Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Шведская полка | Иномарки | Чтение без разбору | Книга на завтра | Периодика | Электронные библиотеки | Штудии | Журнальный зал
/ Круг чтения / Книга на завтра < Вы здесь
Созидание свободы, или Государство и деволюция: прежде чем объединиться и для того, чтобы объединиться... Терминософия Семена Гессена против философии omnibus'а
Дата публикации:  30 Сентября 1999

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати
Гессен С.И. Избранные сочинения. - М.: РОССПЭН, 1999. / Журнал "Вопросы философии". Серия "Из истории отечественной мысли". - 814 с.; тираж 1000 экз.; ISBN 5-86004-144-6.

На фоне текущего изобилия разнообразной философской литературы не всякий читатель помнит о самой первой, начинавшейся в раннеперестроечные времена в качестве еще "дефицитной" книжной серии журнала "Вопросы философии" "Из истории отечественной философской мысли". Между тем серия эта существует и сейчас, вполне сохраняя свой первооткрывательский потенциал, хотя, возможно, не каждый читатель обратил внимание на принадлежность именно к этой серии солидного тома "Избранных сочинений" известного до сей поры лишь в качестве педагога русского философа Семена Гессена (1883-1950).

Не случайно том этот открывается не трудом "Правовое государство и социализм", написанным в эмиграции, впервые издаваемым в книжном виде и занимающим основной объем книги, а своего рода вводной статьей "Мистика и метафизика", которую при желании можно найти и в подшивках дореволюционного "Логоса". Именно эта статья, нуждающаяся в современном прочтении, носит, по мнению автора этих строк, характер философского прорыва через пространственно-временную границу между нынешним и следующим веком. Я бы определил компактно сформулированную в ней собственно гессенскую философию как терминософию, по имени древнеримского бога границ и земельных меж Термина (с ударением на втором слоге).

В эпоху стирания самых разных границ и граней, увлечения междисциплинарными исследованиями, абсолютной виртуализации самого понятия границы в пространстве Интернета с одновременным повышением роли безграничных "дисциплинарных пространств" весьма актуальным представляется указание на "полицейскую роль философии", призванную отграничить отдельные области наук друг от друга.

Метафизика, по мнению Гессена, всегда означала господство какого-нибудь частного понятия над остальными, превращаясь вследствие этого в какой-либо "-изм". Если философия имеет дело с формальными предпосылками культурных ценностей, т.е. чистыми понятиями ценности, являющимися свободным от всяких специальных точек зрения минимумом, то не соблюдавшая границ метафизика, насиловавшая произвольно не признанные ею точки зрения в угоду другим, не менее правомерным, давала всегда максимум предпосылок, т.е. тот же (трансцендентный) минимум, затуманенный всегда какими-нибудь моментами из имманентного бытия. "В этом смысле ценность есть минимум трансцендентного бытия, трансцендентное же бытие есть ценность, затемненная и суженная имманентными моментами".

Если метафизика возникает там, где преступают границы между отдельными областями знания и культуры, между чистой логикой (формой) и науками о действительности (содержанием), то несоблюдение последних границ между философией и жизнью, между сферой культурного творчества и сферой иррационального переживания, ни в каких культурных ценностях не отлагающегося, есть мистицизм. Это безнадежная попытка охватить понятием иррациональное, найти форму для абсолютно лишенного формы, абсолютно единого и неразложимого переживания. "Философия мистики невозможна в том смысле, в каком возможна философия науки, общественности, искусства и религии, т.е. всех тех культуру составляющих ценностей, в идеальном значении своем отрешенных от всякой конкретной личности. Говоря образно, система философии состоит из четырех томов, из которых самый толстый первый - логика. Как бы тощ, быть может, ни был четвертый том философии религии, но это все-таки том. Мистике... не соответствует никакого тома: ей соответствует лишь переплет, окружающий всю четырехтомную систему".

Истинная философия, с первого до последнего своего понятия оказывающаяся на грани иррационального переживания, не стремится решить проблемы бытия или какие-либо материальные проблемы. Она объединяет различные области науки и культуры именно полаганием границ между ними, при том, что это единство основано на вечном дуализме философских и эмпирических наук, дуализме ценности и бытия. "Теория познания, устанавливая предпосылки этих различных предпосылок отдельных наук, или, иначе говоря, устанавливая формальные предпосылки "науки вообще", еще более обобщает, концентрирует проблемы, сведенные уже методологией к методологическим формальным предпосылкам. В этом смысле всякая предпосылка, всякое философское понятие есть не разрешенная, а наоборот, концентрированная проблема". Гессен согласен с Гегелем в понимании "конкретной всеобщности как конкретного целого, обнимающего более частные понятия", но отрицает гегелевское гипостазирование в реальность этого взаимоотношения формальных понятий ценности, придание им характера реального отношения метафизического целого к реально содержащимся в нем частям. По мнению Гессена, гораздо ярче, чем Гегель, бесконечный характер философской задачи ощущал Фихте - не как небытие свершения, а как "непрерывность накапливающейся традиции". По Гессену, предел возможностей философии - это нахождение наиболее общей предпосылки, наиболее "проблематичного" понятия. При этом она не в состоянии разрешить эту наиболее общую проблему. Требовать от нее такого решения - это опять-таки быть нарушителем границы философского исследования. "Последнее решение можно только пережить".

Лучше всего понятие переживания как пограничного формального понятия философии уясняется, по мнению Гессена, в противопоставлении с отчасти напоминающим его понятием Божества негативной теологии, которое можно определить только путем отрицания. Негативная теология как рационализированная мистика не могла сделать различие между материальным и формальным отрицанием, делая в лучшем случае первое. Указывая на границы разума, на ограниченность каждого нового его завоевания, философия продолжает дело негативной теологии, достигая степени "абсолютного отрицания". Другой перспективный источник философствования, по мнению Гессена, - это "философия жизни" романтиков.

Философская эпопея Гессена "Правовое государство и социализм" демонстрирует верность еще Достоевским в "Легенде о Великом инквизиторе" выдвинутой идеи "саморазрушения задания в утопизме". Истинный социализм для Гессена - положительное и перспективное явление, в отличие от пронизанного утопизмом коммунизма. Необходимо теоретическое самоутверждение социализма путем поиска своих подлинных предков и отграничения от своих злейших врагов, что хотя бы отчасти искупит тот огромный практический ущерб, который нанесен ему коммунизмом.

По мнению Гессена, собственность, на идее которой построена теория классического либерализма, в один прекрасный момент перестает быть ареной свободы лица и становится убежищем косности и односторонним орудием произвола. Буржуазия из положительного и творческого фактора в хозяйстве становится ненужным наростом на теле общества, оказываясь тем самым, по Марксу, умозрительным производственным "Раковым корпусом". Гессен рассматривает учение Маркса как сложное целое, в котором отрицательное и положительное понимание права непрерывно борются друг с другом (с переходом к чисто отрицательному пониманию в ленинизме). Гносеологическое значение большевистского коммунизма как рецидива всего утопического, исторически ограниченного и отжившего в социализме заключается в ускорении процесса внутренней консолидации социализма. "Оттянув от социализма все чисто утопические и разрушительные элементы, он тем самым очистил его подлинное положительное содержание". Это напоминает слова Горького об инфицированной разрушительными западными идеями России для выработки в ее теле противоядия против них. Последующее развитие социализма, по Гессену, - это постепенная и неуклонная победа духа Лассаля над духом Маркса как победа идеи права в государственном и хозяйственном строительстве. Социализм - это исполнение и завершение "промышленной демократии", автономия хозяйства, подчинение его тому новому порядку, который, имея источником организацию производителей, выражает интересы всего хозяйства в целом, а не отдельного класса, и потому является новым правом.

Смысл бердяевского лозунга "нового средневековья" Гессен видит в отрицании правовой монополии государства (его "деволюции"), в признании государства только одним из правотворческих союзов наравне с другими, прототипом которых были самоуправляемые гильдии (цеха) производителей. Отличие новой ленной собственности от феодальной - это отличие координации от дезорганизации и субординации, так как в "старые" средние века хозяйство не просто занимало приличествующее ему подчиненное положение в культуре, но и было орудием наиболее элементарных общественных функций (охраны, безопасности), связывающих его, не позволяющих развиваться и быть автономным. Такое освобождение от государства сопровождается освобождением самого государства "от тяжелого и неблагодарного труда по сохранению социального перемирия между классами и предотвращения банкротства национальной жизни" (Коль) для работы в целях освобождения энергии. Разгруженное от экономических функций государство, ссылается Гессен на Гоббсона, "одухотворится, станет spiritual state, государством Духа". Другой философский источник Гессена в этом вопросе - это Бергсон, "который на целом ряде основных философских проблем подтвердил еще Равэссоном высказанную формулу, что материя не порождает дух, а только его ограничивает. И даже более: она есть не что иное, как предел максимально рассеянного, и в этом смысле косного, дезорганизованного бытия духа. Точно так же и государство, и высшие области "духовной" культуры не порождаются материей хозяйства, а только ограничиваются ею".

Философия свободы Гессена, как и концепция "нового средневековья", свободна от бердяевской метафизики. Созидание свободы у него осуществляется не только по пути утверждения свободы индивида, предполагающей "активное, а не только пассивное гражданство", но и свободы социальных групп. Нынешнее социалистическое вещество создается французским синдикализмом и британскими тред-юнионами. Будущее истинно социалистическое государство у Гессена - это не только царство истинной "промышленной демократии", но и функционального, а не территориального федерализма (хотя последнее - "музыка еще весьма отдаленного будущего").

В сборник Гессена включен ряд его публицистических статей, объединенных в разделы "Период "Логоса" перед Октябрем" и "Добро и зло в понимании русских мыслителей" (таких как Толстой, Достоевский и сопоставляемый с последним Владимир Соловьев), а также философская автобиография "Мое жизнеописание".

В чем можно упрекнуть составителей книжного приложения "Вопросов философии", так это в том, что Гессен дошел до российского читателя слишком поздно. Почему более актуальными в свое время были сочтены Лев Шестов и Вячеслав Иванов как философ? Прав, пожалуй, Александр Зиновьев, заявивший в интервью "Книжному обозрению" (30.08.99), что сам характер философского бума последнего десятилетия был фактором скорее парализующим мышление, чем способствующим осмыслению современных проблем. В итоге Гессен, писавший о новом "феодализме" профессиональных политиков и о "партиях omnibus", оказался явно не прочитан как нашими "чикагскими мальчиками", так и плеядой школы постклассических исследований, которые склонны черпать вдохновение не в российской философской классике, а в текущих художественных практиках. Во всяком случае имя Гессена не мелькало на недавнем российско-австрийском симпозиуме "Россия и Европа: в поисках идентичностей", один из семинаров которого был посвящен проблемам границ в реальном и метафизическом измерениях.

И все же, как это обычно бывает, лучше поздно, чем никогда.


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Роман Ганжа, Тодоров Ц. Теории символа. /29.09/
Значимость выхода этой книги на русском языке трудно переоценить. Это совершенно уникальное исследование, не имеющее аналогов на обозримом горизонте книжных изданий. Оно посвящено символу как предмету, в разные эпохи имевшему разные названия и описания.
Кирилл Медведев, Филипп Минлос. да нет. /28.09/
"да нет" - демонстрация самоотрицающей силы языка в рамках отдельно взятого разговорного клише.
Дмитрий Эссеринг, Жизнь продолжается /27.09/
М.В.Льоса. Тетушка Хулия и писака.
Лев Московкин, М. Арбатова. По дороге к себе (пьесы). /23.09/
Из вновь вышедших книг Марии Ивановны Арбатовой-Гаврилиной сборник пьес - третья полноформатная книга автора за один год.
Олег Карелин, Пименов Д. Мутьреволюция. Романы. /22.09/
Вышла книга главы "Союза революционных писателей" и, по слухам, террориста.
предыдущая в начало следующая
Александр Люсый
Александр
ЛЮСЫЙ
URL

Поиск
 
 искать:

архив колонки:

Rambler's Top100





Рассылка раздела 'Книга на завтра' на Subscribe.ru