Русский Журнал / Круг чтения /
www.russ.ru/krug/20030821_ag.html

Голод 84
Практическая гастроэнтерология чтения

Александр Агеев

Дата публикации:  21 Августа 2003

Открываю я на днях "Еженедельный журнал" и вдруг вижу на его задворках небольшую заметочку под странным названием "Без точки ру". Оказывается - рецензия на очередной ежегодник РЖ, вышедший под названием "Война и школа". Опубликована она под зловещим грифом "Не стоит" (в смысле - "не стоит читать") и начинается с неуклюжего наезда на ФЭП:

"Русский журнал" создавался как часть глобальной интернет-империи ФЭПа. (Если кто помнит, была такая могучая политтехнологическая контора во главе с Глебом Павловским. Впрочем, есть она и сейчас, но от прежнего ее могущества уже ничего не осталось)".

Тут думаешь с некоторым как бы и уважением: надо же, какой информированный! Я, например, давний читатель и автор РЖ, и раньше понятия не имел о степени могущества ФЭПа, и сейчас в тумане пребываю на предмет его ничтожества. Должно быть, потому, что меня эта проблема и тогда мало занимала, и теперь не слишком волнует. Я имел и имею дело не с абстрактным для меня ФЭПом, а с конкретным продуктом, который делают конкретные люди - с "Русским журналом". Какие-то материалы, которые здесь вывешиваются, меня восхищают, какие-то - возмущают, но у меня никогда не было повода подвергнуть сомнению сам замысел издания.

У автора рецензии (кто это такой - Андрей Громов?) претензии как раз к замыслу:

"Русскому журналу" была отведена особая роль - он должен был властвовать над умами".

Чуть ли не с брезгливостью написано, хотя какое же серьезное издание вообще затевается, не имея в виду этой сверхзадачи? Впрочем, к явному облегчению автора, дело не выгорело: "Властвовать над умами не получилось..." Тут бы поставить ему восклицательный знак, но он ставит запятую и сообщает нам, что же на самом деле получилось:

"...получился ежедневный толстый журнал (вроде "Нового мира") в Интернете, который чем дальше, тем больше вызывал недоумение: "а зачем все это читать?" Разнообразие тем, авторов и подходов кроме общей шапки "РЖ" связывало только единство формата: длинная (очень длинная) статья с рассуждениями о чем угодно".

Вот как: оказывается, "разнообразие тем, авторов и подходов" - это теперь не достоинство, а порок для серьезного издания, не говоря уже о непозволительном "формате" (Громов, должно быть, любитель газеты "АиФ" или усердный читатель таблоидов). А самое ужасное - РЖ "толстый"! Публика типа Громова и к бумажному "толстому" ежемесячнику относится со священным ужасом (ну невозможно же нормальному человеку даже за месяц прочитать столько букв!), а тут этот ужас умножен в тридцать раз - толстый журнал стал ежедневным! Реакция понятная - если мне освоить это не по силам, если я, привыкший к газетной лапше-нарезке, не умею ориентироваться в "разнообразии тем, авторов и подходов", так тьфу на вас вообще: "а зачем все это читать?"

Да не читай, сердечный! На той же странице "Журнала" - рубрика "Что читают в отпуске". Там чудо что за книжки: Роберт Стайн, "Мумия идет" или Брайан Джейкс, "Саламандастрон". Вот это и читай!

С другой стороны, очень характерная для времени рецензия: на содержание Громову решительно наплевать (ежегодник похоронен безымянным - ни одно авторское имя не названо, ни одна конкретная статья не упомянута), речь только о пресловутом "формате". Веет чем-то классицистическим - нормативный подход, строгие требования к жанру и прочая архаика. С другой стороны, и Смердяковым отчетливо пахнуло - не любил сей великий персонаж всякой сложности и разнообразия, и тоже, как г-н Громов, часто задавался вопросом: "а зачем все это?"

Впрочем, с Громовым наверняка все проще, чем со Смердяковым - часто газетно-журнальная работа (где объемы свирепо измеряются в строчках и даже знаках) так специфически действует на незрелые мозги. Покрутившимся в этой среде кажется иногда, что статьи больше ста строк в природе просто не может быть. А значит - и не должно.

А так - четкое ощущение, что РЖ атакуют из прошлого, которое почему-то считает себя будущим.

Попутно подумалось, что парадоксальным образом среди авторов РЖ немало людей, готовых разделить пафос г-на Громова - по крайней мере разделить его нелюбовь к "толстым" журналам. Должно быть, для них неприятно будет узнать, что РЖ - тоже некоторым образом "толстый".

Как раз на днях два таких гонителя "толстяков" - Дмитрий Бавильский и Михаил Эдельштейн поучительно беседовали в рубрике "Это критика". Занятная получилась пьеса: как ни уверял Бавильский своего собеседника, что к толстым журналам решительно охладел ("...в сегодняшней ситуации "толстяки" не выполняют своих функций и превратились в своего рода отстойники для писателей советского типа"), тот ему не поверил и в своем "постскриптуме" критика пригвоздил: "Клеймит шестидесятников, от слов "толстые журналы" фыркает, как какой-нибудь Лев Пирогов, при этом сам только о них и пишет, а в промежутках между обзорами "толстяков", как последний шестидесятник, ностальгически вспоминает радиоголоса", и окончательный диагноз вынес убойный (с его, Эдельштейна, точки зрения): "Бавильский - типичный толстожурнальный обозреватель, неожиданно возникший в потерянном, казалось бы, для нормальной критики поколении нынешних тридцатилетних".

По-моему, у обоих собеседников какая-то каша в голове, а главное - задаюсь я всегда вопросом, - почему они не могут не думать о белой обезьяне, то есть о "толстых" журналах? Если есть какая-то полноценная литературная культура вне их сферы и даже вопреки их существованию, так и славно - занимайтесь ею на здоровье, никто не мешает! Но нет, - надо непременно и непрерывно самоопределяться по отношению и к "толстякам", и к шестидесятникам.

В этом, право, есть что-то подростковое, некая непреодоленная зависимость от "старших". Нормально и свободно развивающийся человек рано или поздно достигает возраста, который я для себя называю "возраст равенства". Это возраст, когда ты выходишь из своего поколения и начинаешь строить свои отношения с миром (в том числе с миром литературы) не на поколенческих предрассудках, комплексах и фобиях, а на основе чувства равенства со всеми поколениями. В смысле - если мой сосед по поколению дурак, так он прежде всего дурак, и только в десятую очередь - сверстник. А если человек в годах (или совсем-совсем юный) умен и талантлив, так мне решительно все равно, когда он родился, - он мне ровня, а уж никак не соперник и не конкурент.

Это так банально, а между тем приходится наблюдать, как недоразвитые сверстники всех поколений держатся друг за друга и за сам принцип поколения, как за соломинку в бурном океане. Поколение вдруг оказывается определяющим фактором самоидентификации и даже структуризации литературного процесса. Сразу хочется вспомнить чью-то мрачную шутку: "Поколение - это от слова "поколевать"..." И еще вспоминается Йохан Хейзинга с его "пуерилизмом", то есть, если вольно истолковать термин, стремлением физически взрослых людей сохранить подростковое мироощущение - чтоб можно было бесконечно играть в детские игры и избегать ответственности.

Впрочем, Бавильский, наговорив с три короба чепухи, произнес в том интервью и слова, под которыми я всегда готов подписаться:

"...ситуация в критике сегодня ужасающая. Критика по сути умирает, мумифицируется, с профессией происходит что-то чудовищное. В любом журнале существуют стайки мальчиков-девочек, которые считают, что они имеют право всех оценивать, но у которых при этом нет ни эстетической, ни этической системы (одно с другим, понятно, тесно взаимосвязано). А если у кого-то из них такая система и есть, то он не может ее продемонстрировать, утвердить, развернуть собственный контекст для ее обоснования. Формат современных изданий не позволяет критику, особенно критику начинающему, еще не имеющему серьезного имени, такой возможности".

Ну, я бы не сказал, что ситуация "ужасающая" и что критика "умирает", но про "мальчиков и девочек" - все верно. Г-н Громов, с которого мы начали, наверняка из такой "стайки". Хотя, если честно признаться, я подумал сначала, что "Громов" - это скрывшийся под псевдонимом Бавильский, который ведет в "ЕЖе" авторскую колонку, легкомыслием своим порой достойную творений "мальчиков и девочек".

Что же касается "формата современных изданий", которые будто бы не дают критику "развернуть собственный контекст", так это не совсем верно. Те же "толстяки", вопреки утвердившемуся мнению (оно, по-моему, держится "со времен Очакова и покоренья Крыма"), очень даже любят печатать молодых, не говоря уж о "Русском журнале", где "формата" как такового нет - "твори, выдумывай, пробуй". Что и вызывает неприязненное недоумение "форматных" людей вроде Андрея Громова.

И вообще, господа - так надоело разговаривать о постмодернизме и о "мейнстриме"! Вот "формат" - чем не тема для дискуссий?