Маринина А.Б. Седьмая жертва: Роман. - М.: ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс, 1999. - 432 с. (Серия "Черная кошка")

Перед вами не вполне рецензия. Потому как не может считаться вполне рецензией попытка высказаться, основанная лишь на шестидесяти четырех прочитанных страницах, пусть и еще с тремя строчками, из 432. Дальше прочесть не удалось. Я не виновата. Я пыталась...


Философия

Философ Ницше был вынужден признать: "Женщина может сделать все что угодно, даже мужчину".

Писатель Маринина пошла дальше, мысль ее смелее - по ее мнению, женщина может сделать все, даже быка. Четвертая строчка романа "Седьмая жертва": "Андрей Тимофеевич оглушительно расхохотался и ловко отправил в рот очередной кусок упоительной телятины Ирочкиного изготовления" (курсив мой - К.Р.).

Мифология

Единственное мясо, которое женщина может изготовить в реальной жизни - это человечина.

Зато мифология разных народов знает примеры изготовления женщинами всевозможных неведомых зверушек, тапира, например, как у индейцев. Ашвины, которым в "Ригведе" посвящено около полусотни гимнов, и вовсе рождены от коня. Все же о быке. В мифе, разумеется, женщина может его родить. Минотавр Астерий тому пример. Хотя Пасифая тоже ведь была не совсем чтобы женщина...

Так что, как я поняла, книга "Седьмая жертва" со второго абзаца вступает в довольно сложные и запутанные отношения с реальностью. Только трудно определить, который миф имеет в виду писатель Маринина, потому что дочь Гелиоса Пасифая (Ирочка) в нем не играет главной роли, а рожденного ей Минотавра съедают, вместо того чтобы поселить в лабиринте. "Филолог словно бы продолжает плести великую пряжу предания и традиции, вплетая в нее и человеческие судьбы" (Х.Г.Гадамер. "Истина и метод"). Филолог - это просто "любитель слова", всякий имеющий касательство к литературе человек. Пара слов о литературе.

Литература

Судя по всему, произведение Марининой привело бы в полный восторг сюрреалистов. Ведь именно сюрреализм настаивал на невменяемости художника в акте творчества: "обладание собой" взамен "озабоченности формой" (Дали). Как в первом манифесте сюрреалистов: "Прощайте... искусственная связь мыслей, время всякой вещи..." Маринина в порыве автоматического письма доходит до полной эмансипации выразительных средств, ей, как ни одному русскому писателю, знаком опыт коллективного письма, о котором мечталось отчаянным сюрреалистическим французам: "Существует мысль, и в один прекрасный день она посещает тебя" (Маринина. С. 16). Ближе писателя Марининой к абсолюту сюрреалистической "трансмутации" подошел лишь ослик Иа-Иа: "У меня есть мысль, и я ее думаю".

Когда есть мысль, художника не должна стеснять форма ее выражения. Маринина использует основной фонд литературного языка, не забывая о пассивной лексике: "сосед ответствовал" (с. 5), "ибо молодые..." (с. 6), "выдав сию тяжеловесную, но изысканную тираду" (с. 6), "ибо к началу сентября..." (с. 10), "нежели жилое помещение..." (с. 11), "ибо женщины несут в себе любовь и материнство" (с. 15) и т.д. Сюрреализм - это средство тотального высвобождения духа, поэтому цель оправдывает средства: сосед у писателя Марининой "тут же отпарировал" (с. 9), а профессор математики "методично ответил" (там же), цены наделены способностью терять чувство реальности (с. 10), а два стула могут стоять вокруг стола (с. 14). А вот на странице 18 я, наконец, нашла наш, сюрреалистический, ответ феминистке Арбатовой: "И в этот момент над самой головой арбатского "феминиста" взметнулся рукописный плакат". Феминист круче лесбияна? Кроме архаизмов писатель свободен так же в использовании профессиональной лексики: "Здрасте, - радостно заявил Зарубин, - не прошло и года, Настя Пална" (с. 24).

Я знаю, редакторская правка невыносима свободному духу писателя-сюрреалиста. Литобработчик - досадная обуза для того, кто парит над бездною мифа. Вот почему книга издана в авторской редакции.

Еще о мифах. Маринина лучше Джойса. Это я уяснила, прочтя монолог первой жертвы (с. 29-44). Лучше хотя бы потому, что никакому джойсу на свете еще не удавалось так передать движения периферийного сознания, витающего в алкогольных парах: "От выпитого в голове такая ясность вдруг сделалась, что почудилось: с любою работой справлюсь, за любое дело возьмусь, даже самое сложное, пусть только в меня поверят и дадут возможность попробовать, я всем докажу, что Наденька Старостенко еще не кончилась" (с. 44). Внутренний монолог первой жертвы, как у джойсовой Пенелопы. "Это состояние "лунного диска, спокойного и одинокого", состояние сат-чит-ананда, сочетание бытия и небытия, бесценная жемчужина индийской и китайской мудрости, превозносимой последователями на протяжении столетий" (К.Юнг. Монолог "Улисса").

Трезвый поток сознания Насти Каменской, другой Пенелопы, цитирую с середины абзаца (с. 28-29): "Включая телевизор, никто не может быть сегодня уверен, что не услышит какую-нибудь оглушительную новость вроде запрещения хождения твердой валюты или поднятия курса доллара на новую невиданную высоту. Или беда какая с Президентом. Говорят, в последнее время он сильно болеет. Если сегодня будут объявлены выборы нового Президента, то такое начнется, что про несчастную экономику все вообще забудут. При чем тут какой-то кризис, когда надо власть хватать. А людям жить надо, надо свой скудный бюджет как-то рассчитывать, чтобы до зарплаты дотянуть..." и т.д. В общем, субботний вечер, женщина смотрит в окно, опершись локтями о подоконник, и мысль ее свободно струится, словно у джойсовой девы, только "Пенелопе не нужно больше прясть свою бесконечную пряжу; она теперь может отдыхать в садах Земли, потому что муж ее вернулся, все его странствия окончены. Мир рассыпался и вновь создан" (К.Юнг. Монолог "Улисса"). Муж Асеньки Каменской, математик Чистяков, на Улисса не похож, он, скорее, персонаж восточной сказки: дарит жене серьги, колье, браслет с изумрудами, но ежедневно при этом мотается в Жуковский и обратно. То есть, вероятно, раз уж математик, работает он в ЦАГИ или в ЛИИ Громова. Господа читатели, я доподлинно знаю, что там не платят. Вероятно, Чистяков - тоже сюрреализм, то есть (согласно Декларации сюрреалистов от 27 января 1925 года) - "крик духа, обращенный к самому себе". О чудесном в повседневности подробно писал не то Бретон, не то Тцара... Чудесное у Марининой конкретизировано и связано с долларом и прочими символами материального достатка. Поскольку любое автоматическое действие связано с бессознательным, через автоматическое письмо содержимое бессознательного может попасть на бумагу. Таким образом, подкорка писателя предстает в данном случае в виде банковской ячейки, и доллар является ее содержанием.

Эпилог

"Если человек так скроен и сшит, что ставит свою обиду в центр мироздания и готов мстить именно таким чудовищным способом, то он этим способом и с таким же остервенением мстит всем, кто его обидел... Но он не может свести счеты со всеми, потому что врагов слишком много. И он выбирает кого-то одного" (Маринина. С. 63-64). Выбирает восьмую жертву. Вы уже купили книгу? Waiting...