А. Цветков. Сидиромов и другая проза. - М.: "Гилея", 1999. Тираж 1000 экз.

То, что с литературой давно творится что-то неладное, ни для кого не является секретом. Впрочем, видимо чтобы хоть как-то ориентироваться в массе печатного текста, уж не знаю кто, но нашелся человек, впервые сказавший о "литературе после Пелевина". Тем более нужно отдать должное издательству "Гилея", имеющему смелость (пусть даже из побуждений хулиганских) публиковать авторов не ангажированных и (во всяком случае пока) мало кому известных.

Вот новая книжка издательства из серии, посвященной современным писателям (под коими здесь следует понимать людей, пытающихся по старинке выразить нечто словами и даже буквами на бумаге). Автор - Алексей Цветков - более известен как радикальный анархист и сочинитель провокационных текстов в журнале "Радек". Как ни странно, сказать собственно о книге можно не так уж и много. Во всяком случае ее можно назвать неплохим дебютом. Хотя и удивительно, что столь радикальная в прочих формах жизнедеятельности персона делает вполне серьезную попытку писать качественную и достаточно самостоятельную прозу вполне человеческим языком, о существовании которого мы как-то стали забывать.

Я вполне сознательно не буду пересказывать здесь содержание книги. Тем любопытнее будет ее просто прочитать. Уже потому, что для нашей литературы в ее нынешнем состоянии попытка создания собственного мира - явление далеко не самое характерное. А страшненькая реальность Цветкова-Сидиромова, пусть и отмеченная чтением книжек (в том числе того же Пелевина), вполне индивидуальна. По большому счету книге, пожалуй, не хватает цельности. Слишком разноформатны составляющие ее тексты. Впрочем, никогда не знаешь, чего же добивался автор на самом деле. Быть может, его целью и было потерять героя где-то между страницами книги - то ли в дикой степи, то ли на старом диване, в обществе соседей за стеной, упорно желающих от него какой-то только им понятной нормальности. Тем более, что, с точки зрения автора, обыденная жизнь - далеко не самое лучшее из существующего в нашем мире, где в какой- то момент, иногда, хочется вдруг убить ближнего. Потому что он может хотеть убить тебя.

И несколько слов о том, почему же, собственно, "после Пелевина". Кажется все уже давно и успешно забыли те славные времена, когда в журнале "Наука и религия" появились первые рассказы некоего молодого прозаика, позже составившие дебютный сборник "Синий фонарь". Кроме того, перу Пелевина принадлежало энное количество текстов, первое и главное назначение которых состояло в ликвидации неожиданно возникающих пустот в выходящем номере. В их числе - текст, достойный настоящего памятника. Назывался он, кажется, "Гадание на рунах" (впрочем, за давностью, могу ошибаться).

А вот об этом помнят, наверное, все. Страну охватила мания гадания. Руны продавались в каждом киоске "Союзпечати". Кажется, ни одно печатное издание, за исключением разве что глубоко партийных, не обошлось без перепечатки или публикации собственной версии. Это был триумф, которого никто не заметил. Реальное начало известного писателя Пелевина как человека, способного манипулировать общественным сознанием.

То, что было далее, известно каждому и в дополнительных комментариях не нуждается. Разве что немногие отметили для себя одну маленькую особенность последних книг Пелевина. Любопытный читатель, заглянув в выходные данные, обнаружит там двух корректоров с крайне любопытными фамилиями: Лисовский и Жечков. А если вы случайно имеете знакомых, работающих в рекламе, вам объяснят, что роман "Generation P", равно как и появление вышеозначенных граждан в титрах, - грамотно изложенная повесть о современной рекламе, к тому же осененная весьма громкими именами.

Я вовсе не отрицаю безусловное наличие у Пелевина таланта. Но ему (да и многим другим авторам, принадлежащим к этому поколению) игры с технологиями власти или, если угодно, способностью навязать и внушить некую собственную правду гораздо более важны, чем собственно работа со словом.

Тем ценнее и интереснее становятся попытки просто писать человеческим языком. И нежелание довольствоваться правдой, в которой почему-то убежден сосед по дому, литературе, стране, телевизору или планете.

P.S. Как автор рецензии на первую книгу серии, хочу отметить несколько моментов, которые по некоторым причинам в ней не прозвучали. Прежде всего то, что вышеозначенный текст был написан задолго до известного события на Манежной площади. А потенциальное интервью с Дмитрием Пименовым, которого я действительно считаю заслуживающим внимания автором, не случилось скорее по моей инициативе. Хотя бы потому, что достаточно неинтересно быть одним из слишком многих. Да и привлекали их вещи, к литературе совершенно не относящиеся. Что до прозвучавшего в некоторых изданиях мнения о "никому не известном писателе Пименове", который зарабатывает скандальную популярность, то здесь, как мне кажется, все несколько сложнее. Уж больно сложным и рискованным (и вряд ли эффективным) был бы такой путь.

В конце концов популярность - явление крайне неоднозначное. И далеко не всегда пересекающееся с реальными достоинствами. Многим ли что-нибудь скажет, например, имя прекрасного поэта из Ростова-на-Дону Виталия Калашникова? Или то, что едва ли не лучшая батальная проза последнего десятилетия принадлежит перу не самого известного автора Армена Асрияна? Впрочем, подобный список мог бы быть достаточно длинным...

Может быть, раньше (так и подмывает сказать "в старину") мы просто больше читали? Или отношение к литературе было другим? Просто было время, когда книга была книгой, отдельно от рекламы. Возможно, мы к этому еще придем. Должна же когда-нибудь случиться та самая литература "после Пелевина". То, что было "до", мы забыли уже достаточно хорошо...