Русский Журнал / Круг чтения /
www.russ.ru/krug/20030919_mm.html

Живой журнал словами писателей
Выпуск 15. Соглядатай

Маргарита Меклина

Дата публикации:  19 Сентября 2003

Мы никогда не называем никнеймы пользователей, однако на удаленные журналы, которые никогда не будут восстановлены, этот принцип не распространяется.

Сегодняшний наш гость - писатель Маргарита Меклина, известный в ЖЖ как lj user=ritam, многими любимый. Больше года назад ritam покончил с собой, но взгляд его не погас, а голос по-прежнему слышен. На днях с самоубийцей был установлен трансперсональный контакт и проведен спиритический сеанс. Американским утром Маргарита и петербургской ночью я клали руки на клавиатуры: клавиши начинали нежно трещать, цыкать кузнечиками, и так произошел обмен многочисленными письмами, вначале немногословными, после велеречивыми. Это были разговоры такого рода.


Действующие лица:

Маргарита Меклина - писатель, ex-lj user
Марат Икрам Елагин - Маргарита Меклина
Русский Журнал - медиум, Е.М, lj user
Александр Милованов - lj user
Денис Иоффе - lj user
Французик из Бордо - lj user
Голоса - голоса

Действие первое

Русский Журнал: Меклина Маргарита, ты согласна с нами говорить?

Маргарита Меклина: Да.

РЖ: Нашла ли ты успокоение?

М.М.: Нет. Я страдаю.

РЖ: Желаешь ли ты мне рассказать о загробной жизни?

М.М.: (после паузы) Нет...

РЖ: Почему?

М.М.: Там ночь.

РЖ: Продолжаешь ли ты творить?

М.М.: Дурак.

РЖ: За что ты меня ругаешь?

М.М.: (почтовый клиент буйствует) Надул. Я - Марат Икрам Елагин.

Голоса: Это она, она...

Действие второе

РЖ: Тебе хорошо видна Лента?

М.И.Е.: О да.

РЖ: Как внимательно ты следишь за ней?

М.И.Е.: Почти каждый день.

РЖ: Все видишь, но молчишь? Или бывает, подаешь голос?

М.И.Е.: Как сказал в одном из предыдущих интервью РЖ критик Дмитрий Бавильский, не исключено, что количество отпущенных пищущим слов равняется количеству отпущенных им эякуляций. Поэтому я свои слова берегу.

РЖ: Мы знаем, что даже времена и реки могут меняться. Как изменилась Лента?

М.И.Е.: Лента меняется примерно с такой же скоростью, с какой меняются люди.

РЖ: Что изменилось после твоего ухода?

М.И.Е.: Стало больше самоповторов, больше "застоя". Один персонаж зациклился на публикации собственных фотографий (Л. бреется, Л. пьян, Л. в зюзю упился); другой - на сканировании каких-то никому не понятных символов из червями изъеденных книг... Когда уменьшается количество информационных поводов, уменьшается и количество интересных постов. Все это, видимо, потому, что люди любят питаться не своей, а чужой жизнью.

РЖ: А чем питаются духи, вроде тебя?

М.И.Е.: Тридцатилетними остряками вроде тебя. А что любит лжеюзер, вроде тебя?

РЖ: Свежие устрицы, буа-ха-ха. За кем из остряков ты следишь особенно пристально?

М.И.Е.: Я люблю читать Бавильского, Башаримова, Львовского, Зондберг, Горалик... Эти люди различают дневниковую запись и собственно прозу и не пытаются сделать из личных записей образчик литературного стиля...

Дневник привлекает меня своей интимностью. Интимность, поставленная на поток, превращается в бизнес. Допустим, эротоман может приобрести использованную нижнюю одежду. Но это восторг покупной. Он сильно отличается от экстаза, который ты испытываешь, найдя трусы своего "кумира" где-нибудь у него под кроватью. Помню, в журнале Bay Guardian мне попалось на глаза письмо матери, жаловавшейся на то, что ее взрослый сын постоянно крадет у нее трусы и прячет их себе под подушку, а потом периодически достает, прикладывает к лицу и целует (редакторша посоветовала матери просто закрыть в свою комнату дверь или найти ему девушку - не знаю, поможет ли это?). Так вот, в ЖЖ трусы теперь выставляются на продажу.

РЖ: Трусы какого бы лжеюзера ты бы купил, если бы мог?

М.И.Е.: Да вот того же брутально-нежного Башаримова... Он, как и я, питерец, он, как и я, программист... он дружит с дорогим мне Драгомощенко, он молод, красив... Хотя я думаю, что он и так бы мне дал (в смысле - трусы).

РЖ: Хорошо вам, писателям, как я погляжу. Пишете всякую ерунду, а вам за это слава, премии, авторитет, интервью вот берут, даже у умерших; а с живых трусы норовят стянуть. Хочу тоже стать писателем. С чего ты бы посоветовал начать?

М.И.Е.: Для того, чтобы быть хорошим писателем, нужно быть скупым на слова. То есть побольше молчать, а открывать рот (то есть отвинчивать колпачок от своей "Монтеграппы") только тогда, когда действительно есть что сказать. А когда нечего сказать, тогда приходится отвинчивать колпачок от своей "граппы".

РЖ: Откуда же тогда берутся толстые книжки? Постой, я, кажется, понимаю. Ты хочешь сказать, что вы могли бы писать ЕЩЕ БОЛЬШЕ?

М.И.Е.: Толстые книжки постепенно выходят из моды. Каждая женщина знает, что дело не в размере, дело в умении.

РЖ: А монтеграппа-граппа - это у тебя "игра слов", да? Писательский прием такой?

М.И.Е.: Нет, просто я люблю дорогие предметы и часто бываю в Италии. К тому же алкоголизм, как известно, бич многих писателей. Вспомним ту же Дороти Паркер...

РЖ: Ясно. Возвращаясь к теме, как стать писателем. А что, если за распитием своей граппы я пропущу момент, когда мне было что сказать? Может, лучше наоборот - писать побольше, да еще и говорить, не умолкая? Вон как Пригов - стихотворение в день... Или ты все же не согласен?

М.И.Е.: Я не являюсь поклонницей Пригова, зато люблю писателей, у которых за душой всего одна книжка - Добычин, Леон Богданов или, например, Бруно Шульц...

РЖ: Это замечательные писатели, лучшие из лучших, но очень несчастные. Как примеры для подражания решительно не подходят.

М.И.Е.: По поводу того, что они были "несчастными", можно поспорить. Добычин не догадывался о том, что кинется в реку, а Шульц до последнего момента не знал о том, что будет застрелен. Более того, он был убит как раз тогда, когда уверился в том, что выбрался на свободу (его друзья устроили ему побег из концентрационного лагеря). Так что он был сражен в свой самый счастливый момент!

РЖ: Ничего, если я все-таки не буду завидовать участям утопленника, узника концлагеря, застреленного после бегства, и андеграундного инвалида, прикованного к чефиру, портвейну и тяжелым наркотикам? Я ошибаюсь, или у тебя действительно вкусы заметно авангарднее твоей собственной прозы?

М.И.Е.: Это моя проза намного авангарднее меня. Ведь в прозе удается сделать много того, что не получается в жизни.

РЖ: Например?

М.М.: Nu, naprimer, v svoei proze ia chasto byvaiu muzhchinoi.

Произнесенные слова поражают как громом всех. Звук изумления единодушно излетает из дамских уст; вся группа, вдруг переменивши положение, остается в окаменении.

Немая сцена.

Действие третье

РЖ: Позволь интимный вопрос. Какой была твоя смерть?

Марат Икрам Елагин: Одна из моих смертей подробно описана в моем рассказе "Текст и гадалка". Но поскольку, подобно Борхесу, я не помню ни одного своего текста, я запамятовала и свою смерть.

Из переполненного трамвая жизни (иными словами, ЖЖ), создающего ощущение пролетарской солидарности и коммунального счастья, я переместился в индивидуальное купе своего персонального рая (подстаканники, мокрые простыни, красноглазый скучающий проводник, ну никакого отличия от поезда Ленинград - Николаев, в тамбуре которого я обронил свой фамильный серебряный перстень), где присутствуют вещи, любые только мне. Книги читаются в тишине. Люди, идущие в церковь и жаждущие коллективного чуда, не могут понять, что где-то сидит одинокий чудак, который, не зная ничего о религии, уже общается с Богом. Конечно, есть несколько дам и мужчин, кому я до сих пор киваю из-за своих небесных, голубых строк (писаных, как вы понимаете, вилами по воде, ибо свой ЖЖ я закрыл) - австралийская Пэйл Файяр, нью-йоркская Белла, Аглая... но и эти электронные грации совершенно бессильны - в смысле ЖЖ я импотент.

РЖ: Что ты почувствовал после самоубийства?

М.И.Е.: Облегчение.

РЖ: Что окружает тебя?

М.И.Е.: Яхты, Антарктика, льды... у нас - вечная мерзлота. Мне удалось увидеть пингвинов. Смешно было, как мы, тридцать с чем-то людей, в унтах и меховых шапках, с биноклями, столпились на палубе, с удивлением разглядывая двух толстеньких черноперых пингвинов, разевающих рты. Впрочем, этот же эпизод имел место и в моей прошлой жизни - когда я попал в Патагонию. В тамошней области есть магазины под вывеской "Джереми Баттон" по имени мальчика-индейца, которого белые люди пытались обучить манерам и "вывести в свет". Там был Дарвин. Там есть матэ, там есть вольнолюбивые гаучо. Там много мачизма. Мужчина в Аргентине с большим уважением относится к женщине, но когда дело идет о наследстве, он упоминает в своем завещании только мужчин.

РЖ: Ты подготовил завещание перед своим уходом?

М.И.Е.: Дело в том, что живые сами могут взять от мертвых все, что угодно. Для этого нужно желание. Бруклинский маг Дэвид Блэйн, несомненно, "подпитывается" духом своего кумира Гарри Гудини. У Евгения Харитонова есть рассказ про мальчика и "кумира". Так вот, очень часто умерший и живой создают такой своеобразный союз, в котором "умерший" исполняет кумирскую роль (бывает, что случается и наоборот, но это значительно реже). Неспроста существует культ Маргерит Дюрас, культ Мэрилин Монро, культ Джуди Гарлэнд... живые "подпитываются" энергией мертвых. И для того, чтобы оказаться полезными, эти мертвые вовсе не должны составлять никаких завещаний.

РЖ: Ты имеешь в виду рассказ Евгения Харитонова "Один такой, другой другой"? Там в некоторых местах начинаются такие хаотические, "нервные" сокращения слов...

М.И.Е.: А ты имеешь в виду, что Харитонов уже был духом, когда это писал? То есть от слова "дух" и происходит слово "Духовка"?

РЖ: Есть такой феномен, как жж-стиль? Или все это бедные фантазии, с помощью которых кое-кто пытается решить свои личные проблемы?

М.И.Е.: Фирменный жанр ЖЖ - это байка, которой в совершенстве овладел Игорь Петров и Владимир Березин. Особой популярностью также пользуются истории про девушку, которая, прошу прощения, занималась оральным сексом сразу с несколькими партнерами - и отравилась. Увы, я так и не встретил в ЖЖ искренние, подробные описания орального секса. Люди держат собственные впечатления при себе - а потом их "сравнивают" вот с такими вот, зачастую нереальными, байками. А польза от этого нулевая. Это все равно что сравнивать свои успехи в сексе с успехами героя какого-нибудь порнофильма.

РЖ: А еще у нас мальчики любят измерять свой член и оповещать о его размерах. Но вот какая польза от "искреннего подробного описания орального секса"? Ты, наверное, имеешь в виду историческую ценность фиксации этой уникальной процедуры?

М.И.Е.: Ну во-первых, часто можно услышать утверждения о том, что русский язык не приспособлен для описания секса. На самом деле это не язык не приспособлен, а наша ментальность. Недавно Виктор Ерофеев в "Нью-йоркере" говорил, что для русских секс более грязен, чем, например, дефекация (это его слова, не мои). Во-вторых, когда я говорю о том, что в ЖЖ отсутствуют описания орального секса, я просто подчеркиваю не-искренность, не-исповедальность и не-натуральность ЖЖ.

РЖ: За слова не поручусь, тебе виднее, но члены и задницы в ЖЖ вывешивают настоящие, сам видел. Так что, по крайней мере, на визуальном уровне с исповедальностью у нас все в оллрайт.

М.И.Е.: А как тебе удалось удостовериться в том, что они настоящие? :-)

РЖ: Констатацией их общего сходства с владельцами. А когда и опытным путем.

М.И.Е.: У нас, кстати, "на других берегах" тоже с визуальностью все в порядке. Меня же, как субъекта, погруженного в сплошное англоязычье - вернее, я имел в виду ангелоязычье, - и как несостоявшегося лингвиста, интересует именно русский язык. Это один из плюсов ЖЖ - человек, попавший в иные миры, по-прежнему может ощущать себя причастным к России.

РЖ: Расскажи, как случилось, что ты завел себе ЖЖ. Помню, это произошло во времена, когда "фифа еще можно было читать". Летом 2001?

М.И.E.: Да, май 2001 года. Кажется, меня позвал туда Дмитрий Волчек - но точно не помню. Потом он несколько раз заявлял, что растер в порошок свой ЖЖ - и я уходил из жжизни следом за ним. Однако он все время туда возвращался - а мне надоело поддерживать на плаву свой пламенный образ. Владимир Кукушкин даже умудрился назвать меня на Полит.ру феминисткой. Сейчас у меня новый имидж и новые планы. Например, я очень горжусь своим недавним интервью и дружбой с одним геем-маори, новозеландским писателем, по роману которого был снят фильм "Оседлавший (или, вернее, оседлавшая) кита". Это интервью с моим предисловием скоро появится в одном американском научном журнале. Планируется и антропологическая экспедиция в "Новую Земблу". Так что если раньше я играла в femme fatale, то теперь я играю в Mаргарэт Мид. А что будет дальше - не знаю. Может, я вдохновлю целую команду автогонщиков на победу в Формуле-1 или, подобно Саше Соколову, скроюсь где-нибудь в Парагвае...

РЖ: Ты писал в приват?

М.И.Е.: Я никогда в жизни не вел дневников. Поэтому, во времена моей жжизни, ЖЖ был для меня исключительно средством общения со многими приятными мне людьми - образно говоря, и Львом (Борис Львин), и Воробьем (небезызвестный исключительно всем Анатолий). Среди них, разумеется, были и "профи" - Елена Костылева, Леонид Дрознер, Линор Горалик, Макс Фрай, Александр Житинский, Марина Сорина, Николай Степанов, Дмитрий Кузьмин, Дмитрий Бавильский... Всех не перечислить. Поэтому, соответственно, я никогда не писал в приват.

РЖ: Расскажи про свое нынешнее имя. Эта склонность к анаграммам - от Набокова или врожденная?

М.И.Е.: Набоков, действительно, заразителен. Один из петербургских профессоров выбрал себе имэйл prof_pnin@yahoo.com. Сын Набокова тоже постоянно использует имена и места проживания литературных героев отца для своих собственных (электронных) нужд. Моего отца зовут Марат, а не Владимир. Поэтому анаграмма - в его честь. А талант, как и вывих бедра, может быть только врожденным.

РЖ: Любимый всеми и один из наиболее непростых вопросов. Дай, пожалуйста, 10 эпитетов, характеризующих ЖЖ.

М.И.Е.: Медленно грузящийся, горизонтальный, брутальный... статусный для Москвы, обыденный для Silicon Valley... альбомчик, куда строчат различные Нэнси, Молли и Салли... переполненный тестами, кишащий невестами, неприличными коллективными жестами... но, тем не менее, успешно выполняющий свою психотерапевтическую, нелегкую роль.

РЖ: Марат, к тебе обращаются трое лжеюзеров, А.Милованов, Д.Иоффе и Французик из Бордо.

Александр Милованов (передает "всяческие респекты" и спрашивает): Доколе?!?

М.И.Е.: Дорогой Алекс, спасибо. Увы, надеяться на мое возвращение бесполезно. С возрастом я становлюсь все более нетерпим (и нестерпим). К сожалению, соревновательный дух ЖЖ мне не по душе (не по духу). Подсчитывать, кому сколько оставили комментов, - это все равно что обсуждать, кто сколько раз кончил. Атласная подкладка души не ложится на электронное поле. Зато вместо этого мы видим обыкновенное перечисление фактов. Кто-то врезался в столб, кто-то сыграл в вечернем спектакле... Быдловатая обыденность не занимает меня. Если я и заглядываю иногда в ЖЖ, то только для того, чтобы узнать о моем городе или выучить n-ное количество новых слов.

Кстати, о книгах. Готовьтесь к тому, что то, что вы любили при жизни, в стократном масштабе будет окружать вас после вашей кончины. Допустим, человек, ежедневно насилуемый автомобилем, который он починяет (во всяком случае, так нам кажется со стороны, когда мы видим раскинутые ноги и коврик), в раю обнаружит себя в автопарке. Человек, истязавший детей, окажется в уединенном местечке вместе с их трупами. Я живу в мире книг и в данный момент читаю детектив про загробную жизнь. Кстати, кусок из него опубликован в недавнем "Нью-йоркере". Фабула такова: умершие скапливаются в городе, служащим своеобразной потусторонней перевалочной станцией. Известно, что находиться они там будут примерно столько времени, сколько на земле будут помнить о них. Одновременно они выпускают газету, в которой печатаются новости, долетающие из "прежнего, настоящего" мира. Кстати, недавно мне предложили место редактора.

Вторая вещь, которая меня завлекла, это книга уже упомянутого мной Дэвида Блэйна. Дэвид, который намеревается провести сорок четыре дня без еды в прозрачном ящике в подвешенном состоянии над рекой Темзой (по моему мнению, он настоящий conceptual artist), вклеил в каждый томик индивидуальное посланье читателю. То есть тебе в руки попадает именно та книга, которая предназначена именно тебе (мессиджи в книгах разнятся). Кстати, Дэвид сумел угадать, что у меня на левой ноге наблюдается шрам (в детстве я опрокинул на себя чайник). Индвидуальный контакт - с писателем или магом - для меня очень важен. Например, Дэвид, предвосхищая собственную смерть, лежит в гробу в течение целой недели. И однажды загадывает, что если его умершая от рака мать тут, то она подаст ему какой-то сигнал. В этот момент прекращается дождь и из-за туч выходит огненный солнечный шар. Таким же образом, когда я читаю "Детство Люверс", мне хочется, чтобы та случайная станция, которую я проезжаю, носила название "Мотовилиха".

А.М.: Мне (а точнее, нам) вас не хватает. Очень. И к черту соревновательный дух, это все fake и совсем не главное.

Денис Иоффе: Кто у тебя Старший гном?

М.И.Е.: Что касается моих "Старших гномов". Кажется, один из современных литературных критиков использует слово "старшаки", обозначая им писателей старшего поколения... Один из таких писателей для меня - Вагинов, чье "Путешествие в хаос", выпущенное тиражом четыреста экземпляров, недавно попало мне в руки. Частично я уже ответил на этот вопрос. В ЖЖ это - несколько очень милых персонажей, которых я обожаю читать: "К Радости", Андрея Г., Армена, Макса Фрая, Василия Чепелева. Это в основном очень оригинальные, чувствительные, внимательные к деталям люди, которые не стремятся к излишней публичности. За исключением Чепелева, конечно. Его я читаю потому, что мне нравится гомосексуальная эстетика и нравятся его стихи.

Д.И.: margarita = belosnezhka

Французик из Бордо: Каковы ваши творческие планы?

М.И.Е.: Не терять духа - ведь это самое главное.

РЖ: Спасибо за интервью.

Спиритический сеанс провел Евгений Майзель

В следующем выпуске читайте интервью-междусобой писателей Владимира Белоброва и Олега Попова.