Андрей Плахов. Всего 33. Звезды мировой кинорежиссуры. Винница: Аквилон, 1999.

Андрей Плахов - один из немногих критиков, которые во времена, когда ныне модные фильмы Ларса фон Триера и Дэвида Линча были никому у нас неизвестны, уже вовсю разъезжали по международным фестивалям. При этом Плахов не забывал подробно знакомить отечественную публику с зарубежными мастерами кино, публикуя обзоры их творчества в газетах "Сегодня" (где вел колонку "Режиссеры XXI века", 1993-1996) и "Коммерсантъ". Эти газетные публикации и легли в основу книги "Всего 33".

Сразу отметим, что А.Плахов не ставит своей сверхзадачей сказать новое слово в осмыслении современного кинопроцесса. Она просто рассказывает о творчестве симпатичных ему режиссеров. С кем-то из них Плахов знаком по фильмам, с кем-то - лично.

Соответственно титулу, в книге 33 главы; каждая посвящена конкретному режиссеру. А вся книга делится на три части:

1. "Священные чудовища" - признанные лидеры арт-кино.

2. "Проклятые поэты" - маргиналы, эпатирующие публику.

3. "Культурные герои" - талантливые современники.

При этом автор не настаивает на столь четком распределении ролей. В искусстве рамок не существует, а за модой, как ни гонись, не поспеешь. Возможно, тот же фон Триер через несколько лет из разряда маргиналов перекочует в разряд заслуженных мастеров, а Джим Джармуш, наоборот, перейдет в ранг "проклятых поэтов".

Книга Андрея Плахова тем и хороша, что отражает текущее положение вещей. Отсутствие культовых персонажей вроде Спилберга и Тарантино не должно настораживать или удивлять читателя. О первом автор ничего не пишет в силу элементарной личной антипатии; второй же, по мнению Плахова, сейчас слишком моден для того, чтобы писать о нем аналитические разборы. Плахов обещает отпортретировать Тарантино года через два, не раньше.

Впрочем, и без Тарантино и Спилберга набор имен производит сильное впечатление. Здесь можно найти практически любого кумира киноманов - от Вима Вендерса до Чжана Имоу. Искать имеет смысл сразу по двум причинам.

Первая: многие зрители не знакомы с творчеством знаменитых режиссеров в полном объеме. Так уж сложилось, что московский Музей кино посещают почти исключительно кинофанатики или студенты профильных вузов. Однако ситуация мало-помалу меняется, фильмы современных мастеров выходят в широкий прокат. И массовая аудитория знакомится с последними работами великих режиссеров столь же оперативно, как и с голливудскими блокбастерами. Так вот, если то или иное режиссерское имя вызовет у зрителя особый интерес и желание узнать о фильмографии конкретного мэтра подробнее, незаменимым пособием для него станет именно книга Андрея Плахова.

Вторая причина: профессионал может использовать "Всего 33" как мини-энциклопедию, во многих аспектах куда более компетентную, чем советский "Кинословарь" 1987 года издания. В конце книжки помещен подробнейший указатель фильмов и персоналий, что не будет лишним при сочинении, например, газетных рецензий.

Чтобы не затягивать разговор о несомненных достоинствах книги Андрея Плахова, выделим ее эпилог - подробнейший отчет о последнем Каннском фестивале. Заседание Киноакадемии 1999 года было приурочено к столетию кино и, стало быть, призвано подвести некие итоги; самый эффектный из них - крылатая фраза Плахова о том, что, судя по представленным на фестивале режиссерским работам, "конец света прошел благополучно".

5 из 33: выбор РЖ, комментарий Андрея Плахова

Бертран Блие: Троица, своеобразная семья из "Вальсирующих", перемещаясь во фривольном танце, снова через четыре года оказывается в орбите кинематографа Блие - в фильме под названием "Приготовьте платочки", награжденном в 78-м году "Оскаром". И еще раз - в картине "Вечернее платье" (1986, опять заметный кассовый успех). В первом случае Депардье и Дэвэр получают новую партнершу в лице канадки Кароль Лор. В "Вечернем платье" нет Дэвэра - его заменяет и невольно пародирует его женственность Мишель Блан. Депардье, отяжелевший, но еще не обрюзгший, играет прохвоста и волокиту, но с интересом, направленным на менее прекрасную половину человечества. Одна Миу-миу без перемен - хоть и в роли законной жены (Мишеля Блана), но в знакомом амплуа уличной девчонки, сорванца, сентиментальной гулены.

Мохсен Махмалбаф: "Время любви" обнаруживает неожиданную для Махмалбафа связь с модернистскими драматургическими концептами. Вместе с тем впервые в творчестве режиссера появляется подобие визуальной композиции по принципу восточного ковра. В картине "Габбех" (1995) этот принцип становится определяющим. Фильм, посвященный отношениям между природой, любовью и искусством, по словам Махмалбафа, показывает, "как жизнь создает произведения искусства". Герои картины принадлежат к племени, кочующему по юго-востоку Ирана. История девушки, которой родители запрещают выйти замуж за любимого, переплетается с другими судьбами и образует узор прекрасного ковра. Персияне называют его "габбех", и в нем запечатлено слияние любящих душ, а также их переселение в инобытие.

Дэвид Линч: Сейлор и Лула - дети старой и доброй, наивной и сильной Америки, не испорченной психоанализом и рефлексиями. Той Америки, где идеологией был Запад, а раем - Калифорния. Герои "Диких сердцем" и едут в Калифорнию через опасный Нью-Орлеан, через затягивающий, словно черная дыра, Техас. Они так и не добираются до цели, да и не нужно: ведь рая уже не существует.

Лео Каракс: Прошло три года, и снова - Каракс. Его новый фильм "Дурная кровь" представляет Францию в конкурсе Берлинского фестиваля. Соревнуясь в экстравагантности со "Скорбным бесчувствием" Александра Сокурова, картина Каракса получает поощрительный приз для молодых дарований. Его еще числят мальчиком. Еще года через три этот же фильм станет классикой современного кино. Поверх детективного сюжета (борьба за обладание вакциной против смертельной болезни, напоминающей СПИД) брезжит занятная игра компьютеризированной памяти, выбрасывающей из своих ячеек и цитаты из киноклассики ("Маленькая Лиза" Жана Гремийона), и годаровские мизансцены ("Детектив", "На последнем дыхании"), и музыкальные фразы Прокофьева или Бриттена, и чувственные гипнотические рапиды видеоклипа, и неистовую мелодию раннего Дэвида Боуи (Каракс открыл его, когда о нем еще толком никто не знал).

Джоэл и Этан Коэны: Джоэл сразу поступил в киношколу Нью-Йоркского университета, ассистировал на малобюджетных "хоррор-фильмах" - в то время как Этан изучал в Принстоне философию. Было бы странно, если бы вскоре братья не воссоединились: контрастные внешне, они разительно близки друг другу внутренне. Не только их голоса неотличимы (их всегда путают по телефону), но удивительна синхронность, с какой один начинает, а другой заканчивает фразу.