Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Шведская полка | Иномарки | Чтение без разбору | Книга на завтра | Периодика | Электронные библиотеки | Штудии | Журнальный зал
/ Круг чтения / < Вы здесь
Устные мемуары
Из Собрания фонодокументов им. В.Д.Дувакина

Дата публикации:  10 Ноября 2003

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

В Научной библиотеке МГУ им. М.В.Ломоносова имеется уникальный фонд - Собрание фонодокументов им. В.Д.Дувакина. Уникальность его заключается в том, что здесь на тысячах километров магнитофонной пленки в непринужденных беседах люди делятся своими воспоминаниями о деятелях русской культуры первой трети ХХ века, о своей жизни; это не интервью, так как целью В.Д.Дувакина, основателя фонда, было "сохранить все, что еще можно сохранить", и ориентировался он на исследователя и читателя XXI века, повторяя, что запись его - не для печати. Среди собеседников - как известные личности (М.М.Бахтин, Н.В.Тимофеев-Ресовский, Р.Я.Плятт, В.В.Шульгин и др.), так и те, чье имя менее известно, но они участвовали в культурном процессе или были его свидетелями, составляли культурный фон эпохи. Записи начались в 1967 году, и отсутствие ориентации на публичность, а также то, что В.Д.Дувакин после процесса Синявского-Даниэля, выступив свидетелем защиты со стороны своего ученика А.Д.Синявского, стал фигурой опальной, способствовало их откровенности. Слушая многочисленные кассеты, можно узнать не только факты нашей истории, но, что особенно важно, восприятие их современниками событий, осознание участниками процесса - живые голоса предыдущих поколений, не прошедшие через цензуру.

XXI век настал, и дувакинская коллекция, пополняемая записями его учеников, постепенно становится открытой для тех, кто интересуется русской культурой: вышли из печати книгами "Воспоминания" Н.В.Тимофеева-Ресовского (2 изд.), "Беседы В.Д.Дувакина с М.М.Бахтиным" (2 изд.), "Анна Ахматова в записях Дувакина", "Воспоминания. Беседы с В.Д.Дувакиным" А.В.Азарх-Грановской, "Устные мемуары" Л.И.Тимофеева и Г.Н.Поспелова, "Осип и Надежда Мандельштамы", не считая множества журнальных публикаций. Однако большая часть бесед по-прежнему недоступна, теперь уже по причинам техническим: записи портятся, практически нет аппаратуры для их прослушивания; хотя устная речь много теряет при передаче ее на письме, пока публикации для нас единственный путь донести Собрание до читателей, путь трудоемкий и непростой. И вот теперь, помимо звуковых и традиционных бумажных публикаций, фрагменты из Собрания фонодокументов им. В.Д.Дувакина появляются в Интернете.

Начало коллекции положили воспоминания о В.В.Маяковском, исследованию жизни и творчества которого В.Д.Дувакин посвятил всю жизнь, поэтому вполне правомерно, особенно в год юбилея великого поэта, что публикации начинаются с фрагмента беседы с М.Д.Вольпиным (1902 - 1988), киносценаристом, литератором и художником РОСТА. Книга воспоминаний В.Е.Ардова и М.Д.Вольпина готовится в настоящее время к печати сотрудниками отдела фонодокументов Научной библиотеки МГУ. Четыре беседы записал В.Д.Дувакин с М.Д.Вольпиным, и первые из них посвящены знакомству с В.В.Маяковским. В воспоминаниях разговор о творчестве Маяковского сочетается с бытовыми подробностями, с размышлениями о характере поэта, о причинах произошедшей в конце его жизни трагедии. Во второй беседе, 14 ноября 1967 года, М.Д.Вольпин вспоминает, в частности, встречи с Маяковским за покером и комментирует строки из поэмы "Про это" (следует отметить, что мотив игры присутствует в произведениях поэта неоднократно):

Прикрыв окна ладонью угла,
стекло за стеклом вытягиваю с краю.
Вся жизнь
на карты окон легла.
Очко стекла -
и я проиграю.


Вольпин М.Д.: Это поразительно точный образ игрока. Когда у вас в руках карты, вы получили - вы их не смотрите все сразу веером, а вы их складываете так, что вы видите только первую карту. Потом вы начинаете потихонечку вытаскивать вторую карту. У вас бубна, вторая тоже бубна, а вам нужно иметь пять бубен. Вы вытягиваете третью - опять бубна. Четвертую - опять бубна. И если пятая окажется бубна, то это очень высокая комбинация, и вы можете смело прибавлять большие деньги и забрать весь кон, у вас большой шанс очень. Поэтому последнюю тянут с великим трепетом и иногда ошибаются, об этом я сейчас скажу. Вот это он точно совершенно изображает, перенеся это, видите, в какую высокую, так сказать, сферу - лирическую.

Дувакин В.Д.: Причем вы вспомните, что это зрительно абсолютно точно. Этот дом на Водопьяном - если вы подходите к нему, то его угол противоположного дома загораживает, и окно за окном открывается. Я это объяснял всегда студентам, а вот то, что вы мне сказали, - этого я объяснить не мог.

В: И поэтому для игрока этот образ - он еще обладает поразительнейшей силой внутренней, потому что нужно знать состояние игрока, когда у него уже четыре бубны на руках, там стоит, в общем, все, что можно заработать за месяц или за два - это не шутка была, эта игра, - и от того, какая сейчас выглянет, черненькая или красненькая, зависит очень много. И вот - красненькая. И тогда Маяковский говорил: "и сорок", там, "и пол по" (ну, это я не буду объяснять - важно, что это очень много и что это, собственно, должно подавить противника в покере).

Д: А нужно было просто и бубны, и черви - красные?

В: Нет, обязательно бубны.

Д: Только одна масть.

В: И вот представьте себе, что это уже под утро, игра идет с восьми вечера до восьми почти утра иногда, ну, во всяком случае уж до четырех очень часто, уже затемнение некоторое даже и у опытных игроков, и, когда он вытянул, уже назвав сумму, оказывается, что это черви.

Д: Обдернулся.

В: Да. И вот тут... я не боюсь очернить память Маяковского, потому что думаю, что это нисколько, так сказать, его не позорит, так мы все и играли... я-то не умел так, это входило в ту игру, такой стиль игры... он бросал карты и говорил: "Цвет!" "Цвет" - это значит: все бубны. И если у противника не хватало хладнокровия проверить, то Маяковский мог смело забрать кон. И этот стиль игры он предпочитал. В других компаниях это было бы невозможно - скажем, в компании вот конферансье Алексеева1. Это очень хорошие покеристы были московские, там сидели такие строгие, очень воспитанные господа, шуточек за игрой не полагалось, играли молча, как положено. Эту игру, по-моему, Маяковский любил гораздо меньше, и там уже эти вещи были бы невозможны. А здесь на этом и шла игра, это была действительно борьба душ, хладнокровия и смелости. И поэтому, когда Маяковский пишет: "и карточный шулер" - помните? - в ранних стихах, то в какой-то мере это отвечало - может быть, тогда еще он так и не играл, но во всяком случае его взглядам на карточную игру, что это должна быть драка изо всех сил, другая игра его мало волновала. Так что за игрой он был свиреп, очень интересен и, проиграв, всячески старался так или иначе возобновить игру и отбиться. Он мог тут же вас вести сыграть на бильярде. Если время, ну, скажем, половина третьего - в три закрывался последний кружок - там у нас был такой, в Пименовском переулке.

Д: Знаю, в подвале.

В: Там бильярдная закрывалась, но можно было уговорить до четырех маркера - Филипп... забыл фамилию. Он мог меня уговаривать ехать играть на бильярде, если я случайно выиграл в этот вечер, хотя знал, что я на бильярде не играю вообще. "Я вам дам семь шаров!" - он говорил. Это немыслимо: даже при полном неумении играть дать семь шаров в американку - это почти обречь себя на проигрыш. Но уехать проиграв он не мог. Тогда он говорил: "Давайте сыграем так - сколько столбов до угла? До извозчика первого, скажем. Четное - вы мне все отдаете (я - за четное), нечетное - я вам должен столько же, сколько проиграл". Я говорю: "Владим Владимыч, "эклераж"2 ведь, а у вас их нету". - "Ко мне домой поедем - я вам дома отдам". В общем, он уговаривал на что угодно, но я, кроме покера, не знал ни одной игры. А так ему удавалось, вообще, затащить к себе и заставить играть еще четыре часа в "шестьдесят шесть". И, как мне говорили, часто ему удавалось отбиться.

Д: То есть тут дело было не только в материальном, но и...

В: Да нет, то есть я просто совершенно убежденно вам говорю, что дело было совсем не в материальном, дело было в этом отвлечении в такую совершенно дикую игру, такой игры потом я нигде никогда не видел, понимаете. Однажды он играл у меня в маленькой комнатке, играл очень сильный игрок Д'Актиль3 - игрок тоже "со штучками", тоже где-то на грани с шулерством - психологическим, правда. Ну, например, можно было в семь утра, когда уже все замученные, устроить скандал по любому нелепому поводу и после этого опять сесть играть. И, когда я спрашивал потом у Д'Актиля: "А почему вы почти всегда так вот устраиваете?", он говорит: "Голубчик, это лишний шанс. Я вас всех разозлил, вы на меня все лезете. У меня уже денег мало осталось, - он говорит, - и я и этим пользуюсь, всем надо пользоваться в карты". И вот такую компанию Маяковский очень любил. Но как доказательство того, что абсолютно не денежный вопрос тут был... скажем, уговаривая меня продолжить игру, а мне уже не на что играть, он говорит: "Ну хорошо, ходики пойдут?" - и снимал со стены ходики. Ходикам цена, скажем, рубль двадцать копеек была по тем временам. Он говорил: "Ну, во сколько?.. Пять рублей отвечаю за ходики". То есть, не давая мне наличных денег, что нельзя игроку, он таким образом, так сказать, покупал у меня ходики по немыслимой цене. Он однажды не поленился залезть под кровать и достать оттуда туфли мои, старые стоптанные туфли, и оценил их вообще немыслимо высоко.

Д: Чтобы вы продолжали игру?

В: Чтобы я продолжал игру, чтобы и он мог продолжать игру и чтобы вообще не ехать домой. Когда он играл, ему не хотелось бросать, это его отвлекало, он весь был в этом, тут вообще было интересно ему. А деньги - без денег игра бессмысленна, это другой разговор, деньги все время в игре - так же, как карты. Как же без денег? Вообще, для игрока это непонятно, деньги входят в игру.

Д: А вы помните анкету о Некрасове? "Существует мнение, что Некрасов был безнравственный человек". Маяковский отвечает: "Очень интересовался, не был ли он шулером. По недостатку материалов делопроизводство прекратил".

В: Да-да-да.

Д: Это двадцать первый год.

В: Я сослался на стихи, вот это второе. Его эта сторона дела крайне интересовала. Но я не хочу называть фамилию человека, который тоже играл не очень чисто, но это делалось как-то мелко, неприятно.

Д: Асеев.

В: И должен вам сказать, что Маяковскому эта игра не нравилась и он в этих играх мало участвовал.

Д: Я уже об этом слышал. Мне кажется, что он вообще мелкий человек, Николай Николаевич, был - в таком, в жизненном смысле.

В: По-моему - да, но я не хочу, так сказать, этого... так, трудно сказать.

Д: Ну, а какого типа там было жульничество?

В: Ну, там, понимаете, уже начиналось так: если человек в выигрыше, тогда жена начинала уговаривать, что он больной, что не надо засиживаться: "Вы простите, мне неудобно. Давайте, - говорит, - по домам, ребятки, давайте, Николай Николаевич устал, ему надо лечь спать". Если же он проигрался, жена шла и говорила: "Вы понимаете, Николай Николаевич так расстраивается, вы посидите еще..." Это одна сторона, так сказать. Как видите, как-то совершенно с другого... смелости для этого не нужно.

Д: Да, это, наоборот, бьет на галантность, да?

В: Да. Потом другие способы. У Асеева хорошая карта - он вынимает из кармана какую-то бумажку денежную, которая похожа, скажем, на сто рублей, а в банке, ну, скажем, восемьдесят. Он показывает: "Отвечаю за банк! Еще семьдесят!" Проигрывает, допустим. Вынимает эту бумажку, поскольку он должен ответить за банк и заплатить проигрыш, делает удивленное лицо и говорит: "Господи, оказывается, это десять. Я был уверен, что это сто". Это уже совсем другой коленкор, понимаете? Бросить карты и сказать: "Цвет!", а у него "цвета" нету, - это надо уметь, это надо артистически сделать, и все. А это жалкая штука, после этого вообще человека... во-первых, все, уже игра кончается на этом, и всем неприятно очень делается и где-то стыдно. Вот я никогда не могу вспомнить за Маяковским таких вот случаев.


Примечания:


Вернуться1
Алексей Григорьевич Алексеев (Лифшиц) (1887 - 1985), режиссер и драматург, один из основателей отечественного конферанса, рассказывал В.Д.Дувакину: "Вот за этим столом, который вы сейчас видите, вот здесь, иногда мы в покер играли - такая была компания, сегодня даже страшно подумать, чтоб могло это быть: Маяковский, Володя Хенкин, Игорь Ильинский, - все тогда молодые, и бывал кто пятый, я не знаю. Кстати, в преферанс, или даже тоже покер, не помню, играли мы и у Николая Николаевича Асеева в этом доме против МХАТа, тоже мы были в очень хороших отношениях" (Отдел фонодокументов Научной библиотеки МГУ, ед. хр. 465).


Вернуться2
Игра на наличные, принятая в кругу Маяковского. Вольпин объясняет термин выше: ""Эклераж" значит "клади на стол": нельзя было никаких бумажек выпускать, там, или "я отдам" - это сразу выгонялись люди из-за стола".


Вернуться3
Д'Актиль А. (Френкель Анатолий Адольфович) (1890 - 1942), советский поэт.


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Никита Елисеев, Желание взлететь /07.11/
Тут-то я и сообразил, как следует подходить к антиутопии Вячеслава Рыбакова, названной вызывающе и провоцирующе: "На будущий год в Москве".
Татьяна Сотникова, Напрасный детектив /06.11/
Шорт-лист премии "Букер - Открытая Россия" 2003. Леонид Юзефович. Казароза. Роман. - М.: Zебра Е, ЭКСМО, Деконт+. 2002.
Андрей Степанов, Pour Sasha /06.11/
Пожалуйста, срочно ответьте, какая первая буква, существуете ли вы на свете, и зачем они врут, что вам сегодня шестьдесят лет.
Мария Порядина, Со шкафом на велосипеде мимо бывших елочных игрушек /05.11/
Опять взяло меня любопытство: пишут ли о школьниках современные наши сочинители? И если да, то как?
Двадцать пятый рубль /04.11/
Объявлен шорт-лист премии Андрея Белого.
предыдущая в начало следующая
Поиск
 
 искать:

архив колонки:

Rambler's Top100