историей, со своей системой взаимодействования с поэзией во всей ее глубине и объеме. Но я никогда не буду писать о табели о рангах. На мой взгляд, это понятие не имеет к современной русской поэзии никакого отношения.


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Михаил Эдельштейн, Быков и другие /29.05/
Серьезных соперников у "Орфографии" в шорт-листе "Национального бестселлера" нет. Что по этому поводу думает жюри - узнаем завтра.
Это критика /29.05/
Выпуск 5. Будущее сетевой критики, похоже, уже определилось.
Сергей Солоух, Шиворот-навыворот /29.05/
Молотком и рашпилем сооруженный текст Маруси Климовой представил Селина третьесортным второгодником. Десять лет можно было только догадываться, чего лишила нас Климова. Теперь понятно. "Смерти в рассрочку" Ирины Радченко.
Сергей Кузнецов, Дух мест /29.05/
Старое и новое. Выпуск 11. Американский прозаик решился на демонстративно неамериканский жест.
Александр Агеев, Голод 77 /28.05/
Предмет "литература" невыносим даже при самом умном и проницательном педагоге, а уж когда учитель литературы - тот самый полуфабрикат, в массовом производстве которых я когда-то участвовал, урок литературы превращается в ее казнь, причем издевательскую.
предыдущая в начало следующая
Владимир Губайловский
Владимир
ГУБАЙЛОВСКИЙ

Поиск
 
 искать:

архив колонки:

Rambler's Top100