"Русский Журнал": Почему, с Вашей точки зрения, журнал "ВопЛи" обходил тему: "Всеволод Некрасов", а к вашему юбилею напечатал только статью В.Кулакова? "Журналу критики и литературоведения" неинтересен современный русский авангард?

Всеволод Некрасов: Только, чур, сразу:

1. Мы не о журнале "Вопросы литературы". Во всяком случае, не о нем в первую очередь. Как-никак, он, вон, и Кулакова напечатал, действительно, и сейчас в нашей с вами беседе, как я понимаю, участвует именно он. Они, ВопЛи...

2. Так же не в первую очередь о Всеволоде Некрасове. И уж никак не о каких-то юбилеях и юбилейных почестях. Это совсем смешно. А мы - о существе дела. Попробуем. Если хотите. Только тогда ведь придется вещи называть своими именами. Не то непонятно. А называть - выйдет действительно неприятно: это вам, извините, не Чарльз Буковски... Это ближе к простому уголовному разбирательству. Ну, как?..

Начали? Тогда не взыщите. Прямо на ваш вопрос: НЕИНТЕРЕСЕН?... СОВРЕМЕННЫЙ РУССКИЙ АВАНГАРД? "ВОПРОСАМ ЛИТЕРАТУРЫ"?.. Ну, что вы. Совершенно напротив. Очень даже интересен - вполне уверен. Не Вопросам Литературы: интересен литературе. Настоящей, большой нашей советской литературе-искусству, которые сейчас так не называются - ну, как кагебе сейчас не называется кагебе... (А что, спрОсите, уж так и нет разницы? Нет, разница есть. Но вряд ли достаточная, чтоб изменять своему имени. И смотрите, как все опять по-идиотски, по-русски: какое-нибудь промпредприятие имя оставляет (теперь это зовут бренд), но внутри все порядки - кувырком. А заодно, обычно, и весь порядок. И все из рук вон. Бренд сивой кобылы... А эти надстройки, конторы своих брендОв стесняются, зато внутри практически все - из рук в руки. Тип топ, словом. Как и было.)

И поскольку авангарда здесь раньше власть не допущала, и он поневоле здесь нес протестность, а с уходом власти авангард запах престижностью, дефицитностью, этой литературе-искусству этот авангард литературы-искусства просто не мог не быть интересен, как ворью не могут быть неинтересны обворовываемые. Пожива. Извините, но авангард наш-то брат здесь и был. Десятки лет. За это-то у них нас и не было. А теперь, после ихних проделок, десяток-полтора лет забот было - чтоб мы им не помешали, раз теперь уже они, они у нас и есть - авангард...

ВОРОВСТВО ЧУЖОГО МЕСТА ЕСТЬ ВОРОВСТВО. Согласны? Тогда идем дальше.

Господа офицеры!
Шилдышивалды!
Пустимтесь вприсядку
Поднявши фалды!

...и ответственные лица
переменятся в лице

господа офицеры
Гайдар отпустил цены

лица
если переменились в лице

задницы
в большинстве
остаются и на месте
и в целости
в подавляющем большинстве

Иначе говоря, вопросы литературы - сейчас элементарные вопросы люстрации в литературе-искусстве. Все те же, все той же. Люстрации, которой не было. Может быть, больше, чем где бы то ни было. Без этого и вопросов нет: есть то, что видим. Писателя Ерофеева Виктора на канале coolтура. Первейшего писателя, почти единственного. Старые кадры плодят новые кадры и их руками сводят с нашим братом старые счеты.

Вот напечатанное в 96 и 99 годах - в книжках "ПАКЕТ" и "Лианозово".

Действительно, какой еще "андерграунд"? Откуда это? При чем тут английский - у каких англоязычных могло быть такое? Где? Еще скажите Контркультура. Марихуана...

Мы всего-то пытались быть нормкультурой - когда положена была культура исключительно СОЦ. Спец. И настоящее название "андерграунда" - "другого", альтернативного, параллельного и пр. и т.п. искусства очень простое (о чем я уже писал) - искусство без подлости. В отличие от искусства не без того-с.

Поскольку искусство с позволенья сказать всегда будет не без того-с, а мы и отличались тем, что 10, 20, 30, больше лет позволенья не спрашивали и так и не испросили. Как бы ни было это обидно теперь всему липучему и могучему Союзу Советских Приятелей. И искусство без подлости - никак не "другое": да нет, оно-то и есть настоящее, нормальное искусство. Обыкновенное - как у людей. В принципе. Таково ясное правило.

Другой разговор, что жить и 10, и 20, и 30 и больше лет, делая искусство не за бесплатно даже, а за по шее - это могло, конечно, удаваться только в каких-то исключительных случаях. Таких оказывались единицы. Ну, десятки. Тогда как искусство системы, искусство не без того-с - едва ли не десятки тыщ. Из них не могло не набираться сколько-то своих исключений, сколько-то изживавших подлость положения с позволенья сказать своим искусством в рабочем порядке.

Но исключения - это уже нюанс, тонкость. А тут не до нюансов. Покуда в адрес искусства без подлости от лица искусства системы раздаться может такой вот не из тучи гром, а, скажем так, отрыжка прошлого не с того конца: "Тень, знай свое место"... И на коммунистов впрямую не спишешь: уже осень 91 года. Это сказанул, так сказанул. Как в лужу. Дунул. И весь их Союз, все 10 тыщ советских приятелей, все тут, и с каждого назад в эту лужу стекает. Кап. Ляп. Громкий звук раздается, толстый журнал издается, автор специфичного звука себя чувствует, как будто так и надо. Мельтешит, не конфузится - ибо не находится исключений. Ни один из десяти тыщ, уже разбредшихся по десяти союзам, не хватился - из какой сказки тень. Сказки "Тень" или из сказки "Дракон".

Украв победу над драконом, влезли на его трон и ждут, что явившийся, как они думают, с того света Ланцелот сейчас послушается их и отойдет назад, в мир теней. Дожидайтесь. Не печатали, мол, вас тридцать лет, и не будем. Очень уж вы плохи.

И не вступит приятелям ни одному. 10 тыщ раз так и не стукнуло, что будь мы и совсем никуда, кто без подлости, - будь вообще одни графья хвостовы, а они - кто не без того-с - почему-то окажись вдруг сплошь пушкины, все равно первейшее ихнее дело было бы - сказать нам спасибо. Для приличия. За то, что сколь угодно плохо (допустим)¹, как умели, но упирались, держались мы эти десятки лет, и хоть формально (предположим) обозначали, символизировали саму возможность быть в этой стране искусству без позволенья. Не из-под партконтроля. Помимо системы. Независимо от "оборонного" комплекса. Спасибо, очевидным образом необходимое для порядка. Для начала.

А там бы уж разобрались полегоньку, кто Пушкин, кто Некрасов. Зачем Чухонцев, почему Битов, что Евтушенко. Откуда Кедров и для чего Пригов. Случай элементарный, в сущности. "Место"... Место теста. Тест простой. Время - сколько - 7, 8 лет - было. Народу там у них - так будем и считать - 10000. И ни один из десяти тыщ теста не прошел, сказать спасибо не догадался...

С чем позвольте Союз Советских Приятелей - Союз Советских Писателей и Советских Печатателей - и поздравить.

Теперь понятней, кто такие, где мы живем? А вы говорите, нюансы...

И позвольте вам с нашего места - как с соленого теста. Прошу.

Вы же знаете, кто отличился с этой тенью с этим местом - Станислав Рассадин. Букермекер... И журнал "Вопросы литературы" знает. Знал. Спорим - и в полном составе... И не пикнул, насколько мне известно. Как и все остальные. Так какие, извините, могут быть вопросы хоть и к Всеволоду Некрасову насчет его места и его обо всем этом мнения? Если, извините, без дураков... Все же ясно, как на ладони, и вопросы - только к Вопросам Литературы и прочим таким органам. Вопрос: вы где были?

И ни на каком не юбилее были, нет - где был журнал "Вопросы литературы", когда сразу за благодарностью Сахарову за его, Сахарова, позицию, за аналогичную позицию в искусстве и литературе - и долголетнюю позицию, в такой позиции стояли иные тогда уже лет по 30 и больше - утверждалась милая мода если не хамить со свистом, как Рассадин, так неизменно правда обходить тему косым поскоком и, главное, неизменно обходить по кривой кого надо? Тех именно, кто и был в той самой позиции.

Где были эти вопросы литературы, когда экстренно двигали авангард литинститутской фабрикации, эпштейн-кедровской на живую нитку выделки метаметафоризм (термин один чего стоит,.. Гипергиперболизм, экстраэпитетизм - худохудожество; я уже писал... Или это не литературы вопросы?..) на пару с "иронизмом", кадрами, ударно подготовленными к перестройке журналом -органом ЦК ВЛКСМ "Юность"... Абы отпихнуть, задвинуть все тех же персонажей, авангард, кем надо не подготовленный. Который тут посмел завестись сам. Так и укреплялась новая мразь: безнаказанностью.

Где был уважаемый журнал заодно с другими уважаемыми, когда проходил парад выходок одна другой наглее - не затруднит заглянуть хоть в мои книжки "Справка"(92), "Пакет"(96), "Лианозово"(99)? Там они описаны - те из них, что прямо меня касались, хоть и не только такие. Сказать, где? Были там же. Именно что заодно. В общем строю. Принимали парад и сами принимали в параде участие. Чего же вы теперь, извините, хотите, и о чем хотите вы спрашивать? Кому и что тут неясно?

А неясно, так чего ж не спросить было хоть у Лазаря Лазарева, выпестовавшего и выпустившего того же Эпштейна гулять в этих угодьях первым делом как раз на страницах журнала "Вопросы литературы" - по-хозяйски... Небось, знал, что делал - вот пусть бы и рассказал, что такое он знает. Все такие вопросы литературы не желаете ли адресовать Вопросам Литературы: авось бы тут вопросы литературы и выяснились: на что лучше, комфортабельнее - промеж себя, внутри одной конторы. А я ведь вряд ли по существу смогу ответить на вопросы "Вопросов" хоть что-нибудь, "Вопросам" до того неизвестное. Наши дела все те же.

Понимают ВОПРОСЫ, с чем теперь они имеют дело под именем литературы-искусства? Вместо литературы-искусства... С чем имеет дело всякий читатель - какой еще не вывелся и не одичал тут вконец? Понимаете или и понимать, и видеть не хотите? Понимаю, что не хотите: дичал он не в последнюю очередь и вашими стараниями.

Пейзаж этой "литературы-искусства" - совсем как лес, как нефть, как "заповедное" Подмосковье, а в последннее время и московские памятники - где не загажено, там разворовано. Нагло, за полтора десятилетия на глазах и прямо действиями всей этой литературно-художественной общественности... Пора сказать: чтоб достичь таких достижений, таких хотя бы дел с нехитрой механикой взаимораскруток, взаимопремирований - полууголовщины, какая только начинает вылезать наружу. но уже не может не впечатлять, для этого мало было этой общественности прогнить насквозь - нет, а тут был должен сплотиться-утвердиться в нашем деле целый блатной режимчик, порядок навыворот уже со своими вкусами-приоритетами, и убедиться, что все ему сходит с рук. Что - не видели журналы, что происходит?

И что: журналы теперь всерьез принимать? Привет: это все та же совписовская литературная система, какой не давались мы тридцать лет - либо чуть перекрашенная, либо хуже: подкрепившаяся свежими-борзыми кадрами александрами архангельскими, живо подскочившими, зачуяв жареное: шансы вроде шанса издать ординарный диплом отдельной книжкой, обозваться Академиком Российской Словесности за компанию с Курицыным-Немзером и сесть под это все дело в замглавном кресле...

Кстати, а как отнесся журнал со столь увесистым названием к такому вулканическому новообразованию с названием много переувесистей? Академия Российской Словесности - это вам не Вопросы Литературы... Явно вышестоящая структура... Просто вопрос в порядке ведения. Вопрос литературы. Ведения беседы. Хотя есть вопросы и повопросистее. Пожалуйста. Хоть вот такое:

I

И.Петровская. "Известия" #106 от 22.06.2002 г.

Зритель любит погорячее?

"<...> Ну и вот зрелище, точнее, скандал получился на славу, любо-дорого было смотреть любителям острых ощущений, а разговор провалился. О чем можно говорить, когда тут же беснуется, брызгает слюной, оскорбляет кого ни попадя почетный гость, превратившийся в буйно помешанного?"

/Это И.Петровская про В.Жириновского. Вроде бы все и верно. Но читаем дальше (В.Н.)/:

Разумеется, на месте руководителей канала я бы примерно наказала человека, сорвавшего программу: на полгода как минимум ввела запрет на его показ, приглашение в эфир и даже упоминание в сводках новостей. Разумеется, на месте руководителей других телеканалов я присоединилась бы к этому запрету из чувства цеховой солидарности (о чем можно только мечтать).

Представляете: есть человек - и нету человека. Без телевидения и факт не становится фактом, и политик перестает быть персоной реальной, а, следовательно, мало-мальски влиятельной."

Вот это спасибо. Что выскочило так вот, грубо, прямо, по-журналистски. В чем-то невзначай, от простоты сердечной. Что называется, проруха бывает и на сравнительно не старую женщину. Провруха. Извините. То есть Жириновский ли ты сам, или, скажем, Громов, Федоров - не суть важно; если сам, если ты без них и без телевидения - ты никто, тебя тут нет, нет, не будет. Угораздило же - во все журналистское горло...

II

ДОСКА ПОЧЕТА

Ахметьев
Величанский
А.Дмитриев
Колымагин
А.Левин
Вс.Некрасов
Рубинштейн
Сатуновский
А.Сергеев
Садур
Сапгир
Строчков
Соковнин
Сухотин
Файнерман
Холин

авторы, кто выступал или чьи стихи-проза слушались на 7-ми вечерах-чтениях програмы "ЛИАНОЗОВО - МОСКВА" 1991 г. в Литературном музее на Петровке

Аксинин
Булатов
Васильев
Инфантэ
Герловины
Гущин
Ивановская
Кабаков
С.Калинин
Н.И.Касаткин
Краснопевцев
Е.Л.Кропивницкий
Л.Е.Кропивницкий
В.Е.Кропивницкая
Немухин
Мастеркова
Пескишев
С.Пивоваров
Потапова
Рабин
Рогинский
Соков
Шаблавин

художники, авторы работ, выставленных на 3-х экспозициях по 10 дней на той же выставке /инициатор √ Е.Н.Пенская. Она же √ пострадавшая...

Татьяна Куликова и Дмитрий Баринов ("Куранты")
Назаревская ("Культура") /Виноват, когда не хватает имен-отчеств-инициалов, то не в знак чего-то особенного, но по простому незнанию.
Олег Кулик, Людмила Бредихина - "Декоративное искусство"
Кузьминский - "Литературная газета"
Ю.Нечипоренко - "Независимая"
"Московские новости" - Елена Веселая
"Мегаполис экспресс" - Юрий Бялый.
"Столица" - Михаил Смоляницкий.
"Московскиий Комсомолец" - Александр Зеленин
"Коммерсантъ" - Лев Сигал

деятели и представители обновленной, свежеосвобОжденной демократической прессы, кто присутствовали.
И не заикнулись.

Уж так-то скромничать, Ирина Петровна!.. (величаю наобум: по отчеству как, не знаю, виноват...). Чего уж там: ...пристегнулась бы к этому запрету из чувства цеховой солидарности (о чем можно только мечтать).

Прямо уж и только мечтать ... Мечты - в жизнь. Что, как видим, и происходит.

Представляете: есть человек - и нету человека.

Чего там "представлять" - наблюдаем! Да что - скажу я вам - прямо испытываем... На себе, на ком же еще... Подвергаемся. Есть человек - и нету человека. Был человек - и как не было человека, трех человек, десяти человек; в нашем случае ни много ни мало - сорока человек авторов ИСКУССТВА БЕЗ РАЗРЕШЕНИЯ - хоррошего кусочка этого искусства, - в частности, ЛИАНОЗОВА - не слыхали о таком? - и оп-па - и нету. Как и не было... Другого искусства, насчет которого в 91 году в "Известиях" полагалось исправно издавать завывания, но только чур - издавать специально доверенным лицам - маэстро Кедрову, скажем. Все-таки: ...ну, как так: поэзией, которой не было (так прямо и называлась рубрика в тех же "Известиях") - это нашим-то братом! - заведовал Кедров, который был деятелем Литинститута ССП?!? С понятной задачей: изображать поэзию, которой именно что не было. Чтоб подольше бы понебыло той, которая была... / К слову, опять же: правда ведь: "Ну как так... ...ССП?!?" Все-таки?.. Это ли не вопрос? Вроде бы по всей форме и со знаком вопроса... Вопрос уже не так И.Петровской, как И.Калашниковой. Или это опять не литературы вопрос?.. Допустим, "Вопросы литературы" непостижимым образом проморгали этот вопрос литературы, когда он, как говорят те, кто руководят, встал на повестке дня во весь рост. Сам по себе. Объективно. И остро... Но ведь уже сколько времени, как вопрос задан ко всеобщему сведению, внятно-печатно именно в приведенной формулировке: она из книжки ЛИАНОЗОВО 99. А было все еще в СПРАВКЕ 92.../

Так как же, все-таки? И какой смысл, толк, убегая от этого вопроса, перебегать к следующему? Он же так или иначе заведомо сведется все к тому же. Вопросу: так кому в конце концов раньше-позже, но необходимо знать свое место? И придется знать.

А вообще, конечно: что вдаваться в частности, когда вот она, доска досок, скрижаль скрижалей. Всем уголкам уголок славы - славы освобОжденной печати, науки и критики. Парад парадов, итог итогов и результат результатов. Комментарии явно излишни, да их просто трудно себе и представить: что бы тут мог сказать любой из славных героев последней колонки... Трудно, но ведь любопытно, и я с тех пор, когда ко мне обращается (редко, но случается) кто из прессы, из славного племени журналистов, сразу отсылаю к любому из этих героев или ко всем сразу: " - Вот что, тетка. Спроси Черепенникова. Он знает"... Коллег спросите. Они знают. Изнутри всю механику... Хотя и односторонне: сверху - как управлялись. А снизу - как не давались - это знаем мы. Не И.Петровская. Хотя, сказать правду, что ляпнулась так в лужу именно И.Петровская, а не тот же А.Архангельский, хоть ему там самое место - как-то даже обидно... Лично мне как читателю-подписчику.

Надо же зарапортоваться настолько: представляете, говорит - и нету человека... Нет человека - нет проблемы... Это уже не И.Петровская лично, это освобОжденная советская пресса, освобОжденная челядь в полном раже ощутила себя полным новым хозяином положения, и первым делом хозяином-барином над нашим братом, покруче старого... Тот хоть избегал таких печатных высказываний: про человека и проблему осталось в устной сфере... А про солидарность, цеховую солидарность - какая красота: чисто в Гданьске... Поэма... А вот другой жанр: жанр простой беседы:

- Вы что же, правда думаете, что про вас кто-то просто так писать станет?.. - Шла беседа там же, в Литмузее, тогда же, на тех же "Семи вечерах" на тот же сюжет. Так что как раз не чисто. Солидарность не та, и мы не в Гданьске. А явно в чем-то еще на ту же букву. Одно слово: .ЖУРНАЛЬЕ. .Журналье журнальем...

Понимаю: не все, кто в журнале - уж так сразу и журналисты. Да и не во всяком журнале. Но все-таки - неужто вся эта история и вся история с историей так-таки и проехали мимо носа журнала "Вопросы литературы"?.. Честно говоря, просто непонятно - ну, какие в таком случае еще вопросы литературы?.. Главное, и на кой?...

А эту доску почета, наглядную картинку подвига освобОжденной прессы прямо завещаю приводить в моих изданиях, какие будут. Стихи, не стихи...

РЖ: Какие журналы и газеты вы читаете (в том числе электронные)?

В.Н.: Выписываем все еще "Известия" невзирая и на А.Архангельского. Держимся. Да и куда денешься? Чего-чего, а в этом роде свое найдется везде. И читаем, что попадет.

РЖ: Вы предпочитаете письменные вопросы устным по той же причине, что и В.Набоков?

В.Н.: Спасибо за сопоставление, но что тут предпочитал Набоков, я просто не знаю. Предполагаю только, что причина естественная: Набоков все-таки писатель по профессии, а не шоумен, не артист разговорного жанра, не импровизатор. Пытаюсь писать и я.

РЖ: Продолжите фразу: "Литература для меня - это..."

В.Н.: Вряд ли бы у меня хватило духу такую фразу начать, да и зачем... А вот поэзия - пожалуй, это речь повышенного качества, существование в речи. Думаю, и не только для меня...

РЖ: Устаревают ли, с вашей точки зрения, литературные произведения?

В.Н.: Сказал бы, нет, не устаревают: "Ветер завыл. Сделалась метель"... Но лучше сделать оговорку для добросовестности. Те же "Известия" не так давно процитировали в раже какого-то вундеркинда: "И какой же псих будет сейчас читать "Капитанскую дочку"... Внимание, проблема... Думаю, проблема это вундеркинда, точней - "Известий" с Академиком Российской Тусовочности А.Архангельским, и вряд ли последняя... Дело несколько в другом. По моему опыту - никак не устарела. За это время: с Пушкина и до моей жизни. Но время моей жизни, читательской - грубо, шестьдесят лет. А время с Пушкина и до моей жизни всего лишь вдвое больше. Иначе сказать, именно за это, за мое время, наверно, шанс ей устареть был. А мне уже не заметить... Теоретически. Т.е. могу ли я судить?.. Но если вспомнить, что и полвека назад кого-кого, а таких деркиндов хватало. Еще лет 5 - и инженер Полетаев... Хоть его вы вряд ли и знаете. Так транзит глория вундеркинди... "Помирать так помирать, дело служивое..." Такого вундеркинд-Архангельские нюхать просто не нюхали, а ветры пускать смотрите уже как приспособились. Ветры своих перемен...

РЖ: Какие книги перечитываете?

В.Н.: Как-то по-солидному, чтоб от начала и до конца и чего-то почтенного, длинного - ох, боюсь, давно не перечитывал. А заглядывать заглядываю в самое разное. Приучала еще и работа с Аней в кабинете ВТО лет 30 назад. Приучая одновременно и к таким подходам, по аспектам: тогда ведь театры как раз стали отличаться трактовками. Поначалу - больше именно кто как отличится, каким боком. Потом нормальнее: кому действительно как интереснее, с какой стороны ближе. Кстати, вполне со всеми согласен: "Идиот" Бортко - событие ого... (А вот "Жестокий романс" - извините. При том, что вообще к Рязанову я - почти со всем почтением. Почти как к Гайдаю, Данелия. Хотя к Ахмадулиной - не совсем. Скорей даже напротив. Не могу удержаться, не привести выкинутую сюрпризом из нашей с Аней книги "Театр Островского" фразу: "Безумство, разглядывающее собственные высокие степени, уж никак не безумно. Хотя и не особенно сообразительно". Привожу не в первый раз, надеюсь, и не в последний: а не надо сюрпризов выкидывать... И заодно уж воспользуюсь случаем заявить и полную солидарность с мнением, что Н.С.Михалков как столп культуры - ни в какие ворота... Разве что в Спасские, вослед родителю. При том, что "Родня" и вправду великая картина. Видно, приходится сказать: к сожалению...)

РЖ: По опыту и мироощущению вам ближе Толстой или Достоевский?

В.Н.: А выбирать обязательно? Точно?..

РЖ: Часто у вас менялись и менялись ли вообще литературные вкусы?

В.Н.: Даже не знаю. Наверно, менялись, но как-то в рабочем порядке и больше по мелочи, а не то что отношение к автору в целом. Особых катаклизмов не припоминаю. Может быть, не так вкусы менялись, как наживался навык конкретней подходить к произведению и автору. Знаете: "Судить по законам, самим автором..." и т.д. Помещать предмет в пространстве... Думаю, мог бы сейчас перечитать А.Грина, скажем, но уже не без некоторого подхода, вспоминая: а как это я тогда читал Грина... Понимаете? Вообще я больше читатель поэзии. А тут, сколько помню, вроде бы мое все при мне.

РЖ: Интересны ли вам битники, их литературные опыты?

В.Н.: Удивился, помню, когда прочел, что "Над пропастью во ржи" Сэлинджера, оказывается, чуть не главное произведение литературы битников... А Сэлинджер, интересно, знал об этом? И что думал?.. Или в том дело, что у Сэлинджера по слухам что-то было с наркотиками? Но тогда, кажется, и Булгаков - битник... И Блок... Да и Брюсов, хотя и Бог с ним... А кто-то говорил - и Гофман, и мало ли... А уж Дюма битник...

Сэлинджера читали с азартом, как и Брэдбери в это же время, или того же Экзюпери. Как видите, ряд выходит несколько другой... Был пир перевода, окошки в тот буржуазный Запад, который был от нас заперт лет 30-40. И к которому, как мы понимали, была масса якобы претензий у битников... И битников понимать было трудновато... Но это - в общем виде. А конкретно что за литература битников, - боюсь, просто не знаю. Попадались, помнится, кусочки Керуака. Впечатления не произвели. Вообще, что отдавало протестом со скуки, было не то что неинтересно - отталкивало. Тут протесты были другие. У нас 68-й был не парижский, а пражский. Парижский просто вызывал омерзение у всех кругом, кого я знал. Кроме Лимонова, очевидно. Но Лимонова я и не знал. "Омерзение" про хиппи если не скажешь, то уж симпатии не было. А начиналось именно с битников - перед ними были еще какие-то "рассерженные", но остались в тумане. Битники как раз вид имели. Но импонировал вид не очень. А уж когда хиппи эти явились, стало совсем ясно: идет смена сезонов и конкурс фасонов...

Имиджей, как теперь скажут. Обезьянник, в общем-то. Похоже, самый за весь век убедительный случай в таком роде - все те же наши футуристы, и первым делом тот же все Маяковский. Если, правда, в одном флаконе с Октябрем, - такой яркой фактуры и врагу не пожелаешь... Но вообще-то до Октября Маяковский, Хлебников уже были. И если футуризм-таки задал тон веку, то сразу и во вред, и на пользу.

А перевод тогда действительно был - первое дело. От Хемингуэя до Винни Пуха. И повыскакивало, повылезало - в Москве по крайней мере - впечатляющей на вид публики... Вспомнить один фестиваль 57-го... Я совсем чуть припоздал на эти пиршества, и, возможно, для себя удачно. Исподволь уже сложилось и твердо засело, что на вид и на самом деле - разные вещи, и что перевод бывает совсем как настоящий, а Глазков, Мартынов, Холин, Сапгир - и есть самый настоящий стих... А самое сильное художественное впечатление - почти потрясение - были картины Рабина 59 года. Мир его картин в резком отличии от остального. При ясном ощущении: сам Рабин - подчеркнуто нормальный, обычный человек. Рядом с ним забавно гляделись живописные свитера-бороды: эх, Вася... Твою бы, Вася, фактурность да в твою бы, Вася, картину...

Так что главный интерес был, действительно, все-таки не к битникам. А что до дури - поэзия (и шире - искусство) как дурь, наркота, способ и обязанность прожечь жисть аховее: известно - все одно гореть синим пламенем, так хоть пыхнет-бабахнет - с этой дурью, стихопатией Серебряного века и всей хиппозной идеологией рассчитался ведь еще Мандельштам. В споре с Блоком. "Камня" с пламенем... Пожалуйста: помните -

...Сожжено и раздвинуто бледное небо
И на желтой заре фонари...

...А монисто звенел, а цыганка плясала
И визжала заре о любви...

И над лимонной Невою под хруст сторублевок
Мне никогда, никогда не плясала цыганка...

Споре по любви: из Блока Мандельштам берет лучшие, явно любимые строки, но он может и пламени добавить, тепла и, главное, прочности: кристалл есть кристалл:

Ты как младенец спишь, Равенна,
У сонной вечности в руках.

и

Большая вселенная в люльке
У маленькой вечности спит.

Что такое, правда, и кристалл, как не камень из пламени: синтез того и другого...

"Камень" ведь, думаете, какой: камень-то - философский... Особенно поздние стихи. (Философия - вконец у нас опозоренное слово, а Философский камень задолго до нас считалось - нечто, разрешающее острые коренные проблемы бытия и мироздания)... И вот другая грань того же: удел живого постареть/помереть... В наши времена насчет смерти особо вроде и не беспокоились: она была дело как бы не наше, а государственное: жили между войнами, как нам казалось. Народ были не буйный, но по существу все-таки скорее отчаянный. А вот удел...

Вот и вечер жизни, поздний вечер.
Холодно, и нет огня в дому.
Догорела лампа: больше нечем
Разогнать сгустившуюся тьму.

Дух рассвета, глянь в мое оконце!
Ангел ночи, пощади меня!
Я хочу еще раз видеть солнце:
Солнце первой половины дня

Ей-богу, просто зря эти кедринские стихи такие талантливые... Но это же не случай какой: по "солнцу первой половины дня" наперед надрываться - могучая традиция русской лирики, первым делом с Пушкина, и внутри традиции от этого романтического конфликта вряд ли куда денешься - он кажется в самой метрике стиха. На месте античного Рока... "Серебряный век" болячки растравлял для остроты ощущений - и то сказать, перед тем было-таки туповато. Прорвало. Маяковский из этих дел выломился изначально, хоть сам бывал поострее. Мандельштам прошел рядом - и зарубцевал.

Правда, понял это я уже не в самом остром возрасте. Но что-то ощущать - ощущал...

Серой завистью завидую людям, продвинутым до того, что способны читать поэзию на чужом языке на самом деле. Смотрю, тут ведь и на своем-то получается - когда как... Мой английский школьный - не бей лежачего, да и забытый. О том, что поэзия в переводе - на 99% фикция, рутина, для поэзии вредная, если читать пытаться ее именно как поэзию - наступление на ухо читателя - про это все у меня в "Пакете" 96 отдельная статья. Она - по сугубым вопросам литературы, да и не одна там такая... И найди, кстати, опять же, ВОПРОСЫ ЛИТЕРАТУРЫ за 7 (семь) лет случай к ней обратиться, сейчас не пришлось бы разжевывать все по новой. Еще спрашиваете, читаю ли журналы. А журналы меня разве читают?.. В общем, не знаю, что такое Буковски на америкен инглиш, а русские переводы, которые попадались, интереса не вызывали. По-моему, и в советские времена чего-чего, а таких текстов-подстрочников было - ... Индустрия, заработок. Удачи вам, но стихи, поэзия - сугубо штучное производство. Все просто.

Остаются еще нюансы, но нюансы довольно топорные. Нюанс 1. Верно, что почти всякое штучное производство ищет свои индустриальные способы. Вообще все время ищет еще и еще способы, и вообще ищет. Это нормально. Вопрос в том, что при этом находится и куда найденное годится. Если результат, скажем, случай индивидуально-индустриального способа - барельеф, к примеру, - это одно. А если буквально индустриальная поточная холодная штамповка - цена продукту, извините, уже другая...

Сейчас вообще освобождение творчества от искусства, так бодро звучавшее лет 30-40 назад, чаще звучит как смерть искусства. Ничего себе освободились... Предполагалось освобождение от искусства в принципе, как от техники, освоения ремесла, рутины, и радостный прорыв к некоему чистому творчеству как таковому. Непосредственному, незамутненному. Доступному любому, и враз, задешево. Прямо даром, без напряга. Творит же непосредственно ребенок... Или птичка Божия. Вдохновенно...

По-моему, утопия была кругом, а Лианозово - тот самый кусочек масла своего производства, за который удержалась мышка не то лягушка - по разным сведениям - спасаясь от этой утопии. В смысле от утонутия... А такое освобождение, конечно, утопией сразу шибает. И демагогией. Той же наркотой, но идейной. Тотальным идеоложеством. Человек не птичка. Стать собой-ребенком человек если может, то чур - не забывая себя-взрослого. Иначе это будет патология, заболевание. И на обратный путь и рельсов не найдется (книга ВАРИУС)... Творчество задешево - оксюморон, очевидная бессмыслица. Просто искусство - искусство живописи, например - пережило некоторые практические приемы, технические способы раскрепощения, спонтанного высвобождения творческих ресурсов, - скажем, то, что называлось ташизмом, - и пустилось, как водится, в манифесты, тут же в теорию и идеологию... "А я плюну на холст, разотру - и это будет живопись" - якобы заявление знаменитого маэстро, кажется, неподтвержденное. Но растиражированное и творчески развитое.

Правда ведь, в таком действии у любого встречного в состязании с маэстро будет шанс... Прогресс не сдержать: уже не обязательно и действие - хватит заявления. Жеста... Брось возню, школы-штудии: иди к нам, сюда - прямо в художники, авторы; все, без проблем... Проблемы возможны разве что со зрительским-читательским контингентом и покупательским спросом... А эти проблемы решаются организационно...

И это и будет знаменитая смерть искусства. И не будет, а уже есть. Искусство, которое делает не автор, а арттехнолог, который якобы делает автора - как раньше парттехнолог - все. Не искусство, а гиблое дело. Да это же уже тут и было. Как рынок, крышуемый рэкетней, продажными ментами - уже не рынок, а вариант все той же блатной совгосплановой грабиловки и пайков. Искусство стоит на конкурсе. На самом деле. Нет конкурса - и так или иначе искусству смерть. Смерть искусства...

Возглашали освобождение творчества, а освободили мошенничество... Vers libre, свободный стих - стих, свободный от стихосложения. А стих, свободный от стиха - это чушь: жизнь, свободная от жизни... Стих - стихия речи, речь, какой она сама хочет быть, сама ложится на язык и остается в памяти. Стих и тестируется, проверяется памятью. Попробуйте запомнить по-русски этого Чарльза Буковски... Придется попотеть. Ну, какой же это стих... Свободный? И от чего? Стих, свободный от задачи быть стихом... Наши поздравления. И соболезнования.

Холин - что-то, по-моему, прямо обратное. Холин состоялся со своего так называемого примитивизма: стихов-поговорок, вроде детских: Во дворе Иванов / Морит клопов... Термоядерная война / Из-за говна... Каждому дому / Каждой семье / Бутылку рому / Салат Оливье!.. Такое, что первым делом западет в память, хочешь - не хочешь. Вроде и всегда было - не автор, а фольклор. Самая твердая точка (понятно, речь не об обязательной такой убойной рифме; она - только случай: ясный, но частный).

И уже старался не терять контакт с такой точкой - писал ли прозу или свои верлибры. М.б. с разным успехом, но решая так или иначе те же задачи: стиха, свободного от стихосложения. Но стиха. Стиха - т.е. того, что правда будет в речи, в природе, на самом деле. Хотя бы и под видом свободы в смысле полного на все наплевательства. Такой вид бывает тоже способом оседлать стих, стихию. Но беда, кто так и поймет, до конца вполне буквально - что хочу, то ворочу, от меня теперь всегда и все схаваете...

Нюанс 2, пожалуй, покруче будет. Слыхать было что-то вроде того, что Буковски у нас - буревестник гомосексуальной революции... В этом случае - прошу извинить. Я и в просто сексуальной-то отнюдь не уверен. Помню, помню что "Бабушка не верила в автомобиль. А что по улице они бегали десятками, [десятками - это в те времена] ее не смущало." Но вот вышли и внучки в бабушки, и замелькала догадка: а бабушка-то, может, и не такая дура. Да еще как бы и не дура остальная часть человечества...

Сексуальная же революция - далеко и не автомобиль. По ряду параметров. И толку того не видно, и до автомобиля автомобиля не было, а сексуальная революция бывала, да еще какая. Перманентная...И при нас, и до нас. И клич был четче: ДОЛОЙ СТЫД. И идеологи-трибуны шкурили мозги массам, что стыд - это стыдно, потому как неестественно. Вона оно как еще когда... И ни один трепун с тех пор так как-то и не прояснил простенький вопрос: а что же естественно для человеческого существа?..

Если блядство - людская слабость, противная, но понятная, то блядство идейное, настырная пропаганда паскудства - не слабость, а нахрап, наглая провокация сталинизмов-фундаментализмов. Без нюансов. Кто скажет, сколько народу подалось хоть и в исламизм - подальше только от блядской идеи?.. Сдуревшей-обнаглевшей бездарью вмененной непременной бесстыжести... Просят сталинов лягушки. Допросятся...

Собственно, сюжет тот же, что с этими смертями - искусства, автора: классический сюжет. Обезьянник шарахнулся за дефицитом за бугор, бешено отпихивая тех, кто вне обезьянника, и знать не желая, что в нашем деле дефицит не захапаешь, а надо суметь самому... Научиться. Сумевших-научившихся-то и отпихивали - научившихся тогда лет за 30 - за это и отпихивали: не конкурировали чтоб, не возникали...

А забугорный дефицит, что в нос шибал, известно, что было: раскрутка авангардистско-радикалистских комплексов. А местный продукт был здешнее искусство с очень, очень выраженным к этому иммунитетом. Выработанным за десятки лет. Эрик Булатов давно доказывал и практикой и статьями - а тут и О.Кабанова в "Известиях" вдруг и бухни: русское искусство - не эпигонское искусство... Ба: да где же эти Известия были эти годы? Или заняты так были: большого академика российской словесности внутри себя питали...

А это точно: здесь искусство, как только получило ограниченную возможность быть физически - после 53 года: искусство без разрешения (напомним: искусство с позволенья сказать - не искусство); так вот это т.наз. другое искусство по определению не могло быть эпигонским, подражательным: оно было прежде всего искусство быть искусством при советском режиме вопреки режиму. А такого искусства больше нигде не было, поскольку не было и такого режима. Стало быть, и подражать было некому...

И было таким уникальным искусством десятки лет: вот тот самый второй авангард. И имело время практически с этими понятиями разобраться, понять: авангард - одно, радикализм - другое. Авангард - практика, рабочая кромка инструмента, которым работают; а когда орут, пляшут и инструментом размахивают - это и будет изм. И насколько он работе мешает - это видней и было именно здесь, на Стройке Коммунизма. Тем и видней, кто делом занялись из-под самого большого изма и прямо вопреки изму... С устойчивой идиосинкразией ко всем таким спекуляциям. Какими, бывало, тешились и в которых, случалось, завязали за бугром, и за которыми рванули наши культурные челноки - спекулянты помельче, помногочисленее, порезвее... Им казалось - уж они ли не в авангарде... На деле они были охвостье измов той же природы, что изживало здесь третье поколение - и изжило-таки. А тут-то и налетели мартышки... Вмиг слипшаяся, непролазная кабаковина-куликовина-пригота... Сплошь стеб и блатное оголтелое COOLюлюканье... Дурацкое-уродское русское искусство как единственная якобы альтернатива русскому эпигонскому. Швыдкое и шкодливое...

Помню, как еще удивили меня Булатов и Васильев, резко ощетинившись на речи о слиянии искусства с жизнью кого-то из круга МАНИ... Казалось бы - ну что уж такого-то: преданья-лозунги давно минувших дней, дань традициям, почти обряд, авангардная рутина, дело житейское... Дизайн, вроде кубистской арлекинады... А что из такой буквалистики прямо следует хотя бы искусство воровства - казалось, нас не касалось... Насколько правы друзья художники, дошло, уже когда этот круг спокойно выкинул нас из самиздатского МАНИ (а мы там были, и солидно, а Олега с Эриком - и с выставки РУССКОЕ ИСКУССТВО ОКОЛО 90 ГОДА и ТВ раскруток Е.Курляндцевой.)

С революцией же гомосексуальной у меня еще и неудачно сложились чисто производственные отношения.

1. Меня никак не устраивает частичная национализация (2-мя или больше % нации по разным данным) слова голубой. Если даже эти 2% и есть процент творческих натур (сам такого не замечал) - натуры обойдутся. Слово значит цвет, слово ясное и заменять его нечем и ни к чему. Хорошее слово; не знаю, как всем 98%, а мне оно нужно, и отдавать его не собираюсь. Да оно уж и пристроено к месту не раз: в хозяйстве у меня было до того. До того, как попало слово в сложное положение.

2. И что попало оно в это положение, сам я, будучи от положения в отдалении, узнал, видимо, с большим опозданием. Тут живешь-живешь, а тут голубой-то - уже и не голубой, а вон что... Представляете?.. И отстав так от передовых достижений словоупотребления и сексуального уклада, сморозил я в стихах что-то ...а могу / по другому / по-голубому - как бы от лица погодных перемен. Года около 80 в питерском "Граале". Да еще и поставил посвящение Булатову, как раз тогда сделавшему "идУ" с облаками и небесами. И с посвящением художнику Булатову это стихи отнюдь не единственные. (Один тихонечка, увидев стих в этом "Граале", аж захихикал: " - А знаешь, что это значит...", - хотя сам стих знал и раньше. Я только и сказал: спасибо... А когда поздней тихонечка себя выказал тварь тварью по бытовой части, уже не так удивился.)

И есть подозрение, что этому милому недоразумению ужасно сразу обрадовалась мразь - жидкая-твердая-разнообразная, та самая, у которой свербит: которая явно пасет меня с самых первых моих стычек со Всем Высоким и Прекрасным и со Всем Глубоким и Серьезным, первого их кочевряжения - первым дело редакторского - с самого начала. Вот та, что ужасно тут суетилась-старалась, организуя мое всемерное отсутствие в 80-90-х. Слишком уж отчетливое отсутствие вышло, просто даже эффектное: спасибо им... Уверен априори: хоть часть той же мрази, когда стал подходить момент завоеваний этой гомосексреволюции, легко и плавно оказалась в ее рядах: что-то есть общее в этой победе и ее природе. Чертах. Изначальный-фатальный перебор-напор: мало отмены уголовной ответственности; давай сходу борьбу с дискриминацией в любой форме, ответственность за некорректность. За не полное почтение... Блядский самовар. Гаагский трибунал... Во обезьянник. Будем как творцы. В натуре. Даешь %, даешь 100%... Преобразируем природу человека: пусть и рождается теперь так... (Вообще мозги советские - достояние... - Пидар-расы! - орет Партия. И единый с ней народ, похоже, частью понимает это как команду, частью же - как так-кой дефицит...)

От этого всего русски куски Буковски лучше не делаются. И лучше явно призваны делать их литтехнологи, как арттехнологи у соседей. Извне, раскруткой. С тем же результатом: смертью. Здесь - поэзии... Вообще же американски русски язык выглядит все больше дурацки. Холуйски: чего стоит одно шокировать, стараниями журналья выпихнувшее потрясать, при том, что потрясать с шокировать вполне уживались, каждое на своем месте: слов было два, осталось одно. Малограмотность+наглость=сила.

Еще лет двадцать назад говорил умный американец, видя любопытство к Уитмену и бескрайне свободному стиху: - Особый жанр: поэзия университетских campus'ов. Все пишут все и всем все равно... - Вот и campus'ы, похоже, развертывают и у нас свои camping'и. Бог в помощь. Особый жанр: культурный buisiness. Excuse mе: exchange...

---

¹ Вообще же, если мы такие плохие,
А они такие хорошие,
Чего ж они тогда такие нахальные
И такие блатные?