Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Шведская полка | Иномарки | Чтение без разбору | Книга на завтра | Периодика | Электронные библиотеки | Штудии | Журнальный зал
/ Круг чтения / Книга на завтра < Вы здесь
Поэт-авиатор Жорж Адамович
Дата публикации:  14 Мая 2000

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Георгий Адамович. Собр. сочинений. Стихи, проза, переводы / Вст. статья, сост. и комм. О.Коростелева. - СПб.: Алетейя, 1999.

Стихи

Поклонников поэтического творчества Георгия Адамовича - не очень-то много. И с появлением этой книги их вряд ли станет больше.

Ну не бывает армии эстетов, вообще "армия эстетов" звучит как оксюморон. Да.

К тому же поэтическое наследие "златоуста эмиграции" оставалось, остается и, вероятно, навсегда останется в тени его блестящей критики - изящных экспромтов и хитросплетенных литературных бесед.

Так что, думаю, у тех, кто собирает это ПСС, первые два его тома затрутся гораздо скорее, чем вот этот, третий, - идеальный, почти исчерпывающий, к тому же снабженный подробными комментариями, предисловием, основу которого составила собственная же диссертация "автора" ПСС Олега Анатольевича Коростелева, несомненного авторитета во всем, что касаемо Адамовича. Библиография стихотворений поэта, которую какой-нибудь дотошный студент-славист таки обнаружит в конце тома, поднимет тому слависту настроение минимум на неделю.

Все вышенаписанное - это скромное топтание в прихожей, переминание с ноги на ногу, просто смущение девчонки-рецензента перед тем, что предстоит обозреть... В самом деле: неужели писать рецензию на собственно стихи Адамовича?! Хотя, наверное, это было бы оправдано: хотя бы тем, что само явление как таковое (при том, что теперь уже смешно назвать его вовсе неизвестным) все же - непривычное. Потому что мы лишены привычки к самому этому имени в нашей поэзии - Адамович, как, напротив, имеем привычку к именам его современников: Бальмонта, например, Гумилева, Лозинского, или вот тоже эмигранта - Бунина, да мало ли... Зато теперь... Наверное...

Однажды мы с приятелем составляли "для себя" сборник Адамовича. И получилось что-то около полусотни стихов. При том, что оба, не страдающие особым эстетством, но обремененные некоторым знанием о пристрастиях современников поэта, старались учитывать также их, а не только собственные "нравится - не нравится". Всего полсотни! Объективно мало. Но если вспомнить, что известно 165 стихотворений Адамовича - в "избранное" попадает около трети! Да все такие стихи, что даже мы с другом, небольшие, прямо скажем, любители стихов Адамовича, вспоминали с ходу, перебивая друг друга строчками: "Нет доли сладостней - все потерять..." - "По широким мостам... Но ведь мы все равно не успеем, / Эта вьюга мешает, ведь мы заблудились в пути..." (Брейгель!) - "Ни с кем не говори. Не пей вина..." - "Без отдыха дни и недели, недели и дни без труда..." - "Когда мы в Россию вернемся... о, Гамлет восточный, когда?.." Строчками порой даже роскошными. Но если это и так, то роскошь эта - та же, что у одежд священника, то есть самому автору словно бы и не принадлежащая.

Поэзия Адамовича - это все же аскеза. Он в свое время много сделал для популяризации, если можно так выразиться, имени Анненского, поэта, впрямую говорившего о необходимости самоограничений. Он принял эту идею, и эта идея стала основой звучания "парижской ноты", родителем которой Адамович считается. Тихие, камерные, без пафоса стихи о главном. Кто-то их называл "комнатными", или "удушливыми", или как еще... Но в них есть воздух, и есть свет, и попытка "все "самое важное" из прошлого как бы собрать в комок и бросить в будущее" (Г.Адамович. Комментарии. Вашингтон, 1967. С.185). Сосредоточенный труд не терпит суеты и многословья.

Адамович и у других ценил этот "дар вовремя замолчать", остановиться, вкладывая в паузу новый смысл. Лермонтов восхищал его своими паузами: "Есть паузы, есть молчание, которое выразительнее всего, что он в силах был бы сказать" (Г.Адамович. Комментарии. С.183).

Его палитра изначально выцвела, однако это несущественно, когда поэта интересует даже не то, что над "блеклыми" цветами, а то, что над "бледной зарей", и над облаками, и над закатами.

И то, чего эти облака и зори не касаются никак - не касаются "куртки потертой с беличьим мехом", запаха эфира, рук дремлющей парки, где "пряжи осталось так мало".

Потому что -


Остров был дальше, чем нам показалось...

Это ведь была сдержанность столичного жителя, пришедшего из бледного строгого города, сосредоточенность хранителя великой петербургской культуры и - все равно! - всяческих милых малостей, памятных мелочей оттуда - с оказавшегося слишком далеким острова. Что становится все заметнее с годами: ответственность растет, когда родина, постепенно переселяясь в язык, на котором говоришь, начинает требовать точного называния всего, что от нее осталось, что живет в памяти. Так ни слова лишнего уже нет в сборнике "На западе" (1939), так звучит "Единство" (1967) - стихи на полном дыхании, полные света, порой не без имперской роскоши, но и, одновременно, элегантные.

Несмотря на все свое акмеистское прошлое, Адамович считал "гумилевскую, цеховую выучку очень наивной, если говорить о сущности поэзии, очень полезной, если ограничиться областью ремесла" (Г.Адамович. Комментарии. С.171).

Тезис Адамовича о невозможности поэзии, пожалуй, понят чересчур буквально. Как возможность не-поэзии. Сам он однажды достаточно подробно записал свою поэтическую "программу": "Какие должны быть стихи? Чтобы, как аэроплан, тянулись, тянулись по земле, и вдруг взлетели... если не высоко, то со всей тяжестью груза. Чтобы все было понятно, и только в щели смысла врывался пронизывающий транцендентальный ветерок. Чтобы каждое слово значило то, что значит, а все вместе двоилось. Чтобы входило, как игла, и не видно было раны... чтобы человек как будто пил горький, черный, ледяной напиток, "последний ключ", от которого он уже не оторвется" (Адамович. Комментарии. С.6-7).

Переводы -

- любопытны скорее историкам перевода, прочим филологам. Я думаю, что разбор переводческой деятельности Адамовича мы еще увидим, начало ему уже положено, и довольно давно, Яхниной.

Проза

В примечаниях на странице 519 можно прочесть приговор составителя книги: "Даром прозаика Адамович не обладал. Его опыты в этом жанре, несмотря на то, что он начинал свою литературную карьеру именно с них, так никогда и не вышли за рамки пробы пера... Стилистически это ближе всего к прозе Кузмина и его многочисленных в то время подражателей..."

Однако в книге опубликованы все известные на сегодня рассказы Адамовича. Впервые после того, как сам автор их впервые опубликовал.

Можно было бы задать вполне законный вопрос: ну зачем это?

И дать вполне законный ответ: а затем, что если выпускать собрание сочинений Адамовича, нужно помнить, что вряд ли в ближайшее (и даже отдаленое) время мы получим второе издание. Поэтому в случае авторов, подобных Георгию Адамовичу, просто необходимо издание окончательное, не подлежащее обжалованию.

И вот - мы его получили.


P.S. Стихи Адамовича, помимо четырех прижизненных сборников и практически всех антологий, выходили всего два раза - в книжечке "Водолея" (Томск, 1995), включавшей два первых его сборника и окрошку из остального (что противоречит последней воле поэта), и в большом бессмысленном томе "Республики" (М.: 1996), который составлял В.Крейд (там тоже "Единство" приведено не в авторском составе, а кучей и не целиком). Вот и все. Зато во всевозможных антологиях полсотни его классических стихотворений, что насчитали и мы с приятелем, перепечатываются регулярно.

У новой книги, выпущенной питерской "Алетейей", есть только один недостаток, но избежать его было невозможно. Когда том был уже в печати, О.Коростелеву позвонил А.Серков и стыдливо сознался, что обнаружил в недрах спецхрана рукописного отдела РГБ, давно и надолго закрытого для исследователей, непубликовавшееся стихотворение Адамовича, а своевременно сказать забыл.

В томе стихов это пока что единственный пробел.


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Николай Никифоров, О Всемирной Любви /10.05/
Горан Петрович. Атлас, составленный небом. √ СПб.: Амфора, 2000.
Александр Уланов, Переправа на ящике /10.05/
Милорад Павич. Ящик для письменных принадлежностей. - СПб.: Азбука, 2000.
Александр Евангели, Семиотический апокалипсис /09.05/
Мишель Турнье. Лесной царь. - СПб: Амфора, 2000.
Ольга Кузнецова, Вещдок /09.05/
Вячеслав Курицын. Русский литературный постмодернизм. - М.: ОГИ, 2000.
Роман Ганжа, Из мифа в миф переходя, здесь движется народ /09.05/
Вячеслав Курицын. Русский литературный постмодернизм. - М.: ОГИ, 2000.
предыдущая в начало следующая
Ксения Рагозина
Ксения
РАГОЗИНА
xuha_ra@yahoo.fr

Поиск
 
 искать:

архив колонки:

Rambler's Top100





Рассылка раздела 'Книга на завтра' на Subscribe.ru