Иностранная Литература
Этой публикацией Русский Журнал начинает знакомить своих читателей с содержанием ближайших номеров журнала "Иностранная литература" и с лучшими образцами (оной) литературы. Такого рода анонсы станут ежемесячными. Только у нас вы сможете заранее узнать, о том, какие произведения из золотого фонда мировой словесности будут в ближайшее время опубликованы на русском языке, и ознакомиться с их фрагментами.
Обращение к читателям "Русского Журнала"
Редакция "Иностранной литературы" рада приветствовать всех своих нынешних, а также потенциальных читателей, нашедших нас на этих сетевых страницах. Отныне мы будем публиковать здесь информацию о содержании только что вышедших номеров, несколько коротких материалов или отрывков и анонсы следующих номеров.
На полную бумажную версию можно подписаться в любом отделении связи по каталогам АПР (для регионов России, стран СНГ и Балтии), УФПС (для Московской области) и Моспочтамта (для Москвы).
Подписной индекс 70394.
А если вы имеете возможность получать номера в редакции, советуем подписаться прямо у нас - это надежнее и дешевле. Подписка в редакции проводится ежедневно с 12 до 17:30, кроме пятницы и выходных.
Адрес редакции: Пятницкая улица, дом 41 (метро "Новокузнецкая" или "Третьяковская").
Тел. 953-5147.
До конца 1999 года редакция намерена опубликовать:
Жозе Сарамаго. "Каменный плот" - роман последнего лауреата Нобелевской премии, выдержавший в Португалии несколько переизданий и переведенный на многие языки. "Фантастическое и лирическое повествование о Пиренейском полуострове, превращающемся после геологической катастрофы в остров... Остроумная и изысканная притча" ("Буклист").
Арундати Рой. "Бог мелочей" - первый роман молодой индийской писательницы, сразу ставший международным бестселлером и удостоенный премии Букера за 1997 год. "Редкая книга с такой силой прорывает ткань национальности, касты и религии, чтобы добраться до костяка человечности" ("Дейли телеграф").
Эрик Орсенна. "Два лета" - роман гонкуровского лауреата о невероятных перипетиях, связанных с переводом на французский язык набоковской "Ады". "Эрик Орсенна вовлекает нас в безумную и совершенно фантастическую историю, где бушуют три стихии: море, любовь и литература" ("Телерама").
Тибор Фишер. "Коллекционная штучка" - виртуозно и весело написанный роман английского писателя, где рассказчиком является древняя ваза, способная проникнуть в самые потаенные уголки человеческой души. "Книга настолько хороша, что вы будете перечитывать ее, и не один раз" ("Дейли телеграф").
Алессандро Барикко. "Шелк" - новый роман итальянского писателя, уже переведенный на 27 языков. "Безупречный стилистический эксперимент, словно воссоздающий пленительное японское хайку... Литературная жемчужина, околдовавшая читателей" ("Санди таймс").
Орхан Памук. "Черная книга" - роман о Стамбуле, заставивший весь мир говорить о новой турецкой литературе. "Великий роман уровня "Петербурга" Белого и "Мастера и Маргариты" Булгакова" (Хуан Гойтисоло).
Кристофер Бакли. "Здесь курят" - неожиданный для нынешних неопуританских нравов в Америке роман, герой которого, пропагандист курения, яростно защищает интересы табачных королей. "Очень смешная книжка" ("Нью-Йорк таймс бук ревью").
Рассказы Джона Апдайка, Джулиана Барнса, Милорада Павича, Сьюзен Сонтаг и др.
Документальная проза:
Гюнтер Грасс. "Мое столетие" - фрагменты выходящей в Германии летом 1999 года новой книги крупнейшего немецкого писателя, составленной из 100 глав и складывающейся в субъективную историческую хронику ХХ века.
Марио Варгас Льоса. "Как рыба в воде" - подлинные истории, не менее увлекательные, чем знаменитые романы перуанского писателя.
Герберт Уэллс. "Постскриптум к "попытке автобиографии". О любовных историях и призраке возлюбленной" - воспоминания об отношениях автора с "железной женщиной" Мурой Будберг.
Лиллиан Хеллман. "Сырой материал" - рассказы американской писательницы о своих поездках в Москву.
Литературные портреты Сэмюэла Беккета, Гертруды Стайн, Габриеле Д'Аннунцио, Бориса Виана.
Материалы к 100-летию классиков ХХ века - Хорхе Луиса Борхеса и Владимира Набокова.
Ежемесячные выпуски "Литературных гидов", посвященные ключевым темам современной культуры.
"Иностранная литература", #5, 1999
Натали Саррот. Откройте. Фрагменты книги. (Перевод с французского и вступление И.Кузнецовой).
Из канадской поэзии. Эмиль Неллиган. Альфред Дероше.
Джон Барт. Конец пути. Роман. (Перевод с английского и послесловие В.Михайлина).
"Исчезающий текст"
Алексей Михеев. Вокруг, около и вместо.
Петер Корнель. Пути к раю. Роман. (Перевод со шведского Ю.Яхниной. Вступление М.Павича).
Евгений Попов. Отсутствие отсутствия.
Михаил Эпштейн. Книга, ждущая авторов.
Среди книг
Ян Гондович. Химеры на страницах книг.
Галерея "ИЛ"
Ольга Юшкова. "Ожидание" Лючио Фонтана.
Статьи, эссе
Вислава Шимборская. Необязательное чтение. (Перевод К.Старосельской).
У книжной витрины
Курьер "ИЛ"
Милорад Павич
Корнель и нелинейное письмо
Несколько лет назад я испытал настоящее восхищение, наткнувшись на один из нелинейных романов - если можно так назвать книгу Корнеля "Пути к раю". Я бы сказал, что это "роман в сносках". Как только это понимаешь, становится уже неважно, о чем этот роман: вас ведет вперед по его страницам желание пережить тот новый читательский опыт, который он вам предлагает. Итак, самого текста книги не было, существовали только сноски, комментарии к тексту. Нечто похожее на схолии, на толкования загадочного текста, который нам недоступен. На основе этих примечаний, помещаемых под чертой в нижней части страницы, мы можем только вообразить себе роман или что-то, что находилось над чертой. Сама по себе идея замечательна и реализована с такой фантазией, что каждый читатель может создать свою собственную, отличную от всех других книгу. Всему этому во многом способствовали и иллюстрации, которые шведский писатель приложил к роману, проявив себя прекрасным знатоком изобразительного искусства и эзотерики.
С 1987 года, когда была впервые опубликована книга П.Корнеля, прошло уже более десяти лет, за это время я предложил поэту Раше Ливаде напечатать ее в переводе на сербский в его знаменитом журнале "Писмо" (этот журнал - своего рода белградский собрат "Иностранной литературы"), что он и сделал.
Итак, как я уже сказал, прошло больше десяти лет, но время добавило новые аргументы в пользу произведения Корнеля. Благодаря этой книге он вошел в узкий круг современных писателей, пользующихся нелинейным письмом (nonlinear narratives) и создающих интерактивную литературу. Ибо что же такое "Пути к раю", как не одно из тех произведений, которые, избавившись от рабства линейности языка, открывают перед нами, читателями, возможность самим участвовать в создании определенного текста, возможность переместить процесс чтения на новый уровень. На уровень, где ветвятся наши мысли и наши сны, совершенно не линейные, в отличие от языка, на котором веками писали классики. Мне представляется, что благодаря этому перед Корнелем открыты двери в литературу XXI века.
Алексей Михеев1
Вокруг, около и вместо
(Из Литературного гида "Исчезающий текст")
Триумф комментария
Художественное произведение с подстраничными сносками и комментариями выглядит не очень выигрышно. Это вроде как брак в работе. Если комментарии сделал сам автор, значит, он не справился с технической задачей - сказать нечто в самом тексте - и вынужден прибегать к вспомогательным средствам. Если же комментарии при подготовке к публикации делает издатель, это может нарушать замысел автора, состоящий в том, чтобы предоставить разбираться во всем самому читателю2.
Другое дело - текст академический, издание научное. Здесь ситуация обратная: чем больше сносок и комментариев, тем книга выглядит солиднее, фундаментальнее. В известной серии "Литературные памятники" публикуемый художественный текст по объему порой уступает всему сопутствующему материалу: комментариям, статьям, библиографическим отсылкам. Происходит своего рода смещение центра тяжести: проза или поэзия внутри такой книги не остается чем-то самодостаточным, а становится прежде всего поводом для разговора о ней, предметом исследования и анализа. Читатель в данном случае проявляет интерес в первую очередь к комментариям, а основной, канонический текст парадоксальным образом превращается в иллюстрацию к ним.
Еще более наглядно подобное смещение читательского внимания проявляется при чтении научной литературы вообще, - например, специальных журналов. Давно подмечено, что читатель научной периодики в первую очередь смотрит на библиографию к статье. Действительно, опытному профессионалу достаточно взглянуть, на какие публикации автор ссылается, чтобы оценить не только то, стоит или нет читать данную статью, но и более или менее точно реконструировать ее содержание.
Публикуемый в этом выпуске "Литературного гида" роман Петера Корнеля "Пути к раю" представляет собой имитацию фундаментального академического исследования. В нем присутствует масса разъяснений, комментариев, интерпретаций, отсылок к другим авторам и подробных библиографических описаний использованных источников. Весь этот материал занимает более сотни машинописных страниц. Единственное, чего в нем нет, - так это основного текста, который был якобы безвозвратно утрачен.
Парадокс? Безусловно. Разве могут комментарии иметь самодостаточную ценность в отсутствие самого текста? Оказывается, могут - с учетом сказанного выше. Просто читатель должен согласиться с не вполне привычной для него ролью и прочесть роман так, как читают научные отчеты, в которых основная часть формализована, стандартна, предсказуема и потому не так интересна, как все то, что ей сопутствует. Настраиваться нужно не на эмоциональное, а на аналитическое восприятие - и тогда чтение превратится в интеллектуальный "квест"3 с открытым и неоднозначным ответом.
Впрочем, для читателя, следящего за отечественной литературой4, произведение с подобной структурой - дело уже привычное. Пару лет назад премией "Антибукер" был отмечен роман Дмитрия Галковского "Бесконечный тупик"5. Он состоит из нескольких сот комментариев6, причем подавляющее их большинство относится не к исходному тексту (который в окончательной редакции был - как малозначимый элемент - изъят из основного корпуса произведения), а к другим комментариям. А в прошлом году появилась повесть Евгения Попова "Подлинная история "Зеленых музыкантов"7, где в свой ранее не публиковавшийся рассказ автор включил 888 сносок, совокупный объем которых оказался втрое больше текста самого рассказа8.
Сходство этих текстов, конечно же, прежде всего чисто формальное. Если говорить о содержании комментариев, то в повести Попова они имеют характер большей частью информационно-ностальгический, в романе Галковского - рефлексивно-философский, а у Корнеля, как уже говорилось, имитируют те реальные академические отсылки к другим текстам, которыми сопровождается всякий фундаментальный научный труд. Это - различия очевидные, лежащие на поверхности; однако есть и другие, не сразу бросающиеся в глаза, но не менее важные.
Магистрали и лабиринты
Рекомендуя роман Петера Корнеля журналу, Милорад Павич особо отмечал его нелинейность, то есть возможность читать текст не с начала и до конца, а вдоль и поперек, свободно переходя от фрагмента к фрагменту и выстраивая их в произвольном порядке. Этим, собственно, характеризуются и многие тексты самого Павича ("Пейзаж, нарисованный чаем", "Хазарский словарь", "Вечность и еще один день"), хотя определенные сценарии чтения в них все-таки задаются. Существование других, помимо линейного, вариантов чтения действительно объединяет все упомянутые выше "тексты-комментарии": повествование движется в них вовсе не по единственному магистральному пути. Однако направление альтернативных путей в каждом отдельном случае при ближайшем рассмотрении оказывается разным.
В повести Попова комментарии представляют собой осколочную мозаику, которая, как в калейдоскопе, может сложиться в затейливый и живописный узор; любой фрагмент успешно соседствует с любым другим, и эффект возникает не за счет появления нового качества, а просто за счет количества все новых и новых ассоциаций, которые порождаются чуть ли не любым словом исходного текста. Если попытаться изобразить структуру повести Попова, то получится картинка, напоминающая схему движения пригородных поездов.
В центре здесь - основной текст, а от него отдельными лучами разбегаются не пересекающиеся друг с другом комментарии. Ассоциации (связанные прежде всего с воспоминаниями о прошлом) возникают в "Зеленых музыкантах" по самым разным направлениям, но каждый раз (по крайней мере, теоретически) предполагается возврат к исходному тексту, хотя фактически комментарии можно вполне успешно читать и подряд, не листая журнальные страницы взад-вперед.
Другое дело - "Бесконечный тупик". Здесь ассоциации цепляются друг за друга по цепочке, комментарии вырастают друг из друга, как ветви гигантского дерева.
Исходный текст при такой структуре повествования становится действительно излишним: если мы прошли вместе с автором долгий путь, то уже неважно, с чего он начинался; важно то, где мы находимся в данную минуту и куда мы движемся. И то и другое объясняется в названии: в каждый отдельно взятый момент мы находимся в тупике, но двигаться мы, если того захотим, будем бесконечно. И цели, разумеется, не достигнем никогда.
Вариант Корнеля - принципиально иной. В его формально не связанных ни с основным текстом (в силу его отсутствия), ни друг с другом комментариях есть тем не менее и повторяющиеся фрагменты (например, ссылки на одни и те же публикации), и - что важнее - повторяющиеся мотивы. Мы постоянно встречаем рассуждения о лабиринтах, спиралях и складках, о соотношении центра и периферии, о городской (и не только) топографии, о схожем строении разных природных объектов. Иллюстрирующий эти рассуждения визуальный ряд помогает нам догадываться, о чем идет речь, хотя абсолютно правильного ответа в этом "квесте", похоже, нет. Но самое любопытное то, что при попытке построить графическую структуру данного текста мы получаем картинку, весьма напоминающую те разнообразные объекты, которые в нем упоминаются.
Комментарии в совокупности образуют здесь не то лабиринт, не то водоворот, закручивающийся вокруг того места, где должен быть некий центр, некая цель, нечто материально отсутствующее, но фактически возникающее в силу того, что окружено это нечто огромным количеством намеков и подсказок. Как короля играет свита, так и здесь роль главного объекта играет контекст. Текст Корнеля - не центробежный, как у Галковского или Попова, а центростремительный. Комментарии ведут нас по кругу, и если мы выберем правильный путь, то сможем к обозначенному центру максимально приблизиться.
Книги, которых нет
Разговор о несуществующих текстах как о реальных - это лишь на первый взгляд нечто экстравагантное и новое. В вышедшей недавно в Польше книге "Призрачная библиотека" приводится обширная библиография ненаписанных книг, принадлежащих вымышленным авторам9. Еще в 70-е Станислав Лем выпустил в свет два сборника - сборник рецензий "Абсолютный вакуум" и сборник вступлений "Мнимая величина"; упоминающиеся в них книги были придуманы самим Лемом. Автор признается, что он лишь развил идею, реализованную в новелле Борхеса "Анализ творчества Герберта Куэйна", имитирующей обзор творчества некоего якобы недавно скончавшегося писателя.
Среди отечественных авторов тему виртуальных книг давно и плодотворно разрабатывает Михаил Эпштейн. В этом "Литературном гиде" мы публикуем текст, подготовленный на основе материалов его глобального проекта "Книга Книг". Проект этот обращен и в прошлое, и в будущее. В своей ретроспективной части он посвящен анализу тех литературных и философских текстов, которые так и не были - хотя могли бы быть - написаны. Печальный опыт невоплощенности в прошлом множества идей автор учитывает в сегодняшней деятельности. Основное занятие Эпштейна - домысливание и дописывание, причем участвовать в этих процессах он предлагает всем желающим.
Впрочем, отсутствие в реальности тех или иных текстов еще ничего не значит. К некоторым из несуществующих книг проявляется не меньший интерес, чем к стоящим на полке. Второй том "Мертвых душ" для истории литературы важнее, чем второй том "Поднятой целины". В нереализованном или уничтоженном присутствует тайна, которая исчезнет, если нечто утраченное будет найдено, а потенциальное - реализовано. Воплощенный и завершенный текст в каком-то отношении становится мертвым, а невоплощенный или неполный - остается живым.
Есть у темы отсутствующих текстов и другая сторона. Многие из написанных книг так и остаются непрочитанными, что в условиях сегодняшнего информационного обвала вовсе неудивительно. И даже о прочитанных книгах в памяти сохраняются, как правило, лишь самые общие представления. На бумаге тексты присутствуют, но в нашем сознании они неизбежно тают, оставляя после себя когда более, когда менее отчетливый след, - что, однако, отнюдь не мешает обсуждать эти тексты со знанием дела. Мы, собственно, оперируем не текстами, а знаками текстов10: в лучшем случае эти знаки соответствуют неким их дайджестам, в худшем - лишь связанным с текстами (и с их авторами) ассоциациям (говорим "Деррида" - подразумеваем "деконструкция", говорим "Бодрийар" - подразумеваем "симулякр").
Исчезновение текста, таким образом, - это не просто ловкий трюк пытающихся удивить публику писателей, а процесс вполне объективный. Большинство вновь появляющихся текстов существует для нас лишь в отражениях - обзорах, критических статьях, библиографических перечнях. Вместо того, чтобы тратить ночь на чтение списка кораблей, мы заглядываем в комментарий и узнаем их точное количество. Справочники, словари, энциклопедии - вот наиболее ходовая сегодня литература. А "удовольствие от текста" становится изысканным деликатесом.
Реванш текста
Но обратите внимание на следующий парадокс: по ходу всех манипуляций с отсутствующими текстами - комментирования, рецензирования, обсуждения, дописывания - возникает не что иное, как новый текст. Литература возвращается в ином обличье: она осваивает, как это случалось и прежде, маргинальные жанры словесности, превращая в художественный текст то, что до сей поры существовало как вспомогательный материал. Предметом этой новой литературы являются другие тексты - и если нас давно уже не смущает то, что в прозе действуют вымышленные герои, мы также должны смириться с существованием вымышленных текстов.
Литература такого рода не совсем привычна и для неподготовленного читателя может показаться не вполне удобоваримой. В этих текстах действительно присутствует элемент интеллектуальной провокации. Но - еще раз обращаясь к компьютерным аналогиям - мы просто оказываемся в том пространстве, где начинается игра на "Level II", втором уровне. И всем, кто благополучно прошел "Level I", - добро пожаловать в извилистые лабиринты нашего "Литературного гида".
Примечания:
1 (c) А. Михеев, 1999.
2 Именно так поступает Умберто Эко, сознательно избегающий в своей прозе подстраничных комментариев (см. вступление Е.Костюкович к переводу романа "Остров Накануне", "ИЛ", 1999, # 2, с. 5).
3 Англ. "quest" - род компьютерной игры. Строится по принципу "Поди туда, не знаю куда, и сделай то, не знаю что".
4 И для того, кто ломал голову над набоковским "Бледным огнем".
5 Фрагменты его около десяти лет назад печатались в "Новом мире" (см. библиографию к публикуемому ниже эссе Е.Попова) и "Нашем современнике", а отдельным изданием роман вышел сравнительно недавно.
6 Впрочем, не только: к роману прилагаются также и несколько рецензий на него, написанных вымышленными авторами (ср. "Абсолютный вакуум" Станислава Лема; об этом сборнике см. далее).
7 "Знамя", 1998, # 6.
8 С размышлениями Е.Попова об этой повести вы можете познакомиться в его эссе "Отсутствие отсутствия".
9 См. ниже рецензию Яна Гондовича в специальном выпуске рубрики "Среди книг".
10 Подробнее об этом см. публикуемое ниже эссе М.Эпштейна и его же статью "Информационный взрыв и травма постмодерна" ("Книжное обозрение "Ex libris НГ", 04. 02. 1999).
