Иногда¹ я думаю, что это просто плохая связь. Тебе что ли не проходят мои сообщения - а может, помехи, особенно в грозу². Но между тем: говори, пожалуйста, громче³, когда ты со мной говоришь. Потому что не хочется же не дослышать чего.

Мы слишком редко общаемся, мне кажется. Ты бы мог, конечно, сказать, что это моя вина, - но попробуй и ты меня понять, благо ты умеешь, как никто другой: я не чувствую, что могу доставать тебя три раза в день. Мне вообще этот тип отношений не близок: за каждой мелочью дергать и три раза в день, - а в Пост и чаще, а некоторые еще любят в воскресенье дополнительно - лезть со своей ерундой. Так что ты пойми, пожалуйста, что это скорее неловкость, а не нежелание с тобой говорить или что еще. Я бы села тебе на шею, если бы совесть позволила. Но она не позволяет.

И при этом каждый раз, когда я обращаюсь к тебе, я не уверена, что ты вообще понимаешь то, что я говорю. Я всегда подозреваю, да, что это плохая связь, и душу в себе паранойю, шепчущую, что ты уже давно отдельно и я отдельно и что, может быть, ты меня просто разлюбил, - а так бывает, я знаю, видела примеры, один вчера покупал у меня на глазах сосиску в "Гоп-Стопе" или как там называется оно и продавщице говорит: "Что ты мне за говно суешь?" Это я не осуждаю тебя; я не знаю, как у тебя устроено, и, может, он заслужил⁴. Я просто к тому, опять же, что я видала, как оно бывает; но заставляю себя думать, что не со мной.

Я подозреваю связь, да, - плохой провайдер, треск, малая зона покрытия, - слышно ли тебе, например, когда я из той квартиры, в которой не должна бывать, говорю⁵? Я всегда боюсь, что оттуда сигнал не ловится. Может, разве что, из ванной, если дверь запереть. Но. Но. И при этом - каждый раз, когда я с тобой говорю - каждый раз, поверь мне, каждый, - я чувствую, что что-то не то говорю, что говорю не о том. Я все время тебе говорю: спасибо за то, спасибо за это, - но говорю так, как если бы мне... полагалось. Я сейчас, собственно, хочу тебе сказать: я знаю, что мне не полагается. Ты даешь мне то, что мне совершенно не полагается. Вот за это, собственно, каждое мое спасибо.

Это многое объясняет, между прочим. Это описывает как бы круг тех ситуаций, когда я к тебе обращаюсь. Я почему-то совершенно не думаю что-нибудь у тебя попросить - и вообще не думаю, и особенно, знаешь, не думаю, когда, наверное, надо бы, и чем сильнее надо бы, тем меньше мне это приходит в голову, - впрочем, так всегда было и с родителями, так что ничего, пожалуй, не должно тебя удивлять. Я вообще думаю о тебе очень много, но как бы не в качестве инстанции, а так... в основном, "как ты там?". Но есть моменты, когда я понимаю, что вот сейчас, вот сейчас если я не заговорю с тобой, то невыносимое что-нибудь произойдет. Это моменты, когда я понимаю, что мир... как бы это сказать... вот мы сидим в кафе, и только что ливень прошел, мы на веранде, все такое "вогкое", как мама говаривала, и вокруг веранды стоят на высоте столиков такие вазончики, а в них просто трава. И в этой траве вдруг обнаруживается муравейник. Они там живут. И кусаются, если вдруг их локтем задеть. И вот тогда, натурально, у меня возникает такое страстное, страшное, сладкое религиозное чувство, вот тогда: когда я знаю, что надо благодарить кого-то - тебя, тебя, - благодарить, извини за пафос, истово и открыто, за эту траву, ливень, впрыскивание яда, слово "супчик" в затисканном меню. Вот тогда я начинаю говорить с тобой, вот тогда. Не знаю, как связь из этого кафе. Может, ты не слышал⁶.

Ты не сердись, пожалуйста, что я так длинно пишу. Плохая связь, говорю же. Может, ты услышишь так. Так вот, на самом деле, я еще подразумеваю, что есть проблема языка. Я не знаю, может, ты не понимаешь этого. В смысле, этого русского. Или русского вообще. Что вряд ли. Но того конкретно, которым я с тобой говорю. Вот этого самого. Может, ты вообще не хочешь его понимать или с ним иметь дело, а хочешь, чтобы я тебе каждый раз говорила "рабу божию" и с этим опусканием окончаний, фу. Ну, то есть, прости, что фу. Это лично для меня фу. Я не могу, понимаешь, таким языком с тобой говорить; совершенно; сердце мое им не говорит, не отзывается на него. Оно как ребенок - немедленно отвлекается на плетение словес, если я "благодать твою" или "да приидет". На глупости. Начинает играть буковками и следом за ними бежит, попыхаясь. Но с другой стороны, я понимаю, да, что у тебя привычка. Но все равно не могу этим, ужасным, ненатуральным. Дай мне знать, если что. Только помни, что я не ты и не ящерица, если у меня отсохнет язык, он уже не регенерирует⁷. Ты как-то нежно, поэтому.

И в основном я к тебе по ночам, да. Как ходишь по квартире, что-нибудь делаешь, пачкаешь, портишь, пишешь, подделываешь, перебираешь - так все прекрасно: тебя нет, жизни после смерти нет, смерти тоже нет, ничего нет, все есть и все хорошо⁸. Как ляжешь - ты есть, смерть есть, больше ничего нет. Как опять встанешь, зажжешь свет - тебя нет, смерти нет, всего остального не надо. Как ляжешь, ну, реально, просто ляжешь, в буквальном смысле слова, голову на подушку положишь - ты есть, смерть есть, больше ничего нет, ни по ту сторону нет, ни по эту нет, а ты есть, - как жить? Встать, свет зажечь: все хорошо, тебя нет и больше ничего нет - ну, и пускай нет. Как ляжешь - ты есть.

И начинаешь говорить с тобой. Просить тебя, чтобы ты - как бы это сказать? - забрал мою бессмертную душу, но не к себе, а просто - куда-нибудь дел бы, исчез бы ее; элиминировал⁹. Чтобы ее нигде - ни здесь, ни там; а меня, пожалуйста, не чем-нибудь малым, - которое тоже страдание ведает и мыкает, мыкает, - а письменным столом, палкой, яблоком, пустой тенью, муравьем, муравьем, яблоком, распашонкой. А ты молчишь. И вот я лежу и думаю тебе: ну у меня все есть; ну, натурально, все, не о чем под день рождения попросить, даже муравей, даже муравья можно за два дня приручить. Все есть, потому что ты, который тоже есть, пока вот так лежишь - ты, как последняя блядь, всех любишь и всем даешь. И мне тоже даешь, и у меня есть все, и даже если встать, свет включить - все равно все есть, даже душа, хоть и малая, но бессмертная¹⁰. И я начинаю говорить тебе: слушай, спасибо, просто спасибо, за все, просто спасибо. Спасибо, что ты на небеси все-таки знаешь и без моих напоминаний, что да святится, и не требуешь от меня каждый день тебе про царствие твое. И что на небе и на земли муравьи и их хлеб днесь, и они нам наши локти как должникам нашим. И что все-таки во искушение довольно часто, потому что мы есть дети и будем как дети, и, как дети, от лукавого только и познаем, что бывает, если ляжешь и выключишь весь твой аминь¹¹.

В общем, такой вот пафос. Я все время чувствую, что надо как-то не так. А, например, вот так¹²: "чтоб Бог мне дал много работы и за духовный рост - пожалуйста, умоляю вас во имя ИИСУСА". "Плачу, прошу прощения. Желаю всем добра. С каждым днем ощущаю себя все более потерянной. Смиряю гордыню. Не получается". "Бог неоднократно предупреждал его, но он продолжал пить. Сегодня у него случился приступ инфаркта - чтобы это послужило ему окончательным уроком и он вернулся к Христу". "Мою подругу зовут Аня, она неверующая, но я долго за нее молился. Молитесь и вы за ее уверование". "Прошу Вас усердно молиться за пробуждение в городе Шостка и за нашего пастора, его хотят убить..." "Молюсь чтобы научиться находить утешение в Господе, прошу поддержать в молитве..."¹³ И тут, да, я, и муравьи. Но, в общем, ты знай, пожалуйста: я тебя люблю. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Отзовись.

Ладно. Я, собственно, боюсь, что сейчас оборвется, потому что плохая связь и вот опять льет, заливает, небось, муравейники, ты их прийми хорошо. Я что еще хочу тебе сказать? Если захочешь видаться - давай, я приду в любой момент и рада тебе буду. Еще если надо кому чего передать - говори. Тут это любят, это тебе не Палестина. Они тут неизбалованные. Только ты, пожалуйста, хоть иногда отзывайся. Ну или просто сигналь: "Получил". Иначе все время думаешь: может, не то говорю? Не те слова, язык, время, еще что? Я знаю, что ты занят, да. Ну, как-нибудь.

И еще: слушай, ты свяжись, что ли, с Илюшей, а? У них все хорошо, насколько возможно, но все равно. Будь человеком. Он будет рад, я думаю. Он не молчит, он просто говорит тихо, чтобы Машу не разбудить¹⁴.

---

Примечания:

¹ Итак будьте благоразумны и бодрствуйте в молитвах (1 Петра 4:7)

² Ты закрыл Себя облаком, чтобы не доходила молитва наша (П.Иер 3:44)

³ Господи! услышь молитву мою, и вопль мой да придет к Тебе (Пс. 102:1)

⁴ Но имею против тебя то, что ты оставил первую любовь твою (Откр. 2:4).

⁵ Как много у Тебя благ, которые Ты хранишь для боящихся Тебя и которые приготовил уповающим на Тебя пред сынами человеческими" (Пс. 30:20).

⁶ И вот, какое дерзновение мы имеем к Нему, что, когда просим чего по воле Его, Он слушает нас; а когда мы знаем, что Он слушает нас во всем, чего бы мы ни просили, - знаем и то, что получаем просимое от Него (1Иоан. 5:14-15).

⁷ Кто отклоняет ухо свое от слушания закона, того и молитва - мерзость (Пр. 28:9)

⁸ Нет хищения в руках моих, и молитва моя чиста. (Иов 16:17)

⁹ И все, чего не попросите в молитве с верою, получите (Матф. 21:22).

¹⁰ Ибо нет скудости у боящихся Его(Пс. 33:10).

¹¹ Призрит на молитву беспомощных, и не презрит моления их (Пс. 101:18).

¹² Очи Господни обращены на праведников, и уши Его - к воплю их (Пс. 33:16).

¹³ Признавайтесь друг пред другом в проступках и молитесь друг за друга, чтоб исцелиться: много может усиленная молитва праведного (Иаков 5:16).

¹⁴ Взывают праведные, и Господь слышит и от всех скорбей их избавляет их (Пс. 33:18).