Основу этого небольшого сборника, изданного людьми, по всей видимости, искренне увлеченными Хайдеггером, составляет сохраненный автором без изменений "с намерением повторить сам ход мысли" текст тринадцати лекций, прочитанных в течение зимнего семестра 1955-1956 гг. во Фрайбургском университете. Эти лекции посвящены положению об основании.

Положение об основании гласит: "Ничего нет без основания". В таком виде его выдвинул Лейбниц, а до того оно пребывало невысказанным. Утверждающая форма этого положения вводит нас в круг загадок, ибо гласит: "Любое сущее с необходимостью имеет основание". Однако какого рода эта необходимость? На чем она покоится? На чем основывается положение об основании? В чем само положение об основании имеет свое основание? Является ли положение об основании вообще положением в смысле грамматически понятного высказывания? Будет вернее сказать, что оно является основоположением, первым из всех основоположений, служащих мерилом для всякого человеческого представления. Имеются в виду положения о тождестве, различии, противоречии и исключенном третьем. Но что такое основоположение? Для этого мы должны уяснить себе, что такое основание и что такое положение. Очевидно, положение об основании не помогает нам в этом.

Само положение об основании - это нечто, и в силу этого должно иметь некое основание, при том, что само это положение является основанием для любых положений. Поиск основания для основания неизбежно опрокидывает нас в безосновательность. Скажем, положение об основании по-латыни называется principium rationis. Principium - это то, что содержит ratio для другого, тем самым principium rationis снова есть основание основания. Разобраться в этом поможет понимание того, что хотя "принцип", "основоположение" и "аксиома" происходят из различных областей представления, они каким-то образом должны подразумевать одно и то же.

Лейбниц предложил и другую строгую формулировку положения об основании, которая гласит: "Для любого истинного положения основание может быть возмещено". Это обратное движение появляется в ситуации представления предмета познающему субъекту. Высказывая положение относительно предмета, субъект должен получить обратно основание его истинности. Но это не означает, что такое положение о возмещаемом основании ограничено сферой познания. Ведь для Лейбница и для всего мышления Нового времени способ, каким сущее "есть", заключается в предметности предметов, то есть в их противопоставленности представлению. Теперь положение об основании гласит: "Это представление и представленное в нем, то есть предмет в его противостоянии, должно быть чем-то обосновано". Основание - это то, что должно быть доставлено представляющему субъекту. Нечто "есть" лишь потому, что обоснованное представление обеспечило его для себя в качестве своего предмета.

В природе вещей есть большее основание для того, что "нечто" есть, чем для того, что ничего нет. Это основание Лейбниц называет Богом, как первейшей сущей причиной всего сущего. Но лишь постольку, поскольку положение об основании является действительным, существует Бог. Действительность этого положения состоит в требовании предоставления основания для любого высказывания. Это требование определяет облик современной науки и вместе с тем лишает человека его окрестностей, почвы для оседлости, то есть его собственного основания, способности строить и жить в области сущностного.

Но строгая формулировка положения об основании еще не является всеобъемлющей. Для этого само основание должно быть достаточным. И тогда всеобъемлющий характер положения об основании проявится в том, что оно только-только набирает силу в современном мире, где больше не существует предметов. Строгая формулировка приводится к форме: "Ничего нет без "почему". В противовес этому мы слышим слова, принадлежащие немецкому мистику Ангелусу Силезиусу:

Роза есть без "почему"; она цветет, потому что она цветет,

Не обращая на себя внимания, не спрашивая, видят ли ее.

Роза - без "почему", но все же не без "потому". Основание, которое разыскивается посредством "почему", не совпадает с тем основанием, которое приводится посредством "потому". Основание цветения розы не нуждается в том, чтобы прежде всего и нарочно быть доставленным. С человеком дело обстоит иначе, и роза подпадает под положение об основании только потому, что становится предметом нашего представления. Сложившееся противоречие можно прояснить, если различать две разные тональности, в которых звучит положение об основании. Первая: "Ничего нет без основания", или: "Все имеет основание". Вторая: "Ничего не есть без основания", или: "Всякое сущее (как сущее) имеет основание".

Положение об основании - это высказывание о сущем, поскольку оно сущее. "Есть" называет, хотя и не определяет в полной мере, бытие всякого сущего, так что положение теперь гласит: "К бытию принадлежит нечто такое, как основание. Бытие послушно основанию, основательно. Оно бытийствует в себе самом как основывающее". Таким образом, положение об основании есть высказывание о бытии.

Бытие в сущности "есть" основание, так что основание для самого бытия отсутствует: бытие "является" без-дной. Но говорить "есть" или "является" о бытии √ значит не достигать его подлинной сущности. Поэтому Хайдеггер использует двоеточие: "Бытие и основание: то же самое. Бытие: без-дна".

Бытие посылает себя нам, одновременно уклоняясь в своей сущности, скрывая эту сущность в уклонении. Это уклонение образует историю мышления. На примере осмысления Аристотелем понятия fu'sij видно, что в бытии как из-себя-распускании уже господствует некое самоуклонение. К сущности раскрытия принадлежит сокрытие. В Новое время бытие формируется в качестве предметности и в качестве воли также посредством самоуклонения, принадлежащего к сущности бытийного посыла.

Мыслить бытие как бытие √ значит не объяснять его при помощи чего-то сущего. Бытие требует нас в нашей сущности, и требует именно способом самопосылания-самоуклонения. Самоуклонение - это способ, каким бытие бытийствует, то есть посылает себя как при-сутствие. Бытие хранит свою подлинную сущность в самораскрывании, поскольку оно как таковое одновременно скрывает себя. В мышлении Канта "условия возможности a priori" - это осуществление того, исходя из чего сущее как таковое в целом определено для нас, это, по сути дела, требование доставки достаточного основания, которое в качестве ratio является чистым разумом. Разум (ratio) и бытие взаимосвязаны: чистый разум есть теперь не что иное, как полагание, то есть доставление достаточного основания для всего неким образом сущего.

Разум в качестве способности основоположений в целом является способностью представлять нечто как нечто. "Я представляю нечто как нечто" - строгая формулировка ego cogito Декарта, его формулы "я мыслю". В Новое время сущее является сущим в качестве предмета для некоего сознания. После Канта это означает, что вопрос о достаточном основании для предметов превращается в вопрос об априорных условиях возможности имеющегося в опыте представления предметов. Предметность - это по-кантовски понятое бытие сущего, доступного опыту. Переход к предметности через преодоление предмета по-латыни передается глаголом transcendere. Трансцендентальный метод проходит сквозь имманентность субъективности, то есть сквозь то представление, в котором предметы как предметы представления пребывают в качестве своего достаточного основания. Это и есть их предметность, бытие сущего. При этом метод в качестве определения предметности предметов принадлежит к самой предметности. Вспомним, что для греков нечто присутствующее раскрывается хотя и в характере "напротив", но никогда не в характере предмета. В предмете это "против" определяется благодаря субъекту, исходя из представляющего "броска навстречу". В греческом "напротив" такое "против" обнаруживает себя в том, что проходит сквозь внимающего человека, охватывает его, того, кто никогда не постигал себя в качестве субъекта для объекта.

Основная черта Dasein, которым является человек, определяется бытийным пониманием: человек, согласно своей сущности, стоит в просвете бытия, в зазоре, создаваемом бытийным проектом, и испытывает такого рода понимание. Только благодаря этому он является мыслящим существом. История мышления - это посылание сущности человека из посыла судьбы бытия. Вместе с посыланием бытия в качестве предметности вступает в действие и предельное уклонение бытия.

Отношение основания к сущности, возникновению, движению, доказательству очень рано проявляется в истории мышления. Однако остается вопрос: когда речь идет о сущностном основании, об основании возникновения, о движущем основании, об основании доказательства, то с учетом основания или с учетом бытия возникают эти различные отношения, если, как было установлено ранее, основание и бытие "суть" то же самое? Ratio относится к глаголу reor, основной смысл которого таков: "принимать нечто за что-либо". Этот смысл передается нашим глаголом "считать" в его самом широком значении. То есть ratio означает учет и отчет, и в последнем смысле в нем уже заключен характер возвратного движения, услышанный нами в положении об основании. В мышлении Лейбница ratio требует доставки отчета для возможности подсчета, который все, что есть, рассчитывает как сущее.

Каким образом бытие и основание-разум "суть" то же самое, то есть принадлежат друг другу? Этот вопрос можно задать лишь в соответствии с бытийным посылом судьбы, а ответить на этот вопрос можно посредством такого мышления, которое возвращается к бытийному посылу судьбы, то есть мыслить этот вопрос и его содержимое следует по-гречески. В римском ratio говорит греческое слово lo/goj. "Бытие и логос: то же самое". Проясненное в греческом "бытие" значит: вы-являться и про-являться в несокрытом и, являясь таким образом, длиться и пребывать. Греческое существительное lo/goj относится к глаголу le/gein, что означает: собирать, класть одно к другому или же направлять, относить нечто к другому. Такое укладывание в качестве собирающего и сохраняющего есть некое позволение быть наличным, то есть из-себя-присутствующим. Таким образом, lo/goj называет бытие как присутствие и одновременно нечто предлежащее, на чем покоится что-то иное, то есть основание. Бытие и основание взаимопринадлежат в lo/goj. В нем одновременно говорит позволение быть наличным как позволение из-себя-распуститься: бытие, fu/sij; и позволение быть наличным как укладывание, образование почвы, основывание: основание. Сегодня бытие как бытие скрывается именно в своей первоначально посланной судьбой взаимопринадлежности с основанием как lo/goj. Скрывая свою сущность, оно позволяет обнаружиться основанию в образе причин, принципов и основоположений разума. Следуя второй тональности положения об основании, мы больше не мыслим бытие, исходя из сущего, но мыслим его как бытие, а именно как основание, то есть не в качестве ratio, не в качестве причины, не в качестве основания разума или самого разума, а в качестве собирающего позволения быть наличным. Бытие "есть", основывая, и потому оно не имеет никакого основания. Это то, что мы называли ранее "без-дна", и что теперь мы назовем игрой. Игра есть без "почему". Она играет, пока она играет. Остается вопрос, играем ли мы свою роль и как мы, слыша правила этой игры, подчиняемся этой игре.

• Книга на вчера
• Полный список книжных обзоров
• Дискуссии