Татьяна Чередниченко. Россия 90-х в слоганах, рейтингах, имиджах: Актуальный лексикон истории культуры. - М.: Новое литературное обозрение, 1999.

В декабрьскую пору я забыл поддаться всеобщей волне ажитации, подготовки к праздникам... Чуть не написал "к выборам". Наступал линолеум. (Неостроумно кто-то обозвал милленниум. Скорее всего, какая-нибудь косноязычная бабушка. Однако все повторяют.) Я валялся на диване, двадцать раз на дню пил чай, читал многообещающие газеты, ночью листал сетевую прессу - восполнял пробел, возникший в результате очередного отрыва от социума. Каждый вечер терпеливо включал телевизор, чтобы увидеть остатки телесериала "Намедни" с Леонидом Парфеновым в главной роли.

Интересно там у него получалось. Все вытряхнуть из мусорной корзины Истории перед вступлением в Грядущее. Пересыпать то есть в черный пластиковый мешок, а мешок оставить на улице. Чтобы дворники переправили мешок на свалку.

Что, значит, с воза упало, то пропало.

И тут мне приносят почту. Среди прочей корреспонденции в черном пластиковом пакете оказывается книга Татьяны Чередниченко.

Актуальный лексикон. Истории культуры...

Впервые, пожалуй, русская культура новейшего времени (и ее лексикон) подвергаются столь пристальному рассмотрению в сиюминутном режиме, "здесь и сейчас". Дело ли тут во всеобщей горячке подведения итогов века, десятилетия и даже еженедельных "Итогов"? Или в насущности вопроса, его актуальности?

Неважно.

Главное, что результатом стараний культуролога Чередниченко явилась остроумная и увлекательная книга, отражающая более или менее цельную картину 90-х. Причем предвкушение увлекательного чтения начинается еще с обложки. Взгляните, какие аппетитные названия у глав:

"Старые песни о главном. Традиция".

"Про это. Идеи".

"Ведь я этого достойна. Вещи".

"Куклы. Власть".

"Переходящая кепка. Имидж".

"От святого письма к Полю Чудес. Глупость"...

Ну, и тому подобные будоражащие воображение словосочетания, а всего глав в книге - восемнадцать.

Как тут не приняться за чтение, засасывающее, будто черный ящик. К тому же еще и факты, ставшие предметом бесед Т.Чередниченко с соавторами, представляют собой содержание объемного телевизионного проекта, высказывания героев которого, "расшифрованные по исходным записям к телепрограммам, даны с максимальной полнотой, представляющей персональное видение проблем. Поэтому читатель не найдет в книге суммирующих формул (хотя задача композиции текста - выявить созвучия различных позиций), зато найдет документирующую наше время картину мысли".

Очень хорошее выражение - "документирующая наше время картина мысли". Почти как рефрен в программе Парфенова: "То, без чего нас нельзя понять". Об этой программе, кстати, написано во второй главе книги "Старые песни о главном".

И впрямь √ "документирующая". Все просто и доступно. Почти как в телевизоре. Потому что круг собеседников Татьяны Чередниченко не только широк, но и разнообразен.

Председатель правления Центрального банка РФ Виктор Геращенко и режиссер Андрон Кончаловский, поэт Лев Рубинштейн и саксофонист Алексей Козлов, академик Игорь Шафаревич и телеведущий Михаил Леонтьев, однако.

С чего начинается телевизор? Телевизор, как и Родина, начинается с кнопки. Поэтому в предисловии автор вспоминает Бодрийяра, еще в 1968 году высказавшегося по поводу нового поколения бытовой техники: "Немногими оказываются многие привычные жесты, прерываются многие бытовые ритмы, основанные на телесных движениях, и все это имеет глубокие психофизиологические последствия. Фактически свершилась настоящая революция быта: вещи стали сложнее, чем действия человека по отношению к ним. Вещи делаются все более, а наши жесты все менее дифференцированными".

Небезынтересно, что "моделью выстраивания знания о культуре, - как пишет в предисловии Т. Чередниченко, - стали "Окна" - один из самых популярных компьютерных интерфейсов".

Нажимаем, значит, на кнопку, и включается смесь компьютера с телевизором. Открываем, значит, книгу и читаем следующие слова:

"Телеинформация живет ровно столько, сколько длится передача. Нет "книжной" ответственности за "написанное пером", нет, поэтому, и цензуры профессионального сообщества".

Истинно так.

Перенос телевизионного эфира на бумажную страницу - вообще-то рискованная затея. И нельзя сказать, что она удалась автору полностью. Непосвященному фрагменты бесед участников передачи, которая так живо смотрелась на телеэкране, могут показаться кусками бесконтактного интервью, ответами на вопросы, присланными по глухонемой неторопливой почте. Поэтому (еще и поэтому) неудивительно, что вопросы и ответы, в соответствии с выбранным интерфейсом, порой откровенно "зависают", кнопка не срабатывает, авторские связки между рассуждениями участников диалога обрываются на самом интересном месте.

Этот "бумажный" недостаток частично или даже полностью искупают комментарии в начале каждой главы - каждой расшифровки эфирной стенограммы. Небольшие эссе, написанные остроумно и свежо - свежо настолько, что некоторые из этих текстов кажутся строчками вчерашнего газетного телеобзора. Например, трудолюбивые соображения автора в двенадцатой главе, которая называется "Аншлаг" - не простая веселуха" и имеет подзаголовок "Тусовка", посвященные кислым передачам вроде "Смехопанорамы" или того же "Аншлага": "Знаком высшего света становится суетность беспечного отдыха и системная бессмыслица, заложенная в саму идею грандиозной траты спонсорских денег... Сегодня тусовки, эксплуатирующие наивную жажду публики причаститься к светскому обществу, есть прежде всего рыночные корпорации, производящие известность, которая в культуре виртуального рынка обменивается на деньги без обязательной связи с тем или иным вкладом в искусство".

Понятно, что эти слова могут относиться ко многим передачам, наблюдаемым на экране ежедневно.

А вот пример непринужденных обобщений автора в главе "Батяня комбат. Война": "Если в голосе Высоцкого зацикленная на самовыражении мужественность еще резонировала реальными мужскими мускулами, то в звучании его наследников, продолживших идею стояния "на краю": Б.Гребенщикова, В.Бутусова, В.Цоя, - мужественность теряет "мышцы", уходит в саморефлексию, и притом в инфантильную. В свою очередь прообразом этого мужского образа стали киногерои А.Мягкова, а позднейшими воплощениями на развлекательной поп-сцене "веселые фантики" типа Ф.Киркорова или "роковые фантики" типа А.Малинина. Политическим же наследником-метаморфозой Высоцкого стал генерал Лебедь (в его имидже корреспондируют брутальность и конъюнктурность)".

Мда-а-а... Круто взнуздано.

А теперь включу-ка я телевизор.

• Книга на вчера
• Полный список книжных обзоров