Дмитрий Горчев - безотносительно к его конкретным произведениям - наш идеальный герой: не просто писатель, но писатель, "раскрутившийся" именно в Сети; не просто лжеюзер, но автор самого читаемого русского жжурнала. (Неспециалистам поясним, что даже порог в одну тысячу читателей преодолели, на сегодняшний день, только восемь русскоязычных пользователей, а на дневник лжеДмитрия уже подписалось около двух тысяч различных лжесуществ).

Надо ли добавлять, что собр. соч. Горчева называется "Сволочи", а сам "лукавый сказочник" не любит публичности и особенно, когда его беспокоят понапрасну, о чем напоминает в своих замечательных и всенародно любимых миниатюрах.

Сказанным объясняется и формат получившегося разговора. Мы балансировали от насущных тем до случайных анкетных вопросов; от частных биографических подробностей до великой реки Волги, впадающей в радужную каспийскую банальность.

---

РЖ: Расскажите, пожалуйста, как Вы обзавелись Живым Журналом?

Д.Г.: Когда-то еще в самом начале этого поветрия меня туда усиленно зазывал старый мой знакомый Игорь Петров, он же [censored], но я тогда гордо заявил, что у меня есть свой сайт и незачем множить сущности. Однако позже пристрастился ходить читать чужие ленты друзей, и тут выяснилось, что в чужих лентах люди тоже все чужие, так что я решил завести свою собственную - исключительно из приятных и интересных лично мне людей. А там уже и втянулся в процесс писания.

РЖ: Ваш ЖЖ - это такая виртуальная записная книжка писателя. В профайле указаны и имя-фамилия, и адрес официальной странички. Автор дневника и писатель Горчев - это не только один человек, но и один персонаж, одна ролевая функция, не так ли?

Д.Г.: Автор дневника - ЖЖ-юзер [censored]. Он является, видимо, некоторой производной от писателя Горчева, точно так же, как писатель Горчев является производной от того человека, которого я вижу в зеркале. Юзер [censored] отвечает за вполне самодостаточную, но довольно небольшую часть окружающего меня пространства с весьма ограниченным набором персонажей и обстоятельств. Такой домик в домике. Обо многих крайне важных для меня людях и событиях я не пишу в дневник никогда. Ну, хотя бы потому что я знаю, что этим людям это было бы неприятно. Я очень уважаю то, что называется частной жизнью.

РЖ: Вас много комментируют. Остается время на чтение френдовой ленты?

Д.Г.: Ну, у меня их меньше трехсот, это не так уж много, тем более, что много и часто пишущих людей там практически нет. Своих друзей я читаю вполне регулярно, тем более, что большинство из них знаю по нормальной жизни. Ну, не буду врать - длинные записи читаю у довольно небольшого контингента. Не буду, разумеется, перечислять, у кого.

РЖ: Как часто Вы сами комментируете чужие записи? (Спрашиваю, поскольку наши ленты пересекаются процентов на 15 от силы).

Д.Г.: Довольно редко. Интересные мне записи, как правило, ни в каких комментариях не нуждаются, а просто сказать "класс!", "круто!", "какая хуйня!" и показать палец - не люблю я этого, и вообще не люблю восклицательных знаков. Кроме того, я не считаю, что в спорах рождается истина, и не верю, что кого-то можно в чем либо убедить, и поэтому не комментирую мудаков и идиотов.

И вообще я никогда не участвую ни в каких конфликтах, скандалах, акциях и т.д. внутри ЖЖ - я вполне этим делом наразвлекался в самом начале своего существования в Интернете.

Ну, если кто-то задает вопрос, на который я могу ответить, тогда, конечно, пишу. Не потому что очень добрый, а потому что это несложно.

РЖ: Фрай уже рассказывал предысторию "Сволочей", хотелось бы услышать Вашу версию.

Д.Г.: "Сволочи" начались с рассказа "Мерзость", который я довольно долго и мучительно писал на втором году своей жизни в городе Петербурге. До этого я считался в ЛИТО имени Стерна добрым и лукавым сказочником.

Потом косяком пошли "Блядь", "Мудак", "План спасения" и все такое. Житинский, помнится, даже переживал - не сошел ли я с ума. Но я тут, в общем-то, ни при чем. Во всем виноват Петербург. С Гоголем та же история была, между прочим, извините уж за манию величия.

Ну, в общем, из всего этого получилась довольно тощая книжка "Красота-Мерзость", чисто благотворительно выпущенная Житинским в его издательстве "Геликон Плюс", с которой меня даже приняли в союз писателей Санкт-Петербурга, что мне до сих пор крайне удивительно.

Кстати, многие полагают, что в наше капиталистическое время творческие союзы стали бесполезными, но это совершенно неверно. Мой членский билет неоднократно спасал меня от милиции как в Москве, так и в Петербурге, а также два раза при пересечении российской границы.

Все же в нашем народе велико еще уважение к писателям, за что отдельное спасибо товарищу Сталину.

А вот историю выхода моей книжки в "Амфоре" я знаю довольно плохо - издательству ее предложил все тот же Александр Николаевич Житинский, потом ее взял в свою серию Макс Фрай, ну а я туда заходил только для того, чтобы подписать договор и потом настоять-таки на том, чтобы книга называлась "Сволочи", а не "Мудаки", как предлагало издательство.

В общем, всем спасибо - книжка получилась очень хорошая, хотя есть опечатки, но я сам ее верстал, так что обижаться не на кого.

РЖ: После "Сволочей" Ваш ЖЖ выглядит (и, наверное, в какой-то степени является) ее черновым продолжением в онлайне. Но если в книжке тексты идут сплошняком, то в ЖЖ, после некоторых миниатюр, прибегает множество эдаких маленьких горчевых, которые с редким успехом силятся продолжить или как-то обыграть только что сказанное, используя при этом Вашу фирменную и мгновенно узнаваемую стилистику. Особенно это было заметно раньше, сейчас как-то поутихло. То есть среди комментаторов очень высок процент откровенных эпигонов. Это не значит, что они писатели, но ситуация все равно довольно забавная: Вы как бы задаете определенный дискурсивный темп, который очень многих провоцирует на подражание.

Д.Г.: Я вообще очень мало люблю и умею анализировать дискурсы и интертекстуальности. Более того - я даже не знаю, что это такое. А вообще - бывают очень прилипчивые штуки. Например, американский акцент, который приобретается мгновенно и потом ничем не вытравливается. Тут, видимо, тот же фокус.

РЖ: Чем Вы зарабатываете на жизнь сегодня?

Д.Г.: Компьютерным дизайном. Берешь две картинки, лучше три. Повернул их так или сяк, чего-то подтер, использовал спецэффекты из фотошопа. Потом расположил надписи - получилась обложка или еще что-нибудь.

А за тексты платят нерегулярно, не вовремя и очень мало.

РЖ: Какими еще профессиями Вы зарабатывали на жизнь?

Д.Г.: Иногда перевожу с английского/на английский, но это так меня задолбало в прошлой жизни, что делаю это всегда с огромным отвращением, люди поэтому недовольны, и я их понимаю, потому что действительно очень плохо получается.

РЖ: С какой профессиональной деятельностью Вы себя отождествляете прежде всего?

Д.Г.: Ни с какой. Сидеть в ванне, пить пиво, читать книжку, гулять просто так. Чтобы все отстали наконец, а деньги откуда-нибудь были.

РЖ: Какие книжки и что вообще Вы оформили, кроме собственных "Сволочей"?

Д.Г.: Я оформил несколько, думаю, тысяч книг, но на большинстве из них я постеснялся оставить свою фамилию. Это просто работа такая - старушка написала стихи, желает издать за свои деньги книжку, а кому еще ее делать, как не мне. Делаю, мне за это платят зарплату.

Из того, что не стыдно - книжка Леши Смирнова, он тоже в ЖЖ довольно активно присутствует, Шестакова, Новикова, ну, если порыться, то штук десять наберется. Даже за некоторые номера журнала "Полдень" не стыдно, но не за все.

Хуже всего получалось, когда я действительно старался - рисовал, например, обложку к текстам Гребенщикова или иллюстрации к роману Стругацкого - там вообще полное говно получилось.

Потому что не нужно никогда стараться - оно или сразу получается, или никогда.

РЖ: Часто ли Вы правите написанное или пишете обычно сразу чистовик, на одном дыхании?

Д.Г.: Текст обычно сочиняется в голове целиком где-нибудь в ванне или в метро. Потом, если я решаю записать его в компьютер, он очень сильно трансформируется, потому что голова круглая, а монитор плоский. Если после этого возникает необходимость напечатать его на бумаге, он еще раз трансформируется, так как монитор светится, а бумага тусклая. В общем, обычно от первого варианта сильно отличается.

РЖ: Слова, которые сочиняются в ванне, не меняются в момент записывания их в компьютер, или они выскакивают на плоский монитор в каком-то новом морфологическом обличье и последовательности?

Д.Г.: Ну разумеется. Это как из глобуса сделать карту. Все равно один к одному не сделаешь, что-то обязательно будет криво - Гренландия, например, получится больше Австралии.

РЖ: Как меняется наше восприятие одного и того же текста, в первом случае прочитанного с плоского монитора, во втором - на тусклой бумаге?

Д.Г.: Дело не в том, что монитор плоский - бумага тоже плоская. Важно, что монитор светится. Ну, вот как бывает картинка, которая на экране красивая, а если ее напечатать, будет одна грязь. С текстом тоже самое - некоторые тексты вообще нельзя читать на бумаге, только с экрана.

РЖ: Какие это тексты? Что их отличает?

Д.Г.: Их отличает то, что человек писал их в компьютер, сам читал из компьютера и не прочитал на бумаге.

РЖ: И что же человек не заметил? Как эти тексты читаются на бумаге? Какие составные текста, на Ваш взгляд, на бумаге заметнее? Какие, наоборот, эффектнее на мониторе?

Д.Г.: Это сложно все формализуется. Просто смотришь на текст на бумаге - а он неправильный какой-то. А на мониторе вроде было все чудно.

РЖ: Ваши тексты легко представить в устном исполнении. Практикуются ли какие-то формы их исполнения, чтения и т.п.?

Д.Г.: Не знаю. Сам никогда не читал и других не слышал. Хотя некоторые люди уверяют, что читали кому-то вслух, чуть ли не малым детям и будто бы имели огромный успех. Но ко мне пока ни Шифрин, ни Клара Новикова не обращались. Видимо, им вполне хватает текстов, которые пишет Женя Шестаков.

РЖ: Есть ли у Вас любимые литературные произведения? Авторы, которые на Вас повлияли, которых Вы часто перечитываете или просто вспоминаете?

Д.Г.: Ну, есть конечно. Я раньше довольно много читал. Кто-то повлиял, куда денешься. Гоголь там, Козьма Прутков, Булгаков, наверное, хотя сейчас побоюсь уже читать. Сэлинджер, как ни странно, а в основном, конечно, детская литература - Линдгрен, Николай Носов, ну и вся классическая Англия - от Диккенса и Стивенсона до Памелы Треверс.

В прошлом году прочитал, наконец, Зощенко - тоже очень хороший писатель.

Заодно перечитал практически всего Гоголя с огромным наслаждением. Даже "Тараса Бульбу", который оказался очень и очень неплохим произведением.

РЖ: Кто или что Вам нравится в современной литературе?

Д.Г.: Не буду я ничего говорить про современную литературу. Они пока еще все живые. Некоторые даже знакомые, мне с ними еще пиво пить. Вот когда помрут, тогда скажу, конечно, пару слов.

РЖ: Как Вы относитесь к модернизму? К Кафке, Прусту, Джойсу? К абсурдизму, к обэриутам?

Д.Г.: Никак. Всех троих брался читать, но все это не про меня. Мне нужно, чтобы про меня.

То же самое с абсурдистами и обэриутами. Я люблю Хармса, но ни в коем случае не "Елизавету Бам" и идиотские его обэриутские стишки. Не люблю выпендреж ради выпендрежа.

Я вообще люблю, когда простыми словами о простых вещах понятные мысли. А все остальное мне неинтересно.

И вообще у меня очень среднестатистические художественные пристрастия. Я, например, даже однажды читал книгу Дарьи Донцовой, хотя надо сказать, что ее проза меня тоже не потрясла. Еще я люблю передачу "Как стать миллионером" и кинофильмы "Терминатор" и "Звездные войны". А вот Ларс фон Триер меня раздражает. Не потому, что непонятно, а как раз наоборот.

РЖ: Теми, кто узнал о Вас после прочтения "Сволочей", Ваш ЖЖ читается как продолжение "Сволочей" в прямом эфире. Какой, по Вашему мнению, процент Ваших жж-постов мог бы пополнить, скажем, "расширенное, дополненное и исправленное" издание "Сволочей-2"?

Д.Г.: Не знаю. У меня вообще не бывает Творческих Планов. Все происходит своим чередом, как попало и как получится. Я не пишу тексты в ЖЖ, имея в виду их грядущую публикацию на бумаге. Это просто так тексты - ни для чего.

РЖ: Вопрос, который Вам, возможно, не понравится, но который невозможно не задать писателю Горчеву, абсурдисту, мизантропу и мастеру моралите: какие социальные, психологические, политические и т.п. истины доказывает живожурнальное бытие?

Д.Г.: А никакое бытие ничего никому не доказывает. Оно либо есть, либо его нет, тогда, стало быть, это уже небытие. ЖЖ покуда жив и, видимо, протянет еще некоторое время, но, как всякая живая структура, непременно скоро умрет. И это правильно, потому что если журнал Живой, то он должен умереть, чтобы не стать Бессмертным.

РЖ: Кстати, какой, по-Вашему, будет смерть Живого Журнала? Техническое падение сервера? Появление нового, более навороченного веблога, на который переметнутся те, кто сейчас делают погоду в сегодняшнем ЖЖ? Компьютерный вирус, который убьет Интернет? Эпидемия, которая унесет жизни лжеюзеров? Атомная война с Америкой?

Д.Г.: Смерть ЖЖ произойдет по тем же причинам, по которым происходит всякая смерть - от энтропии. Все больше пользователей, все больше комментариев от совершенно неизвестных людей. Деревенька, в которой все всех знают, становится городом, потом очень большим городом, из которого хочется уехать в деревеньку. Писать для десяти человек или для тысячи восьмисот - это совсем разные занятия. Появляются всякие ограничения - идиотская, например, ответственность за сказанное слово, если не сказать политкорректность, свят-свят.

РЖ: Давайте, раз уж мы смертны и обречены, займемся примитивной инвентаризацией в духе школьного девичьего альбома. Ваш любимый цвет?

Д.Г.: Нету. Хороших цветов вообще нет, бывают только комбинации.

РЖ: Ок, Ваши любимые цветовые комбинации?

Д.Г.: Зависит, для чего. Вообще я люблю тусклые цвета, но если делаешь, например, обложку, нужно чтобы ее издалека было видно. Тогда чем ядовитее, тем лучше.

РЖ: Ваш любимый размер?

Д.Г.: Чтобы в ладонь помещалось.

РЖ: Ваш любимый актер?

Д.Г.: Евгений Леонов.

РЖ: Кто виноват?

Д.Г.: Никто. Или все, что одно и то же.

РЖ: Ваша любимая музыкальная группа или любимый исполнитель?

Д.Г.: Нету. Я свою музыку давно всю отслушал. Надоело. Не меломан я.

РЖ: Ваш нелюбимый запах?

Д.Г.: Духи одно время были у женщин с душным таким мускусным запахом. К счастью, уже вышли из моды. А то просто невозможно было ездить в метро.

РЖ: Что делать?

Д.Г.: Сидеть. Лежать. Стоять. Но лучше лежать.

РЖ: Сколько человеку земли нужно?

Д.Г.: Столько, чтобы поместилась коровка, курочки, улей и огород.

РЖ: Вы могли бы более или менее конкретно перечислить, что Вы делали сегодня в течение дня?

Д.Г.: А ничего особенно полезного. Сделал обложку для очередного журнала "Полдень", потом напился коньяка с одним читателем, поехал домой, включил Щербакова и заснул. Вот и все свершения.

РЖ: Сколько Вам нужно денег для счастья?

Д.Г.: Миллиард.

РЖ: И какой была бы Ваша первая крупная покупка? Необитаемый остров?

Д.Г.: Квартира на Фонтанке. С эркером.

РЖ: А как же вуайеры и просто сволочи в домах напротив?

Д.Г.: А мне не жалко. Если людям интересно, пусть смотрят. Я всегда удивлялся, например, на женщин, которым жалко какую-нибудь собственную часть показать людям, которым это интересно.

РЖ: Куда, по Вашему мнению, впадает Волга?

Д.Г.: Ну, на такой вопрос с лету может ответить разве что Лео Каганов, а мне думать надо.

РЖ: 10 эпитетов, характеризующих Живой Журнал.

Д.Г.: Не умею я расставлять эпитетов, к сожалению, извините.

РЖ: В Ваших текстах постоянен призыв не мешать, не шуметь, не попадаться на глаза, не портить друг другу кровь, однако сами тексты - весьма популярны, стилистика их - не вдаваясь в нелюбимые Вами критические анализы - именно поп-артистская, лубочная, народная. Да и Вы сами ведете вполне мирской и, насколько могу дистанцированно судить, ничуть не замкнутый образ жизни. То есть сочетаются популярность, публичность - и мизантропия; использование, например, тех или иных знаменитостей в качестве вольных персонажей собственных фантазий - и при этом "уважаю то, что называется частной жизнью". Где Вы проводите границы между тем и другим, насколько эти границы сознательны?

Д.Г.: Мне, знаете ли, на самом деле совершенно не интересно с кем спит Наташа Королева или Максим Галкин. Если я использую их светлые образы в своих текстах, я употребляю именно тот их образ, который они мне предъявляют из телевизора. Это не настоящие президент Путин и артист Боярский, а те их муляжи, которые сложились в массовом, прости Господи, сознании. Ну как Штирлиц или Петька с Василием Иванычем в анекдотах.

А мизантропия, она сильно расцветает, когда живешь в большом городе. Очень их тут много, этих людей, толкаются, воняют, плюются. Однако это вовсе не мешает мне с удовольствием общаться с некоторым количеством приятных людей. Хотя компании из более, чем десяти даже очень приятных людей переношу с трудом. Что-то, видимо, соматическое.

Вот примерно так.

РЖ: Вы как бы берете дудочку, садитесь на полянке и начинаете дудеть. Сбегается народ, все стоят рты разинув, кто впадая в транс, кто силясь подпеть, кто аплодируя. Персонажи масскультуные, басни психоделические, ритмика зажигательная. Народ слушает и других зовет. Тут Вы, решительно вставая: это еще что такое?! А ну марш работать! Не могу я так играть! Глаза б мои вас не видели! Вон, вон!

Народ смущается, сопит, мычит, за рукав тянет: Дим... Ну Дим... ну это... вот... мы тут тебе принесли...

Вы закатываете глаза, вздыхаете, садитесь и играете дальше, да так божественно, что Народ вокруг только слушает и головами покачивает.

Это я, конечно, ни в коем случае не бытовую, а общую ситуацию обрисовал. Поправьте картинку, в чем она неправильна?

Д.Г.: Картинка с дудочкой, она конечно милая, буколическая. Вот сидит пастушок, солнышко там светит, птички чирикают, все такое. И дудит он просто так, потому что ему самому нравится.

На самом же деле мы обычно имеем Льва Толстого несущего людям свой ночной горшок или Писателя из соответствующего кинофильма, надавившего в баночку своего геморроя.

Лично я не люблю записывать свои тексты и делаю это только потому, что в противном случае они накапливаются в голове и сильно все там захламляют. А когда записал, то как бы его уже и нет. То есть, в сущности говоря, это просто мусор. Если кто-то находит в этом мусоре что-то для себя ценное или, тем более, платит мне за этот мусор деньги - это мне довольно странно, но я привык и радуюсь, особенно когда деньги. Это приятные деньги, ни за что - мне их люди просто так дают. Иногда, правда, говорят, что они заплатят деньги, если я дам им какой-то новый мусор, тогда сложнее, конечно.

РЖ: Еще один непременный вопрос, который я задаю всем, хотя в некоторых (как, например, этот) случаях чувствую его избыточность: Вы пишете в приват?

Д.Г.: Никогда, потому что не вижу в этом ровно никакого смысла. В приват я могу написать только в своем компьютере. Человек, пишущий что угодно в Интернет, должен быть всегда готов к тому, что эти записи прочитают именно те люди, которым их меньше всего следует читать.

За все время ведения дневника написал всего пару подзамочных записей для ограниченной группы друзей, да и то исключительно потому, что давал там номер своего телефона. Просто не очень люблю когда у меня звенит телефон - я вообще не люблю этот аппарат. Идиотская идея завести себе мобильник закончилась тем, что два аппарата я потерял, третий утопил в лопнувшем пакете молока и зажил наконец счастливо.

РЖ: Спасибо за интервью.

Беседу вел Евгений Майзель

В следующем выпуске читайте: А.Нуне (Барсегян). Слово и дело.