Русский Журнал / Круг чтения /
www.russ.ru/krug/20030807_otr.html

Нерушимость английских традиций
Пелем Г.Вудхаус. Укридж. Иэн Макьюэн. Амстердам.

Анастасия Отрощенко

Дата публикации:  7 Августа 2003

Думаю, автор "Укриджа" не нуждается в представлении. На русском были изданы многие книги Пелема Гренвилла Вудхауса - пускай с некоторым запозданием, т.к. в советские времена его считали чересчур буржуазным и его российский бум пришелся на середину-конец 90-х, спустя 20 лет после смерти. Тем не менее, рассказы, объединенные в цикл именем главного их героя, впервые представлены российским любителям английского юмора.

Итак, молодой человек по фамилии Укридж хочет разбогатеть, вернее "богатство уже почти светит ему в глазные яблоки", но каждый раз происходит нечто из ряда вон выходящее, что встает на верном пути Укриджа к финансовому благополучию, по меньшей мере, графа Монте-Кристо. Так, когда Укридж становится менеджером боксера Боевого Билсона, сентиментальность последнего и его жалость к противникам не позволяют прозорливости, чутью и дальновидности Укриджа обеспечить его неиссякаемым богатством ("Дебют Боевого Билсона", "Возвращение Боевого Билсона"). А открытие дорогого собачьего колледжа ("Укриджский Собачий Колледж") не осуществляется буквально из-за ерунды - собак, которых главный герой позаимствовал, а проще - слямзил у своей аристократической тетушки, находит их законная владелица (сразу стоит отметить то, что в Укридже кроется "нечто, притупляющее нравственное чувство"). Но... "Мозг не знает передышек. Всегда творит идеи - бинг! - как озарение..."

Рассказы о приключениях неунывающего Укриджа абсолютно вписываются в наше представление о традициях английской литературы. Это тонкий юмор, временами переходящий в гротеск, при полной авторской невозмутимости. Это джентельменская стойкость. Это легкость и некоторая сентиментальность, это аристократическая чопорность - и никогда, Боже упаси, никакого намека на пошлость. Если речь пойдет о девушке ("Укридж протягивает ей руку помощи"), то это будет "самая изумительная и самая чудесная девушка на свете". Стоит ли говорить о том, что она непременно будет в голубом платье и в шляпе с этими, как их там?

Не в традиции английской литературы оставлять героя в одиночестве, и конечно, Укриджа всегда окружают друзья, эдакий Пиквикский клуб. Наиболее близкий из них, от лица которого и ведется повествование, молодой журналист мистер Коркоран, или "Корки, старый конь", интеллигентный, немного занудноватый, несмотря на отчаянное сопротивление, каждый раз он оказывается втянутым в очередную аферу: "Какие бы чудесные перспективы ни открывались передо мной, когда я начинал способствовать ему в их осуществлении, я почти неизменно рано или поздно оказывался в очередной кошмарной ситуации..." ("Не зазвонят ему свадебные колокола").

Мир рассказов об Укридже - это некая идиллия, потому что под рукой всегда есть друг - помощник министра иностранных дел, которого можно "подоить на двадцатку" - и расплатиться с квартирной хозяйкой, другой друг всегда будет рад одолжить фрак и пару чистых носков, а главное - есть великолепные идеи и размах:

"...Напиши мою биографию. Вывали ее на бумагу, и мы поделим прибыль. Я проштудировал твою последнюю писанину, старый конь, и она никуда не годится. Твоя беда в том, что ты не погружаешься в колодцы человеческих душ и все такое прочее. Просто сочиняешь какую-нибудь паршивенькую байку да тискаешь ее. А вот если возьмешься за мою жизнь, так получишь то, о чем стоит писать. Денег не оберешься, мой мальчик, - права на издание в Англии, права на издание в Америке, театральные права, киноправа... Можешь мне поверить, по самому скромному подсчету мы должны получить по пятьдесят тысяч фунтов на нос..." ("Укриджский собачий колледж").

Вудхаус - это только английский писатель, несмотря на то, что последние 25 лет своей жизни он прожил в Америке. Все его книги - дань странной Англии. Критики не раз сравнивали Вудхауса с его великими соотечественниками - Диккенсом и Честертоном. И слова, написанные Честертоном о Диккенсе, можно отнести и к самому Вудхаусу: "Никто, кроме англичанина не может пропитать свои книги и пылкой насмешкой, и пылкой добротой... Никто, кроме англичанина, не может изобразить демократию, состоящую из свободных и все же смешных людей..."

Но несмотря на устойчивость словосочетания "английский юмор", не им единым традиционно славилась литература Объединенного Королевства. Закрученный сюжет в духе Конан-Дойля и подчас трагическая лирика повестей и рассказов Моэма также возникают в том ассоциативном кругу, над которым витает то, что осталось от папы Гамлета.

Книга Иэна Макьюэна "Амстердам" новой серии издательства "Росмэн" "Премия Букера: избранное" также абсолютно английская. Она уже во второй раз издается в России, даже, помнится, была отрецензирована в РЖ, тем не менее ее современность, насыщенность, изящность исполнения позволяют поговорить о ней снова.

Два друга - известный композитор и преуспевающий главный редактор известной газеты встречаются на похоронах своей бывшей возлюбленной Молли, ресторанного критика и фотографа, "женщины неиссякаемого остроумия, дерзновенной садовницы... способной легко пройтись колесом в свои сорок шесть лет". Ее стремительное погружение в безумие и боль, а затем страшная смерть потрясают всех окружающих, и двое друзей договариваются о взаимной эвтаназии - если один из друзей впадет в состояние беспамятства, другой обязуется его убить.

Роман, а это именно роман, несмотря на свои скромные 150 страниц, невероятно динамичен и непредсказуем. В каждой части сюжетный ход резко меняется: друзья стремительно становятся врагами, главный редактор - безработным, известный политик обвиняется в сексуальных извращениях (надо отдать должное Макьюэну, который не пошел по общепринятому пути педофилии, а сделал министра иностранных дел транссексуалом), тираж газеты стремительно растет, а "Симфония тысячелетия" проваливается.

Но помимо этого напряженного и многопланового внешнего хода событий есть еще и внутренний, таинственный и загадочный. В конце романа бывшие друзья убивают друг друга, оказавшись в Амстердаме, но так как оба они имели соглашение об эвтаназии в случае безумия, обычным убийством это назвать нельзя. Каждый из них приводит самому себе неопровержимые доказательства того, что его бывший друг безумен, и каждый из них убеждает самого себя в том, что не убивает, а выполняет соглашение. И перед читателем встает вопрос, а что все таки считать нормой?

"Амстердам" - это элегантная интеллектуальная игра, это полифония (в противовес одиночной скрипке Шерлока Холмса), и описание напряженного рабочего дня главного редактора ежедневной газеты звучит одновременно с описанием духовного поиска композитора: "Он услышал музыку, которую искал, по крайней мере услышал ключ к ее форме. Явилось это как дар: большая серая птица взлетела с тревожным криком при его приближении. Набрав высоту и заложив вираж над долиной, она издала тонкий крик, три ноты, в которых он узнал обращение мотива, уже записанного им для пикколо. Как изящно, как просто. Обращение линии было зародышем бесхитростной и прекрасной песни в простом размере - и он почти уже слышал ее". А есть еще инспекторы Скотланд-Ярда, насильник Озерного Края, любовные переживания, знаменитый детский хирург, "Ода к радости" Бетховена... И многоголосие это, приближаясь к финалу, звучит все мощнее. Как в слаженном оркестре, никто не перекрикивает другого, но все голоса равно выделены и слышны.

Но при всей своей парадоксальности и сложности построения роман читается удивительно легко. Никакой искусственности или натянутости, и в этом, несомненно, заслуга переводчика Виктора Голышева, который получил в 2001 году премию "Малый Букер", первый и единственный раз присуждавшейся именно за перевод. Начало романа кажется несколько затянутым, но буквально со второй части сюжет полностью захватывает и оторваться от романа невозможно.

Итак, один из ближайших вик-эндов обязательно должен пройти у вас под знаком английских бестселлеров. Никаких пошлых шашлыков, гнилых дач с комарами и вишневых компотов. Только файф-о-клок-ти: завариваете чай "Ахмад", в крайнем случае "Пиквик", надеваете шапку королевского гвардейца, и вперед - голубая бездна английской литературы в лице двух ее новинок. Вас затянет наверняка. Джентльменам предпочтительнее быть в цилиндрах и смокингах.