Среди многочисленных форм жизни, обитающих в Живом Журнале, он занимает место заметное, но незавидное. Ни уважения, ни симпатии никто к нему не питает. Его никогда никуда не зовут, его вообще никогда не зовут (исключение - это интервью). Он обычно является сам, без звонка, как снег на голову, иногда очень трогательно, стучась в вашу комнату с букетиком гвоздик, но чаще влезая в окно и попутно роняя горшок с геранью. Выяснять с ним отношения бесполезно; любые увещевания ему до лампочки. Вразумлять имеет смысл лишь того, кто наследует имя, а этот по существу трансперсонален. Его деятельность в ЖЖ - яркий тому пример. Коллективный и абстрактный, он способен находиться сразу в нескольких местах одновременно; держаться любых взглядов; быть грубым и одновременно вежливым, неграмотным и образованным, умным и глупым.

Он часто выступает в роли информатора, побрасывая нам ссылки и справки по теме, но его любимые жанры столь же неприличны, как он сам: кляуза, пасквиль, донос, реплика с места, выкрик с галерки. Поэтому чаще всего его просят заткнуться и исчезнуть.

И все же есть известная несправедливость в пренебрежительном отношении к нему лжеюзеров. Во-первых, он один из самых разносторонних существ в ЖЖ, интересующийся практически всем на свете. Во-вторых, его можно рассматривать как последовательного абсурдиста (скажем, школы Сэмуэля Беккета), осознавшего порочность авторства и обретшего успокоение в тени, в безымянности, в крахе индивидуального существования. Его моральным оправданием на все времена является, в-третьих, отсутствие у него собственного дневника (пользователи с соответствующими никами суть всего лишь циничные оборотни с эккаунтом). Но главное, в-четвертых, что в Живом Журнале, в этом настоящем литературном аду, где писателем является каждый, именно он - наш единственный по умолчанию читатель. Единственный, о ком мы можем знать лишь потому, что он прочел наши письмена и оставил, благодарный, возмущенный или всезнающий, свое мнение в комментах. Что же до, в-пятых, его скромности (причудливо сочетающейся с вышеупомянутым нахальством), то о ней впору слагать поэмы. Допускаю, что это вообще первое в мире взятое у него интервью.

Не скрою, я горжусь идеей сегодняшнего выпуска, как и тем, что проинтервьюированный аноним получился настоящим. Можете верить, можете нет, но лично я не написал в этом разговоре за него ни строчки и не имею, на момент публикации, ни малейшего представления о том, кто со мной так долго разговаривал. Я даже не знаю, сколько авторов приняло участие в проекте. Технически наш разговор осуществился единственно, наверное, адекватным способом - в самом Живом Журнале. Я дал в своем дневнике объявление, в котором обратился к Анониму (или к анонимам, если угодно) с просьбой дать мне интервью. Разрешил анонимные комменты, снял, по совету Павла Филлипова, функцию запоминания IP и честно ждал, пока мне ответят. Мне повезло. Ждать пришлось недолго. Любой из моих подписчиков и вообще любой посетитель моей странички мог ответить на задаваемые вопросы. Интервью развивалось по ходу поступления ответов, с паузами, несколько дней. Все реплики находятся в моем журнале, большая часть - в заскриненном состоянии, но ни одна не стерта. После опубликования этого интервью они будут открыты, в условное подтверждение чистоты проведенного эксперимента. Ссылок на лже-страницы, согласно принятым правилам игры, я здесь не даю, но меня легко поймать на слове, если я лукавлю. Адрес своего журнала могу дать любому желающему в частном порядке.

Учитывая коллективную природу Анонима всея ЖЖ, я специально попросил не стесняться отвечать на один и тот же вопрос дважды, трижды и т.д., смело делать новые добавления и замечания. Поэтому в данном интервью, в некоторых его участках, интервью начинает ветвиться - точно так, как это происходит во всех сетевых конференциях.

---

Лжеюзер: Хочу взять интервью у Анонима, но еще не придумал, как.

Аноним: Например, вот так.

Л.: А что, если я знаю, кто Вы?

А.: Интригующе. У меня нет такой уверенности в себе :-)

Л.: А есть у вас уверенность, что Вы - Аноним?

А.: С маленькой буквы есть. С большой нет.

Л.: Мне бы с большой.

А.: Интервьюировать архетип?

Л.: Вы правы, да. Расскажите, как Вы не завели живой журнал.

А.: Мне всегда было приятно находиться среди оживленного общества в невидимом режиме - избавляет от излишнего внимания, и у людей вокруг не возникает представления о "тебе".

И не очень привлекала идея тянуть за собой хвост отформатированых словом событий - интереснее вертеть произвольными трактовками в комментариях или вставить реплику в беседу, проходя мимо. Кобо Абэ, помните - "...опасность, с которой не совладал А".

Л.: У Вас нет не только имени, но и собственной ленты. Как Вы предпочитаете читать ЖЖ - 1) отдельными дневниками, 2) лентами отдельными пользователей или 3) через общечеловеческого Фифа? Не стесняйтесь делать дополнения и добавления. Развернутость приветствуется. IP не сечется.

А.: В данный момент - через Фифа, чаще - через ленты пользователей.

Л.: Чем Вы руководствуетесь, когда принимаете решение, комментировать или нет прочитанное?

А.: Сильными чувствами, часто - гневом.

Л.: Стараетесь высказываться лишь по необходимости?

А.: Да, знаете, даю выход своим эмоциям. Кому-нибудь напишешь что-нибудь жесткое по делу - и отпускает...

Л.: А чем Вы объясняете знаменитую непредсказуемость своего нрава?

А.: Интересно. Я на ваш мир взираю из-под столика, он такой необычайный... - тут вам и войны, и зарождающиеся романы, и расставания, и встречи. И все это под флагом "позиционирования своего я", что приводит к тому, что не отреагировать просто не получается. Хоть я и случайный гость в этом вагоне, но и меня не надо задевать просоляренным поширше, помощнее, распахнутым ватником, если ты кондуктор или генерал от консерватории. Или, скажем, обливать духами, или жарко дышать выхлопом от напитков для животных. Перечень бесконечен.

Л.: А разве Вас можно задеть? Разве Вы не трансперсональны? Любой лжеюзер знает, что Вы, в одном буквально купе, бываете и ласковым, и сердитым по отношению к одному и тому же пассажиру, причем одновременно. Разве, несмотря на Вашу очевидную страстность, Вы не лишены, с позволения сказать, индивидуальной психологии?

А.: Вам шашечки или вам ехать - говорят в Одессе? Можно ли задеть трансперсональную, тающую восковую персону? - решительно чем угодно. Анонимный читатель наиболее взыскателен, нос у него длинен и глаз не замылен. Также не могу не отметить известную пассионарность бродящих по LJ анонимусов, приводящую к известному накалу страстей. Впрочем, времена меняются, теперь в моде "разрешать анонимусов", что свидетельствует о торжестве энтропии над здравым смыслом..

Л.: Эту привычку говорить об анониме во множественном числе я нахожу вредной. Во-первых, это капитуляция перед фактом его - то есть, Вашего - единства (аноним-в-ЖЖ, вполне технически конкретная форма авторства). Во-вторых, в данном случае, это уход от ответственности в какую-то шизофрению. Интересен ведь разговор именно с Вами, а не с одним из тех заезжих фигляров, кои разлогиниваются сугубо низкопробных развлечений ради.

А.: Постойте, не пытайтесь только ввести меня в шизофрению, вытекающую из единства отсутствия подписи. Вы спрашиваете - я отвечаю. Аноним имеет много вредных привычек, Вам ли не знать?

Л.: Мне не знать. Нет, я, конечно, слыхал о некоторых лжеюзерах, оставляющих под Вашим именем похабные записи в журналах своих оппонентов, но сам такой привычки не имею. Будем даже говорить, не именно я, но любой пользователь по умолчанию. Поэтому если Вы остановитесь подробно на своих вредных и прочих привычках, я и наши читатели будут Вам бесконечно признательны. Есть ведь еще одна удивительная особенность у Вашей речи: Вы всегда говорите правду. Ваша безымянность делает Вас наблюдателем сколь неуязвимым, столь и бескорыстным.

А.: Я легко перехожу на личности. Анонимность дает свободу - но не свободу "говорить правду", а писать то, что думаешь, чего лишены так называемые лжеюзеры, воистину ЛЖЕ - скорее уж безумцы, навевающие "сон золотой" на известном дне. Похабные комментарии редко встречал, крепкого слова "добру молодцу" мне не жаль! Сожалею, что многие падки - берут предлагаемый "код". И тогда - конец полету.

Л.: То есть, "код" для Вас - что-то вроде похлебки из чечевицы, за которую продается священное право громко выражать свое мнение?

А.: Даже хуже - это 31-й серебренник.

Л.: А зачем Вы читаете ЖЖ?

А.: Чтобы ощущать кровоток нескольких близких-далеких людей. Например.

Л.: Часто комментируете?

А.: У тех, кто не знает, что я их читаю, не комментирую. У тех, кто знает, бывает. Иногда они догадываются об истинном имени...

Л.: Об истинном имени анонима? Потакая Вашему расщепленному сознанию: у всякого ли анонима есть истинное имя?

А.: Аноним анониму рознь. Хоть и не можем написать мы про себя "кое-что добавлено" (тут, надо сказать, - добавляется зачастую именно кое-что, класса "очень так-себе"), но (временное) имя у него есть. Часто это пресловутый IP, который, если по-русски написать, то и выйдет ШЗ. Что уже Вам должно о многом сказать...

Л.: Спрашивать Вас о том, кого Вы любите читать, вероятно, бессмысленно: Вы лишь обнаружите в себе задатки потенциального или, того хуже, актуального лжеюзера. Остается разговор о Живом Журнале in toto. Как Вы оцениваете это явление со своих особенных позиций?

А.: Сложная система, в которой, как тут принято говорить, зачастую "смешивают котлеты, компоты с мухами и напитками для животных". Раньше LJ был более интересен, да, каждая личность ярко выделяла какую-нибудь одну свою грань, а теперь пошли лоскуты - на уровне LJ-юзеров, что жалко. Все-таки - это хорошая песочница, а то б мы с Вами не говорили.

Л.: Есть какие-то принципиальные, технические или иные, отличия живожурнальной анонимной среды от сетевой анонимности вообще?

А.: Есть отличия. Технически она сложней, особенно когда "под замок" или "в замок" залезть хочется. Реконструируем по костным останкам. Аноним анониму тоже глаз выклюет запросто, встречаются "герои". Но романтика невидимого полета, как стеллс над не скажу чем, а то закричат-то.

Л.: Каковы Ваши отношения с лжеюзерами?

А.: Смотря с кем. Некоторые из них, слой их тонок, мои друзья. Кто-то даже знает мою подноготную, запазушную жизнь. Кое-кого видел на публике, очень хотел наварить по чайнику, но не сложилось. А был бы настоящим LJ-юзером, не смог бы сдержаться. В целокупности стараюсь понять и простить.

Л.: Легко ли быть анонимом?

А.: Анонимом трудно. Совесть мешает. Иногда подписываюсь целиком, со всеми подписями и званиями.

Л.: А вот как раз только что Вы или Ваш коллега (продолжаю уступать факту Вашей расщепленности) только что утверждал, что имя, даже ник, сковывает свободу; что только анонимно можно говорить то, что думаешь, не опасаясь последствий и не выпячиваясь чрезмерно в своей гордыне. А код Вы (или Ваш коллега) и вовсе обозвали 31-м серебренником.

А.: Пусть их расцветают все цветы. Все.

А.: Чучело, тут я говорю. Анонимом - как 2 пальца.

Л.: А подписываться Вы когда-нибудь пробовали?

А.: Непонятливый какой. Бывает, стоишь над водой, краем глаза замечаешь движение, стреляешь глазом туда, а там бурунистый водоворотик только идет по воде, и кажется, что видел хвост большой, сильной, старой рыбы. И есть ли ихтиологические познания, нет ли, а все равно ясно - там, под водой, что-то большое, настоящее. А не только мелочь мальковая рыбная.

Л.: Скорость Ваших ответов, с учетом отсутствия у Вас почтового оповещателя, настойчиво подтверждает мои позиции по вопросу высшего единства Анонима Всея ЖЖ.

А.: Я един, да!

Л.: Отрадно слышать. Пока Вы готовы отвечать за свои поступки, проинформируйте общественность, отчего Вы так часто ведете себя как последнее быдло?

А.: Посмотрите вокруг, почитайте хотя бы себя.

Л.: Не стоит, думаю, так фокусироваться именно на мне, как на лжеюзере. Мало ли какие у меня могут быть тараканы, а мы же с Вами все-таки за вечность трем. Итак, Вы хотите сказать, что многие лжеюзеры тоже часто пишут как быдло или что их записи провоцируют спящее быдло в анонимах?

А.: В вопросах "быдла" признаю свою некомпетентность. Что Вам еще сказать. Порой мне представляется LJ помесью сумасшедшего дома, пионерского лагеря, детского сада, университета... и все эти базальтовые слои и вулканические отложения прихотливо перепутаны стооконным домом. А я просто заглядываю в эти окошки, зачастую случайно, иногда сопровождаю инспекцию или комиссию (помните серию анекдотов "Приходит комиссия в сумасшедший дом..."), и вижу всю несуразность, мерзость, трогательность и даже нежность или похвальбу сумасшедших друг перед другом - и не всегда сдерживается, принимая на себя ужасную роль сторожа "палаты # 6"...

Сюда бы профессионального геолога человеческих отношений, крайностей, поведенческих особенностей, а аноним, если не из фанклуба сторонников какой-нибудь псевдоидеи, что он может? - ничего.

За вечность разговор сложен, труден.

Л.: Поставлю принципиальный вопрос. Как по-вашему, есть ли возможность у лжеюзера честно сказать, что он думает?

А.: Может, только у LJ-чечако, пока им рога не обломали.

Л.: Вы знакомы с московским арт-движением ЗАИБИ (За Анонимное И Бесплатное Искусство)?

А.: Собираться в стаю, зачем?

Л.: Чтобы мир стал лучше, вестимо. Вы просто не идейный аноним, похоже. А ситуативный.

А.: Не переходите на личности. Я все-таки в некоей роли. А про стаю всерьез.

Л.: Что - "всерьез"? Есть немало принципиально анонимных проектов и движений. Например, еще знаменитая американская группа The Residents, участников которой никто не знает уже тридцать лет. Маргинальных художественных практик, основанных на анонимности, тоже множество. Но Вас все это, как я понял, не интересует.

А.: Тусовка все-таки. У меня есть личные анонимные проекты. Такие и в LJ-бывают, но редко, в основном все "развиртуализируются" - мерзкое слово!

Л.: Какие анонимными проектами Вы могли бы похвастаться?

А.: Анонимы не отбрасывают тени. Аноним эфемерен и неуловим, и анонимизация проекта значит отчуждение от продукта своей души. На это согласен, мне кажется, только очень знаменитый и хлебнувший recognition человек. Масодов, например.

А.: Странные бычки в томате пишут иногда... Есть такие проекты, но хвастаться не буду.

А.: Да, мне есть, чем похвастаться, названий не будет, иначе что за анонимные проекты; достаточно того, что большую часть проектов никто со мной не ассоциирует; впрочем, я ленив. В последнее время стал жить под своим именем; постарел для интриги, очевидно; надеть маску еще находится время, менять маску - уже нет.

Л.: Что Вы умеете, кроме писания анонимок?

А.: Хотите выше неизвестного Вам анонима быть? Грубая работа.

Л.: Что ж это Вам везде наезды мерещатся. Но вот новый вопрос - опять вполне нейтральный - разве можно ниже анонима быть?
В мире авторов любая глупость честно оправдана личной подписью. А в Вашем мире нет ни ответственности, ни истории, ни искупления.

А.: Ниже-выше... вот и вся ваша LJ-ная одномерность. Деревянная такая, даже комментарии не связываются в циклы, висят ветками. А наш разговор сойдет за искупление. С какого больного зуба у Вас тема искупления полезла? Люди, говорящие то, что думают - свободны, Вы их за это дубинкой "искупить" хотите?

Л.: Да ведь Вы первым заговорили о "выше". Тема искупления и ответственности вылезла, потому что она интересная. Есть такая общая формула, она не раз звучала у разных великих типа Гете, Блока, даже Иисус Христос отметился. Процитирую одну из ее версий: "лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них..." и далее нужное подчеркнуть. Желаете ее оспорить?

А.: Мне позволительна непоследовательность в рамках дискурса. Оспаривать ничего не желаю, иногда (редко) высказываюсь, влекомый сильными чувствами. Стараюсь не интересоваться ходом мысли идиотов. О подходе к "правде" в данном контексте я Вам уже все сказал. Еще могу добавить, что "LJ vs anonymous" в последнее время напоминает мне следующее стихотворение, Вы вряд ли читали этот перевод, так что приведу целиком. Это Гейне.

А ведь кастраты плачут,
Лишь песня сорвется с губ;
И плачут, и судачат,
Что голос мой слишком груб.

И нежно поют хоралы
Малые голоски
Колокольчики, кристаллы, --
Они высоки и легки.

Поют о любовных муках,
Любви, наитии грез;
Дамы при этих звуках
Плавают в море слез.

Л.: Чей перевод?

А.: Перевод Тынянова.

А.: Все. Сила анонима в его всемогуществе.

А.: Придурковатый образчик анонима. Во всемогуществе его сила... КОНЕЧНО! В плавках нет, так во всемогуществе...

Л.: А в чем придурковатость? Разве не именно так: в плавках нет, а всемогущество пожалуйста. Или есть что добавить?

А.: Это у примитивных, класса - robustus, оставляющих надписи именно в силу недостачи чего-то в метафорических плавках. Сила настоящего анонима в наблюдательности и свободе выражения собственного мнения.

Л.: Еще немаловажно, что, став анонимом, Вы отказались и от плавок, и от того, что под ними. Меряться, "у кого длиннее", могут только лжеюзеры, а Вам осталась Ваша наблюдательность и свобода самовыражения. Я правильно излагаю?

А.: У меня в активе разумный отказ от приставления виртуальной линейки кем-либо к тому, что в плавках. И ТОЛЬКО (в части отказов). Но эта линия разговора переходит в пустую пикировку, так что замнем.

Л.: Правильно я понимаю, что для Вас имеет немалое (не меньшее, чем для лжеюзеров) значение, кто субъект той или иной актуальной речи?

А.: Подковырка в вопросе - снаружи не вполне ясно, что в голове у LJ-юзеров, у многих опилки, а фон из полудетей надоел давно. Но - есть те, за кем следишь давно, и, конечно, длинное чтение создает предпосылки для некоторой необъективности.

Л.: Вопрос был не об этом. Неотъемлемой частью практически любого высказывания являются идентификационные данные открывшего рот. Игнорировать это невозможно. Далеко не всегда, но часто - чем больше мы о говорящем знаем, тем лучше понимаем, что именно он только что сказал. Вот я и спрашиваю: отдаете ли Вы себе отчет, что некоторые Ваши реплики, особенно содержащие конкретные оценки чего бы то ни было, в силу своей анонимности во много раз многозначительнее для меня, чем Вам самим, возможно, кажется?

А.: Несомненно, я отдаю себе отчет в многозначительности, рад, что Вы ее видите, и хотел бы верить, что кое-кто увидит непосредственно ему предназначенные вторые-третьи слои.

Л.: Многозначительность, в данном случае, не есть очень хорошо. Собеседника ведь надо понимать, а не размышлять-уточнять-переспрашивать, что он имел в виду. В противном случае собеседник начинает раздражаться и скучать. Но Ваши сообщения мне не всегда понятны ТОЛЬКО потому, что Вы - аноним.

А.: Я позволяю ему быть тем, кем он хочет быть; требую этого же в отношении себя. Общение в сети подобно ощупыванию через стекло; можно и в этом достичь совершенства.

Л.: Ваше отношение к именам.

А.: К вашим прозвищам? Есть удачные. А вот то, что в "интересах" пишут, - часто "хоть святых выноси".

А.: Они слишком о многом говорят; ими люди дополняют то, что отсутствует в их жизни; имя - это нереализованные амбиции; в крайнем случае, удовлетворимся инициалом. Или даже и.

Л.: Доводилось ли Вам использовать свою анонимность в личных целях?

А.: Да. В целях морального самоудовлетворения.

А.: Нет. Моя анонимность изначально моя личная цель.

Л.: Как правило, люди очень дорожат своим именем. Безымянное же существование кажется им убогим и едва ли не потусторонним. А как Вы находите свою анонимность, нравится ли она Вам?

А.: Я же говорил - если надо, подпишусь - и МАЛО не покажется. Еще неясно, кто из нас ХУ, а кто потусторонний. Задумайтесь лучше, зачем это мне. Мне сейчас ТАК удобно.

Л.: Если Вы подпишетесь - значит, перестанете быть Анонимом. Хотите сказать, я ОЧЕНЬ СИЛЬНО удивлюсь?
Зачем это Вам - я думал, развлечения ради. Ошибся?
В Ваших ответах наблюдаю две особенности: первая - Ваша компетентность, заставляющая думать, что Вы - кто-то из хорошо знакомых мне лжеюзеров. Что ж, ничего плохого в том не вижу. Собственное незнание меня не смущает, на то и интервью с Анонимом. Вторая - Ваша склонность кидать понты. Сама по себе не криминальная и даже соответствующая жанру.

НО ЭТО К СЛОВУ.

А.: Конечно, удовольствие от разговора я получаю. Но ЕСТЬ у меня и другие цели, О КОТОРЫХ, К СЛОВУ, Вы уже частично догадываетесь. Моя личная компетентность ПОКА за гранью разговора. Понты - "с волками из LJ разговаривать", как прикажете?

А.: А Вам нравится Ваше имя?

Л.: Напомню, что мое амплуа в этом разговоре - просто лжеюзер. Если угодно, анонимный лжеюзер. Так вот. Я отношусь к своему имени в разное время по-разному. Однако смысл его - в обозначении, в засвечивании меня. И в преемственности, наследовании мной себя вчерашнего. Поэтому для имени гораздо важнее, нравится ли оно окружающим.

Л.: Аноним, скажите нам, пожалуйста, какую-нибудь правду.

А.: Очень неприятный сон приснился сегодня. Могу рассказать.

Л.: Расскажите, если со значением.

А.: Такое мне не снилось никогда, так что следы на песке в этой части нашего разговора не останутся. Ядерная атака в районе МГУ снилась, почему-то там оказался вместе с приятелем. Откуда мы узнали про это - ума не приложу, знаем, что скоро. Бежим к Воробьевым горам, там какой-то дом на склоне. Я еще говорю, что, во-первых, черт с ней, с твоей машиной, во-вторых, что в последний раз посмотрим - какая у нас Москва красивая, в-третьих, понимаю, что это неправильно - бежать в ту сторону. Оказываемся в доме, с толстыми большими стеклами, сначала у окна, и видно, что набережная, под берегом, слева от центра, на нашей стороне Москва реки все застроено новыми белыми домами, и это радует (на самом деле никакой подобной архитектуры там нет), а вот центр не виден, но не огорчаюсь почему-то. Действие переходит под какую-то лестницу, толпа не толпа, но напряжение нарастает и кого-то убивают. Бомба же еще не взорвалась. Приходит женщина, и ясно сразу, что врач или медсестра, все стихает, и говорит, чтобы я с убийцей или другом покойника, тут мне неясно - но, точно, или-или, а не случайный человек, - несли его куда-то, дальше в коридор. Он сам берет сзади, за спиной встав, и так и несет, а у покойника почему-то ноги вдруг поджимаются, так что подумалось - а вдруг жив? Но при этом уверен, что нет. Он заносит его в палату, тут становится ясно, что мы в чем-то вроде больницы, а я иду в конец коридора, через толстое большое стекло лестница, за ней уже окна на улицу, но видно снизу вверх - только небо с облаками. И тут одно облако вспухает огромадно, и думаю только, как же я вспышку-то пропустил? Облако растет, становится из белого серым, грязным, огромным, движется к нам, я думаю, что - странно - взрыв не в центре, а скорее на окраине Юго-запада или Запада, и вот - по лестнице (я же через лестницу смотрю) спускаются люди в белом и противогазах, и тут же - облако, похожее уже на стену ржавых клубов, оно из серого стало ржавым, ударяет о стену, залепляет внешнее окно, темнеет, по лестнице люди так и спускаются, и уже там течет вода грязная, за стеклом от меня - потоками, кажется, что спускающиеся в воде идут, а мне странно, что тут, где я, - сухо и что они не пробуют стекло выбить и попасть в наш коридор. И все кончается.

А.: Мне безразличен Ваш проект.

А.: Тем, что удерживаетесь от перехода на личности, Вы меня радуете, НО ОТЧАСТИ, ОТЧАСТИ. Можно, и очень запросто, обсудить буквенную непотребность какого-нибудь "писателя", но зачем? Кое-что другое, более сложное - можно тоже... Вот, Вам, кстати, такой вопрос - чей живой журнал Вам интересен в качестве дневника?

Л.: О, многим.

А.: Все-таки Вы скрытны. Вот, кажется, что проще - сказать, что такие-то субъекты ведут интересный дневник, в классическом понимании этого слова, ну не всех, у вас их там 189, а штук 8 назвать. Тогда, может, и конкретика появится...

Л.: Я не перехожу на обсуждения конкретных дневников, потому что моя оценка не слишком интересна, по умолчанию, читателю, а Ваша (только не обижайтесь, пожалуйста) - тем более. Мы как бы вынуждены говорить об общих вещах... А впрочем, давайте конкретно, один раз живем. Сейчас напишу.

А.: А я в грязи валять их не буду. Вот хочется одной дамочке, все спрашивающей страстно уйму читателей, как ей похудеть, - написать "ешь, детка, поменьше", так ведь сдерживаюсь. Посмотрим, что у Вас получится. А моя точка интересна, в ней очень разные напряжения сходятся, интервью LJ - глазами читателя - правильная затея. Я ж не абы кто, понимаете же. И что меня еще ждет за это, начинавшееся так невинно развлечение, мне сложно себе представить. Но я ГОТОВ!

Л.: Чьи журналы Вы мониторите чаще остальных?

А.: Близких людей, коих подставлять неохота.

Л.: В ЖЖ есть дневники, которые отличают три важных особенности. Во-первых, каждый из них пишется в единой авторской манере. Во-вторых - в реальном времени. В-третьих, они являются самоценным литературным продуктом, вне бренных помочей живожурнального контекста. Собственно, одна из идей этого проекта - обратить внимание, что существует вот такой класс, как "живой писатель". Не "кабинетный червь", приползающий с толстой папкой в ЭКСМО, а создающий полноценную литературу здесь и сейчас. Потому что такие есть. Я так понимаю, Вы согласны с этим наблюдением.

А.: Согласен. Такие есть.

Л.: Кого Вы относите к таким авторам?

А.: Не в порядке монотонности интереса, а просто - Поликаров, Давыдов, Дмитренко, Лейбов, Крылов, Долгинова, Горчев, Воробей... - этих все знают. Часто читаю ленты некоторых пользователей с хорошим вкусом, но тоже не скажу - кого. И еще штук 10 тех, на кого не хочется показывать пальцем, чтобы не нарушать их бегство от мира в песочницу.

Л.: То-то и обидно, что все называют знаменитостей, а авторов менее известных, грызущих, быть может, по ночам подушки от злости, что их не упоминают - "подставлять неохота" и проч. Налейте мне, пожалуйста, от огорчения 10 эпитетов, характеризующих Живой Журнал.

А.: Сложно найти, спрятано, открыто, скандал, скелеты в шкафу, солнечный, люди, придуманная жизнь, ложь, правда.

А.: Навязчивый, мелкий, пустой, ничтожный, тешащий самолюбие, дающий иллюзию, пляшущий от печки, привычный, холодный, иллюзорный.

А.: Свой, твой, мой, его, ее, наш, ваш, их, ничей, смерть.

Л.: Есть у Вас что-нибудь добавить к сказанному?

А.: Про анонима вот что кажется. Это осколок унитаза. Того самого обывательского сознания, топчущего газетку, ругаясь за идею. За идею обыватель будет внушать своим детям по гроб жизни, как им надо жить за его идею. Отправив детей в армию и жуя у телевизора сосиски, развивать идею мыслями и потом долбить их в ЖЖ. Не важно, будь то либеральное "живи и дай жить другим" либо троцкиское "мы в бой пойдем", - все равно идейка, больше ничего. И затем еще лет десять пережевывать все те же идейки в Инете - нравится, когда поинтеллектуальнее, чтобы и с умными людьми поговорить. Вот тут-то и треснет унитаз. Иногда таки хочется светлого, "с наскоком", чтоб как белый альбатрос, без подписи, таким же, как сам, на головы насрать, но с высокого полету.

Все это от наполеонства. Осколку этому, жертве аборта, подавай не что, а именно в уважаемого человека плюнуть, "через старушку переступить". Анонимом. И никакой Порфирий не догадается, а старушка будет тайный, понимаешь, залог наполеонства. Иному вот достаточно штаны при народе спустить - и пожалуй, в наполеоны. Я подл и труслив, мне "внутреннего наполеонства" подавай, тайного. Иные, оно, конечно, и штаны, и плюнуть зараз рады - "что поделать, молодежь не задушишь, не убьешь". Все от книг, конечно, редко какому польза от них. Иному копать надо, а он, понимаешь, за книгу хвать - и откололся от родного унитаза. За что же ему мучения-то такие, простому человечишке, за одну разве только идейку, что он-де и "парить" может? Сейчас по-научному скажут - абстиненция это все, то "парить", а то "на брюхе ползать". Да не было бы нужды ни "плюнуть", ни "через старушку переступать", если бы идейка-то прежде всего не зародилась. Идейка про то, чтоб "парить" и "отколоться", что человечишка-то, как отколется отдельно ото всех, то он уже и человек сразу. С большой буквы. Все ему внешне - все эти счеты дурацкие, кто кому сколько добра сделал и кто какой подарочек не сделал... Считайте-де, идите сами, коли надо, уроды. А он: захотел - плюнул, захотел - дальше пошел. Кто такие? Вот он тут себе увидел аршин квадратный, встать и стоять до второго пришествия, и к чему суета вся вокруг? Гамлетизмы в голове. Куда скажите, ему ничтожному от книжек-то деваться. Но ведь и идейка-то не от книжек, а от уразумений, по-взрослому, но детским умом. Что поздно или рано, а по-всякому, "отколоться" придется, жизнь строить, БАМ всякий, по-трезвому. А как по-трезвому-то, коль мысли всякие пьянят почище "Золотой Осени"? И воспарить хочется прежде, чем Кемь и БАМ. Тот-то вечен... За репу или к звездам, разницы-то нет. Чего уж там мечтать взрослому-то... Да, альбатрос, белый и острый, как осколок унитаза. Одним осколком воспаришь, другим, а дальше-то что? Ветра нет - сиди на берегу, жуй червей. Вечно парить нельзя - парит-то он осколками той обывательской истины, корневой. В каждом осколочке энергия могучая, расщепленная, а всю земную правду кто на себе потянет? Нет такого, да и не летает она целиком, зато стоит крепко, если аккуратно присаживаться. А что до конкретных анонимов, чего им тут "парить" понадобилось, то, видать, на лубянке, среди своих, обнесли их белым порошочком, вот и маются в абстиненции, по-трезвому.

Да чего тут объяснять очевидное... Вот еще добавленьице:

"- А ну как я убегу? - как-то странно усмехаясь, спросил Раскольников.

- Нет, не убежите. Мужик убежит, модный сектант убежит - лакей чужой мысли, - потому ему только кончик пальчика показать, как мичману Дырке, так он на всю жизнь во что хотите поверит. А вы ведь вашей теории уж больше не верите, - с чем же вы убежите? Да и чего вам в бегах? В бегах гадко и трудно, а вам прежде всего надо жизни и положения определенного, воздуху соответственного; ну, а ваш ли там воздух?.."

Л.: Спасибо за интервью.

Беседу вел Евгений Майзель

В следующем выпуске читайте интервью с Романом Лейбовым.