Вчера, зайдя в гости к Борису Усову (который теперь любит, чтобы его называли Борисом Белокуровым) за номером журнала "Бухенвальд", я, уже в прихожей, обнаружил эту книжку. Так в прихожей мы и обсуждали ее еще минут десять - очень темпераментно. Две кошки бегали вокруг нас, Усов был трезв, в магнитофоне только что отыграли фрагменты нового альбома "Министерства Любви", кассету с Винсентом Прайсом мне не дали, сказали, что в следующий раз, а на табуретке лежала газета, где было видно два заголовка: "Ты - убийца, я - убийца" и "Православный календарь". Фраза "Мотыгой по голове - и в яму!" была сказана раз пять за последние полчаса.

Книжка называлась "И грянул гром", и была это антология американской фантастики, от "Рипа ван Винкля" до Рея Бредбери, 1976 года издания. "Молодая гвардия", посмотрел я сейчас, потому что вот этого я не помнил. Наверняка люди, которые ее пробивали (составители Ю.Захаров и В.Скурлатов. Наверное, они), ее именно что пробивали, потому что обложили текст предисловием и послесловием, чтобы никто не подумал про плохое, про пропаганду американских ценностей и прочей вредной капиталистической лабуды. Это, вероятно, была отдельная такая работа: быть медиумом. Почти как переводчик, но еще важнее и почетней. Хитрить, изворачиваться, идти на компромиссы, чтобы вышла книжка, которую вот мы с Усовым вспоминаем через четверть века с непреходящей нежностью.

В 1976 году в Париже вышли "Зияющие высоты" - и я почему-то думаю, что Зиновьев бы описал Захарова и Скурлатова как чудовищно-претенциозных конформистов... впрочем, не знаю. И в любом случае сейчас, через столько лет, это все уже совсем не важно, потому что даже фамилий их я не запомнил, а книжка - вот она, что и есть, конечно же, анонимный подвиг, радостный и почетный.

Я взял эту книжку в библиотеке города Друскининкай и, как ни странно, не могу уже вспомнить года. Город был наполнен московско-питерскими пенсионерами, частью - с внуками, которые приезжали сюда на лета. Последний раз я вспоминал это место в Насрат-Элите, пригороде Назарета, где живут такие же пенсионеры, но без внуков. Сидя в парках, они громко переговариваются по-русски с сильным еврейским акцентом. Что думают пенсионеры Насрат-Элита про назаретских арабов, я не знаю - а про литовцев говорили разное. С одной стороны, признавали факт оккупации, а с другой - осуждали за национализм.

Этот мир отстоит от прихожей Бориса Усова не просто на двадцать лет, а на какую-то совсем космическую дистанцию.

Космической фантастики в сборнике довольно много, но запомнилась не она. Вообще, это самое интересное - что запоминается из таких книг. Вот, пожалуйста:

Амброуз Бирс "Случай на мосту через Совиный ручей"

Джон Кэмпбелл "Кто ты?"

Льюис Пэджетт "Все тенали бороговы"

Роберт Хайнлайн "И построил он дом..."

Клиффорд Саймак "Схватка"

Роберт Шекли "Потолкуем малость"

Рэй Брэдбери "Куколка"

Это чуть больше трети, чуть меньше половины - но, уверен, если полистать, выясниться, что и остальные я помню довольно неплохо. Но тут важно, что запомнилось.

Почти от каждого текста идут ниточки в будущее или прошлое: Бирс является, как все знают, родоначальником целого направления - куда входят прежде всего "Юг" и "Тайное чудо" Борхеса, но также примыкают всякое "Шестое чувство" и прочие тексты от лица мертвецов. "Кто ты?" лежит в основе "The Thing", классического фильма, который мы любим во всех его изводах (самый ранний, кстати, я брал у того же Усова полгода назад). Пэджетт (оказавшийся Генри Каттнером и его женой), Хайнлайн и Брэдбери рассказывают вполне об одном и том же - о возможности выхода за пределы через по разному сконфигурированные двери восприятия. Как мы понимаем, к 1976 году это была уже не академическая, а самая что ни на есть практическая тема. Шекли и Саймак, очевидно, рефлексируют над проблемами "холодной войны" и противостояния двух миров. Добавим сюда "Рипа ван Винкля", которого я читал раньше, - потому что это рассказ, который я вспоминал все девяностые годы как заведенный.

В детстве я любил читать книжки по несколько раз - и потому еще больше затрепал взятый в библиотеке том. Вероятно, мне не хотелось с ним расставаться - и вряд ли я мог предположить, что все то, о чем я прочитал, будет иметь такое прямое касательство к моей жизни. Потому что до сих пор я верю, что в момент смерти ты проживаешь еще одну жизнь, что выход за пределы этой жизни возможен, что сражаться надо до конца и понять других почти невозможно.

Я думаю, что жизнь моя была бы немного другой, если бы убрать из нее эту книжку. Словно книжка - бабочка из рассказа Брэдбери, давшего название сборнику, но почему-то туда не включенного.

• Предыдущий выпуск