Результаты первого тура можно увидеть здесь. Напоминаем вопросы:

1. Какие книги нон-фикшн вы купили и прочли в последнее время? Дайте, пожалуйста, их краткую характеристику.

2. Какие книги нон-фикшн, вышедшие в России в последние годы, вы считаете наиболее важными и заметными и почему?

3. Какое место в вашем чтении нон-фикшн занимают книги о России современной и России XX века? Какие заметные в этой области книги, вышедшие в последние годы, вы бы могли назвать? Как вы оцениваете рынок интеллектуальной литературы о современной и Советской России?

4. Как бы вы оценили общее состояние российского рынка интеллектуальной книги, какие соответствующие тенденции вы могли бы выделить?

5. Есть ли, на ваш взгляд, сегодня в России политическая публицистика? Влияют ли подобные книги на политические предпочтения читателей?

Андрей Кобяков, заместитель главного редактора журнала "Русский предприниматель":

1. Книги я теперь не читаю, а больше пишу.

2. О наиболее важных книгах мне немного некорректно говорить, наверно.

3. Самая заметная книга о России последних лет - Паршев "Почему Россия не Америка". Здесь же заметной книгой опять назову нашу.

4. Рынок интеллектуальной книги живет вполне удовлетворительно. Приходится только констатировать, что большого спроса не наблюдается, но рынок развит.

5. На оба вопроса отвечу положительно. Политическая публицистика есть, и она сильно влияет на читателей. Убежден в этом.

Олег Хлевнюк, историк:

1-2. Почти не читаю современную литературу. Из последнего понравились мемуары Микояна. Регулярно слежу за тем, что делает РОССПЭН.

4. Если говорить об общих тенденциях (это касается моей специальности - истории) - нет монографий. Вернее, они есть, но их очень мало, и они недостаточного качества. Есть публикация документов, это интересно, но не может заменить исследовательской литературы.

Антон Уткин, писатель:

1. Одна из последних прочитанных мною книг - Юрий Цурганов "Неудавшийся реванш".

2. Наиболее важной считаю серию "Россия забытая и неизвестная" (Центрполиграф) - корпус мемуаров о Гражданской войне под редакцией Волкова.

3. Книги о России занимают центральное место.

4. Некомпетентен.

5. Политическая публицистика в России есть, а влияет она или нет на политические предпочтения читателей - не знаю.

Константин Крылов, публицист:

1. Только что закончил читать старую книгу (издана в 2000 г.) Ханны Арендт "Vita activa, или О деятельной жизни". Купил том Мотрашилова Н.В. "Идеи I Эдмунта Гуссерля как введение в феноменологию", энциклопедию "Мифология Британских островов", Ларри Вульфа "Изобретая Восточную Европу" (НЛО). Сильное впечатление произвела книга В.Волкова "Силовое предпринимательство" (издание Европейского университета и "Летнего сада"), она помечена 2002 годом, но вышла сейчас.

2. Наиболее важными и заметными я бы назвал: Людвиг фон Мизес "Человеческая деятельность. Трактат по экономической теории". Издание труда такого масштаба - это событие. И хотя мне не близка эта позиция, не могу не признать, что это - классика. Густав Шпет "История как проблема логики". Книга сделана отлично - двухтомник с качественными комментариями. Петер Слотердайк "Критика цинического разума". Это - пример корректного введения в русский обиход западного имени, а потому приятный прецедент. Гарольд Берман "Западная традиция права: эпоха формирования". Сейчас наиздавали всякой ерунды: "Ах! Какие они все там юридические!" Но издавались одни недоделки. А это - классика. Она рассчитана не на узкого специалиста, а на человека, претендующего на аналитическую культуру. Рэндал Коллинз "Социология философии". Это - беспрецедентный случай. Том вышел и стал классикой сразу. У нас книгу перевели практически одновременно с ее выходом на Западе. И это, конечно, важнейшее событие. Здесь же назову Д.Галковского "Бесконечный тупик". Книга написана давно, издана на средства автора. Книга крайне важная для российского самосознания - книга о русских и для русских, что само по себе очень редкое и важное событие... Все остальное - интересно, хорошо, иногда даже замечательно, но не так блестит.

3. Книг о России читаю много, все они одинаковые - либо скучные, либо тенденциозные, либо отвратительные. Я предпочитаю тенденциозные, но бывает, что книга и тенденциозна, и отвратительна одновременно, например "Россия и русские" Дэниела Ранкур-Лаферьера (он же написал "Рабская душа России").Товарищ написал книгу о России, главная тема которой - извечный русский мазохизм, он серьезно это доказывает, опираясь на выражение "Родина - мать!". Также русский мазохизм доказывает выражение "нахлестаться веником", при этом понятно, что человек ни разу не был в бане и никакого представление об этом не имеет. Такие сочинения - большая часть книг о России. При этом интересно, что российские и западные авторы несильно отличаются друг от друга, у западных, пожалуй, меньше подробностей и мелких примеров. Интересно читать Галковского, книга академична, но она посвящена специальному вопросу.

4. Сам факт существования российского рынка нон-фикшн свидетельствует о достаточно хороших вещах - о живучести российских привычек читать что-то умное, это идет еще с советских времен, причем это чтение, как правило, не связано с профессиональными интересами. Но уровень этот неровный. Есть, например, отличное издание Фуко, а есть чудовищное, с опечатками и ошибками, на безобразной бумаге - эдакий небрежный черновик перевода. Но неровность отступает. Пришла определенная искушенность. Это все - о хорошем. Теперь - о плохом. Разрушен стандарт качества (раньше была "Наука"), были комментарии, каждая цифра в которых была абсолютно точной. Была научная цензура, не было неаккуратно поставленной запятой. Сейчас корректура, сверка фактов - то, на чем экономят. Этой же логике следуют и издатели нон-фикшн. Комментарий на 95% не соответствует действительности, потому что они вообще могут быть написаны студентами гуманитарных вузов. Стандарты очень снизились, нас отбросило на 20-50 лет назад.

5. Очень даже есть, и на все вкусы, но в разных количествах: М.Соколов с золотыми обрезами и авторы в гомеопатических дозах. В России нет нормальной консервативной публицистики, есть русофобский и человеконенавистнический бред.

Андрей Зорин, филолог, публицист:

1. А.Жолковского "Эросипед". Замечательная автобиографическая книжка. Самая полная. Дневники Натана Эдельмана купил, еще не читал. Книга Коха и Свинаренки "Ящик водки" - еще не прочел, прочту обязательно. Регулярно читаю научную и академическую литературу.

2. Если говорить о последних годах, наиболее важными считаю того же Жолковского, Петра Вайля "Гений места", А.Сергеева "Omnibus", автобиографию Брускина "Мысленно вами", В.Пивоварова "Влюбленный агент". Выдающаяся книга Чудакова "Ложится мгла на старые ступени".

3. Меня интересуют книги о 60-70-х годах, книги о судьбах людей моего времени. Много издается интересных биографий, дневников. Литература о сегодняшней жизни несколько отстает.

4. Было замечательное состояние года 2-3 назад. Последнее время я вижу спад, для этого есть экономические и политические соображения. Подъем был 7-8 лет назад. Это видно по прилавкам - выбор большой, но много старого, а нового, этого года, совсем мало. Это видно и по ярмаракам нон-фикшн.

5. Политической публицистики заметной - мало. Та, которая была, вся ушла в интернет. Фигур, за деятельностью которых хочется следить, нет. На меня такие книги не влияют.

Борис Дубин, социолог, литературовед, переводчик:

1. "Размышления о смертной казни" Кестлер, Камю. "Поэтика Джойса" Умберто Эко.

2. Важной считаю историческую серию "НЛО": Жирар "Насилие и священное", Ларри Вульф "Изобретая Восточную Европу", Р.Фрумкина "Внутри истории". "Текст" выпустил "Век лагерей" Котека и Ригуло. Важная книга "Миры и столкновения Осипа Мандельштама". Никем не замеченной прошла австрийская библиотека, вышедшая в СПб - К.Шорске "Вена на рубеже веков", Мориц Чаки "Идеология оперетты и венский модерн" - книга о рубеже XIX-XX веков, очень известная.

3. Такие книги занимают все большее место, и мне, как социологу, это интересно. Перевели К.Кларк "Советский роман: история как ритуал". РОССПЭН издал книгу "Повседневная жизнь в сталинскую эпоху" - часть 1 "Город", часть 2 "Деревня". Интересны книги Лебиной из Санкт-Петербурга о ленинградской эпохе - годах НЭПа, об оттепели. Очень хорошая книга Олега Кена "Военизированная модернизация и политические решения". Интересна книга И.Утехина "Коммуналки". Книг довольно много. Есть социологические книги, их становится больше. Социологи только начинают шевелиться, тогда как историки уже давно в теме. Нон-фикшн мне сегодня интереснее, чем фикшн.

4. Не люблю сочетания "интеллектуальная книга", есть научная книга, есть публичная среда интеллигентов и их размышления: начиная от политики до секса. За 90-е годы в литературе нон-фикшн было несколько переломных моментов: во-первых, конец 80-х - начало 90-х, когда все хлынуло - переводы, самиздат, все ужасного качества. К середине 90-х все начало упорядочиваться и сужаться. Сейчас не расцвет этой литературы. Для нее еще не совсем сложился читатель, эта среда только появляется, и пока действует механизм эмоций.

5. Есть, но ужасного качества и направления - от каких-то оголтелых националистов до хлестких пиаровцев. Несколько приличных книг по этой теме издало "НЛО" - "Библиотека "НЗ". Что-то начинает делать "Новое издательство".

Рената Гальцева, философ, публицист:

1. То, что попадалось, было литературой больших надежд и еще больших разочарований. Находясь в меньшинстве - я либеральный консерватор, - я мало что могу дочитать до конца, мало что мне может понравиться. Позиции крайних экстремистов мне неинтересны.

2. Значительная, интересная и положительная книга Солженицына "Угодило зернышко промеж двух жерновов". Правда, некоторые политические воззрения Александра Исаевича кажутся мне огорчительными. Третий том Собрания сочинений Тютчева. Это публицистика поэта. Трехтомник М.Соколова "Поэтические воззрения россиян на историю". Редкая позиция. А.Горянин - книга о России - полезная, не подрывная, а бодрая и, в общем, правильная. Вышла "Мои три жизни" В.Пирожковой - очень поучительная, интересны ее впечатления и встречи.

3. Свои впечатления я описала в статье "Тяжба о России" в "Новом мире". Везде смешивается реальная и утопическая история России. Исключение - воспоминания эмигрантов.

4. Тенденции разные. Наблюдаю право-левацкий уклон. Это крайности, а эти крайности мне не близки. У нас не было Нюрнбергского процесса в умах. Дурное прошлое фигурирует в качестве официального взгляда (а этого не должно было бы быть после 91-го года, у нас отсутствовал процесс идеологического очищения).

5. Есть, и она воспитывает и поддерживает партийную политику. Значительное и отрицательное влияние оказывают многие евразийские тексты, антиглобалистские, их можно прочитать в патриотических изданиях. Книга А.Н.Яковлева - смелый поворот в самом себе, но не глубина взгляда. Все это в духе горбачевизма, не более. Политическая публицистика его очень слаба, все его тезисы требуют коррекции.

Илья Утехин, декан факультета этнологии Европейского университета в Санкт-Петербурге:

1. Увы, книжек почти не покупаю и не читаю, все чтение - западные научные журналы в электронном виде, для работы: исследовательской, научно-руководительской и преподавательской. Тем не менее. Лидия Гинзбург, "Записные книжки. Воспоминания. Эссе": сразу много уже публиковавшегося и новое - в одном томе. Книга, для понимания интеллигентского сознания просто необходимая. Ну и про человека вообще рассказывает местами без прикрас - это про блокаду. Вадим Волков, "Силовое предпринимательство": а вот попробуйте почитать всерьез - не выедая изюм, почерпнутый, кстати, отчасти из Константинова и др., вроде "Бандитского Петербурга" в мягкой массовой обложке, - а пытаясь понять теоретическую конструкцию; она оригинальна и составляет главную, не изюмную, ценность книги. "Неизвестная блокада" (фотоальбом) - это единственная, которую действительно купил за свои деньги, 1400 рублей: офигительная, см. мою рецензию на сайте chaspik.spb.ru. А, да! Ревекку Фрумкину ("Внутри истории") еще купил, за свои, а все потому, что перед тем читал собранные там тексты, преимущественно в Сети: высококлассная эссеистика, внимательная к ярким деталям и вдумчивая в обобщениях; а уж про лингвистику и вовсе интересно. Светлану Бойм ("Общие места") дали на рецензию; когда-то купил Наталью Лебину ("Повседневная жизнь советского города: нормы и аномалии") - про советский город: имеется интересный материал, его даже много, но попытки анализировать его в измерении "норма-девиация" выглядят как-то несообразно материалу наивно; читал - брал у знакомых - воспоминания какие-то (сборная солянка) про дом на набережной (конъюнктура, хотя местами познавательно; в московском духе книжка); летом на даче про Сталина что-то читал, чуть ли не Радзинского (интересно, кстати сказать).

2. "60-е" Вайля и Гениса - очень хорошая книга. "Серп и рубль" Анатолия Вишневского - тоже порядочная.

3. Вот мне не хватает фотоальбомов. Картинки разглядывать люблю, они тоже бывают не только сердцу и глазу (чего уже достаточно), но и уму.

4. Тенденция в том, чтобы публиковать все, что продается, а продаются мемуары, порой более чем посредственного качества. В п. 1 список неполон - потому что мемуары покупал, но не всегда удачно (из серии "Мемуары петербургских ученых" изд-ва "Европейский дом") - Дьяконов, Болдырев - высший класс, заслуживает републикации и тысячных тиражей, а Мануйлов - большей частью повидло. Знаю, что у них в "Европейском доме" еще есть целая очередь того, что хотели бы напечатать, да денег нет. Спонсоры, ау! А то у них не хватает даже, чтобы сделать допечатку старого и разлетевшегося мигом - несмотря на полное отсутствие маркетинга.

5. Это, кажется, вещи не связанные. Или у меня с позицией туго, но книжки не зовут меня на баррикады, как было бы в 1968 году в Париже. И стремление (или его отсутствие) на баррикады не определяет выбора книжек. Вот мечтаю почитать "Записки кремлевского диггера", а на выборы пойду за СПС голосовать послезавтра; хоть они и чудаки на букву м и в Думу на пузе проползут, так остальные еще чудаковатее. И как, спрашивается, эти факты связаны?

Александр Филиппов, философ, социолог:

1. В последние недели (вне связи со временем выхода): трехтомник "Философии символических форм" Э.Кассирера, двухтомник Ч.С.Пирса ("Начала прагматизма" и "Логические основания теории знаков"), "Смысловое строение социального мира" А.Шютца, "Политические сочинения" М.Вебера, "Человеческое поведение. Экономический подход" Г.Беккера. По соображениям чисто научным купил классический труд Р.Тома "Структурная устойчивость и морфогенез". Причины приобретения - прежде всего, преподавательская деятельность. Студентов надо ориентировать на русскоязычные недавно выпущенные источники. По этой же причине штудировал не очень аккуратно. Кассирер производит впечатление добротно переведенного. Пирс местами вызывает сомнение. Шютц как-то диковато выглядит: местами приличный перевод, но издано некультурно, Вебер заслуживает одобрения, пусть не бесспорного, но очень внятного, от Беккера - легкая досада: лучше бы один из фундаментальных трудов, чем сборник отдельных статей. Но все равно - это как раз еще предстоит штудировать всерьез. Что касается Тома, то пока не уверен, что он окажется мне по зубам.

2. Мне кажется, что более важны не отдельные книги, а серийные издания. Я очень пристрастен, поскольку почти шесть лет был членом экспертного совета программы "Translation Project" в Институте "Открытое общество". Сама программа в целом кажется мне совершенно замечательной, а кончина ее - столь же удручающе бездарной, как и имеющая вот-вот наступить кончина фонда. В рамках этой программы начались, а теперь часто уже на собственной инерции продолжаются, очень хорошие книжные серии: например, "Сигма" в "Логосе". Из числа вышедших в ней в последнее время книг упомяну только (наряду с Томом) книгу Р.Сеннета "Падение публичного человека". Там в переводе есть странные провалы, но все равно это настоящее явление. Обосновывать это долго, но, видимо, всякому, кто хотя бы начал ее читать, очевидно: чем больше Сеннета, тем лучше. Хорошая серия в издательстве "Праксис", где вышли книги Лумана ("Власть"), Дарендорфа ("Тропы из утопии") и уже отмеченная книжка Вебера. Здесь на всем лежит отпечаток некоторой спешки, но, думаю, где-нибудь в Германии с русского перевели бы не лучше. А сама подборка текстов вызывает уважение ко вкусу и чутью редакторов. В издательстве "Наука" в Санкт-Петербурге есть мощная серия "Слово о сущем" (куда зачастую попадают авторы, ни слова о сущем не сказавшие, но от того не менее выдающиеся), а в издательстве "Владимир Даль" набирает обороты серия "Полис". Именно в этой последней вышла великая книга Ф.Тенниса "Общность и общество". Я всегда был уверен, что перевести ее нельзя, и лично зарубил несколько пробных переводов. Сейчас ее перевел Д.Скляднев, и всякий, кто хочет начать изучение классической социологии, обязан - именно обязан - ее прочитать. Поскольку невозможно упомянуть всех, то назову еще только две книги, выпущенные издательством НЛО: Р.Дарнтон, "Великое кошачье побоище", и Р.Жирар, "Насилие и священное" (в превосходном переводе Г.Дашевского). Дарнтон - это просто элемент образования; для каждого десятилетия этот набор - свой, для нас сейчас Дарнтон своего рода неизбежность. Что касается Жирара, то его реактуализация на Западе в связи с новейшими кризисами и войнами заставляет отдать должное проницательности издателей.

Точнее определить, почему книга важна и заметна, нельзя в двух словах. Это очень важные, высококачественные книги, которые существенно меняют наш культурный фон, - и,поскольку источники массового образования и господствующих представлений в сфере наук об обществе в каждой стране преимущественно суть те, что изданы на родном языке, - такой серьезный массив высококачественных переводов высококачественной литературы должен, по идее, что-то у нас изменить. Должен меняться сам стиль письма и мышления, способ, каким слова связаны со словами в высказывания, которые претендуют быть значимыми описаниями и объяснениями. То есть должна меняться оптика интеллектуального зрения - сколь бы неуместной ни казалась такая формула. Ни одна замечательная книга по отдельности такой роли сыграть не может.

3. Никакого места не занимают. Хотел бы ошибаться и желаю быть просвещенным, но ни то, что листаю на полках магазинов, ни то, что рецензируется в доступной мне прессе, не вызывает желания такое место для чего-то освободить. То, что должно было стать (см. выше), еще не стало. И рынка никакого нет. Есть, наверное, несколько любопытных книг, но достоинства их суть достоинства рака на безрыбье.

4. Огромный интеллектуальный перепад между переводной и отечественной литературой. Последнюю отличает либо жуткая и более не оправданная отсталость, либо еще более жуткая, понятная, но от того не более оправданная торопливость. Среди прочих наиболее отрадное впечатление производят философы, историки и, возможно, так называемые культурологи. Вообще, есть важный аспект, мимо которого проходят формулировки этих вопросов: достойных книг немного, сопоставимых с лучшими переводными западными почти нет - это ясно, потому что вне текущей обширной академической дискуссии и вне нормальной, обставленной приличными библиотеками и возможностью/необходимостью постоянной в них работы, научной деятельности никаких фундаментальных и объемных гуманитарных публикаций быть не может. В социологии, которой я занимаюсь профессионально, дело с текущей книжной продукцией обстоит, может быть, и неплохо, но по-настоящему выдающихся трудов, вроде работ того же Сеннета, или Шютца, или Гофмана, или Б.Андерсона, или М.Дуглас, или Г.Гарфинкеля, или Лумана и т.д., просто нет. Но есть - не только и не столько в социологии - журналы, есть сайты в Рунете, в которых нередко появляются очень серьезные статьи. Со статьями дело обстоит много лучше, чем с книгами.

5. Про книги я сказал. А публицистика весьма приличного качества есть. Только она тоже газетно-журнально-электронная. Влияет ли такая публицистика на предпочтения, сказать трудно. Но зато она точно влияет на развитие критической рефлексии - редкой, ценной и - без соответствующей культивации - быстро гибнущей способности гражданина.

Александр Скидан, поэт, критик, журналист:

1. Покупаю я больше, чем успеваю прочесть, увы. Последние приобретения - "Проклятая доля" Батая, "Происхождение немецкой барочной драмы" Беньямина, "История и классовая борьба" Лукача, "Воображаемое установление общества" Касториадиса, "Ницше и философия" Делеза, "Тринадцать опытов о Ленине" Жижека, "Проза" Кавафиса. Собственно прозы там мало, в основном статьи, заметки, дневниковые записи, письма. Остальные книги вряд ли можно охарактеризовать в двух словах. Скажу только о Касториадисе, наименее, наверное, известном авторе в этом списке. Это очень интересный "ревизионист", как сказали бы ортодоксальные марксисты. Перспективы, которые он открывает, представляются мне актуальными.

2. Самая, пожалуй, приятная неожиданность последнего времени - "Воспаленный язык" Куюнжича. Его прочтение русской истории и геополитики через русскую классику весьма впечатляет. Он соединяет психоанализ, деконструкцию и формальный метод, что в приложении к школьному русскому материалу дает любопытные результаты. Кроме того, симптоматично, что таких мыслителей, как Чаадаев, Шестов, Бахтин, Эйзенштейн, Гройс, он рассматривает в широком интернациональном контексте, на равных с Ницше, Хайдеггером, Деррида. Особенно я бы отметил главу о русской постколониальной идентичности. Есть чему учиться у братьев славян! Другое событие - том "Экспериментальных переводов" Гаспарова. Это своего рода канонизация (задним числом) свободного стиха. В свое время столь же вольно перелагал Проперция и провансальцев Паунд, с каковых переложений началась новая эпоха в англоязычной, да и в мировой поэзии. Еще я читаю сейчас "Антифотографию" Елены Петровской, там много стимулирующих мыслей о коллективной памяти, аффекте, повседневном опыте. Это важно, потому что один из главных вопросов сегодня - это вопрос сообщества, перерастающий в вопрос коллективных действий.

3. Что касается книг о России, тут мне сложно. Это ведь могут быть и история, и история литературы, и мемуары, и философия, и политика, и черт знает что. Думается, что значительная книга - "Время диагноза" Рыклина. "Думается", потому что я ее еще не успел прочитать и сужу исключительно по отзывам и цитатам (хотя отдельные статьи читал раньше в периодике). Осмыслить происходящее в нашей стране, "назвать вещи своими именами" - задача неотложная. Нам сейчас остро недостает политической теории, не идеологии, а именно теории. Все надо начинать заново, все лежит в руинах (не только в России). Надеюсь, книга Рыклина станет здесь определенной вехой.

4. Рынок интеллектуальной литературы заметно левеет, что несколько настораживает. Почему настораживает? Потому что тут есть опасность следования моде, а мода есть лучший способ овнешнить, фетишизировать, утопить альтернативу, превратив ее в еще один товар.

5. Публицистика есть. Может быть, ее даже слишком много. Не хватает же нам, повторю, глубоко эшелонированной критической теории, прокладывающей пути (к) праксису.

• Тур первый