Русский Журнал
СегодняОбзорыКолонкиПереводИздательства

Шведская полка | Иномарки | Чтение без разбору | Книга на завтра | Периодика | Электронные библиотеки | Штудии | Журнальный зал
/ Круг чтения / Книга на завтра < Вы здесь
Городской альбом II
Львiв: Туристичний путiвник / Ред. А.Рудницького. - Львiв: Центр ╙вропи, 1999. Львiвщина: ╡сторико-культурнi та кра╨знавчi нариси. - Львiв: Центр ╙вропи, 1998. Софiя Малець. За часiв Маркiяна Шашкевича. - Львiв: Центр ╙вропи, б.г.

Дата публикации:  1 Августа 2000

получить по E-mail получить по E-mail
версия для печати версия для печати

Львовское издательство с претенциозным названием "Центр Европы" выпустило сразу несколько историко-краеведческих книжек и путеводителей по Львову и окрестностям. В книжках замечательно, кроме всего прочего, указание на "первое издание": т.е. не второе издание называет себя вторым, оглядываясь назад, а первое, никуда не глядя, с редкой скромностью и без оглядки на книгоиздательскую традицию именует себя первым.

Впрочем, беспрецедентная амбициозность - кажется, единственный полиграфический недостаток львовских книжек; с точки зрения дизайна они выполнены безукоризненно, что же касается путеводителя, то это в самом деле первое в Украине издание такого уровня. По крайней мере, до сих пор совмещать рекламно-туристский справочник со скрупулезно-подробным краеведческим путеводителем никому в голову не приходило. А зря. Рекламные рocket guides страдают прагматической узостью, краеведческие издания терпят от скудости бюджета, от совмещения рекламных денег с историко-краеведческим просветительством выиграли все.

Путеводитель состоит из десяти маршрутов, многочисленных карт и планов, "туристского информатора", английского индекса (предметного и именного указателей) и даже... библиографии. Местами кажется, что он чуть ли не избыточно академичен. Хотя было бы странно от изданий такого рода ждать беллетристической увлекательности. При всем при том многостраничное перечисление архитектурных деталей, перемежаемое для разнообразия упоминаниями известных и малоизвестных персон, которым по той или иной причине посвящены улицы и мемориальные доски, способно утомить кого угодно. Кроме разве что добросовестного экскурсовода.

Предполагается, что книга предназначена читателю, владеющему украинским - в первую очередь. Или английским. При этом информация распределяется отчасти по диглоссивному (ни совпадений, ни пересечений) принципу: читающий по украински получает исключительно подробную краеведческую экскурсию; читающий по-английски получает ее же, но в существенно адаптированной версии, зато ему предназначена масса чисто прагматической информации.

Поставим себя в позицию первого, по той простой причине, что информацию практического характера можно оценить лишь воспользовавшись ею, - мы же пока воображаем себе город, следуя за авторами путеводителя по всем десяти предложенным ими маршрутам - то есть от средневекового центра все далее по радиусу, вплоть до бывших пригородов и дач (Новый свет и "усадебная" застройка Погулянки), новых кварталов и, наконец, кладбищ. Преимущество (или утешение) наше в том, что здешняя историческая полифония, равно как и вся легендарность, так или иначе "положенная" на имя "Львов", никоим образом не отступает перед впечатлениями сиюминутности, неизбежно отвлекающими любого невиртуального путешественника. И ничто не мешает нам обнаружить здесь средневековую Италию, равно как Вену или Краков; на страницах путеводителя мы при желании встретим доминиканцев и кармелиток, иезуитов, армян и хасидов. Боюсь, в реальном путешествии по Львову все выглядело бы не так пестро, хотя, с другой стороны, мало ли что... Но так, по крайней мере, ничто нам не мешает, даже новые названия улиц взамен старых: при некотором эвристическом усилии мы способны выяснить, что улица Просвиты когда-то была Кармелитской дорогой, ул. Кривоноса - Театинской (по коллегии театинов), потом - Червоним Кляштором, потому что и театины оказались не вечны и в коллегии под красной крышей расположились артиллерийские казармы, дежурный во всех украинских городах проспект Тараса Шевченко был улицей св. Яна, а еще Академической, и вот "Академическая" уже что-то напоминает, какие-то хорошие и недавние украинские стихи. На месте нынешнего памятника Шевченко был, как выясняется, другой памятник - королю Яну (отправился на родину короля в Гданьск), и вслед за ним - во Вроцлав - уехал памятник Александру Фредро, львовскому жителю и польскому драматургу. На его месте стоит повторивший его по композиции памятник М.Грушевскому, а вот памятник романтическому герою советских фильмов разведчику Николаю Кузнецову уехал на родину разведчика - в Екатеринбург. На месте памятника Ф.Смольке - посланнику Галиции в венском парламенте - теперь "Памятник милиционерам - защитникам украинской государственности". Что сталось с памятником галицийскому парламентарию - неясно, потому как родины его в том самом качестве более не существует. И улица его отныне носит имя диссидентского генерала П.Григоренко. А вот как звалась раньше улица Дудаева, путеводитель умалчивает. Улица В.Гнатюка звалась Иезуитской, а соседняя, которая нынче Курбаса, - неизвестно, так что приходится принять к сведению, что Франц Ксавер Моцарт, сын Вольфганга Амадея, жил на улице Леся Курбаса.

Речь не о вечно-философской, равно как и банально-публицистической проблеме "смены имен", просто если уж продолжать в утопическом жанре виртуального путешествия, то как невозможно и разумно выглядел бы город, где сменяющие друг друга власти и идеологии накладывали бы свои идеологические топографии не поверх друг друга, а вокруг - по мере расширяющейся застройки. И шли бы мы по радиусам от площади Рынок, минуя Итальянский дворик и Волынский шлях, минуя Княжу гору, через улицы армянские и еврейские, иезуитские, австрийские, польские и советские, и пришли бы, наконец, на улицу Грушевского или Винниченко, и всякая топография с топонимикой отвечали бы за свою архитектуру, свою идеологию и свою память. Все это не более чем утопия, "мечта доброго сердца", ибо власть - она на то и власть, резон ее в том, чтоб захватить чужую территорию и увековечить ее как свою.

Или вот еще из области утопической урбанистики, но это уже вполне выполнимо. Хотя тоже невозможно. Замечательно было бы, если таблички с названиями улиц представляли собою последовательность - в ряд или в столбик - всех ее исторических именований: такое в буквальном смысле историческое откровение. Но опять же - власть она на то и власть, к чему ей эти исторические аллюзии и напоминания, что, мол, были же до, а значит, будут и после.

Настоящие власти (т.е. власти настоящего момента), как правило, не отменяют исторической последовательности как таковой (по крайней мере, делают это нечасто и у нас не тот случай), они ее в известном смысле моделируют, акцентируя те или иные моменты (эпохи) и затеняя при этом другие. Таким образом они указывают на собственное происхождение, и нынешняя львовская топонимика (а еще откровеннее - вот эта самая историко-краеведческая серия "Центра Европы") обозначают его со всей очевидностью. Сборник "Львiвщина" посвящен 130-летию общества "Просвита", а книжка о Маркияне Шашкевиче, соответственно, несколько более раннему эпизоду "украинского возрождения" - созданию кружка под названием "Руська трiйця", выросшего из "Общества поклонников славянской старины". Это из истории рецепции винкельмановских идей в Галиции, где в первой четверти Х╡Х века официальными языками культуры были немецкий и польский, "руський" не шел дальше начальной школы, и просветителями галицких крестьян были наиболее восприимчивые к культурным веяниям львовские семинаристы - будущие священники.

Маркиян Шашкевич был издателем легендарной "Русалки Днестровой" - первой "руськой" книжки, изданной в австрийской Галиции. Язык первого галицкого просветителя гораздо дальше от позднейших изводов украинского наречия, чем даже намного прежде явившаяся травестированная "Энеида" полтавчанина Ивана Котляревского. В 1833-м Шашкевич со товарищи намереваются издать собрание стихотворений - "Оригинальные проявления таланта и сердца" - под названием "Син Руси ильi Собранi╨ стихотворов в руськiм язику от клеру Семiнарi© ╙нерально© в Львiгородi руського краю метрополi©". Кажется, даже сегодня никто не пытается приписать кротким львовским семинаристам и бедным священникам, романтическим "поклонникам славянской старины", каких бы то ни было политических амбиций и "свидомо-украинских" прозрений. То было уже делом следующей эпохи. Подлинная национальная "свiдомiсть" пришла в Галицию вместе с народническими идеями, что же до подъема национальной партии, то здесь уже вмешались чисто политические мотивы: "руськое движение" изначально было спровоцировано австрийским правительством, чтоб ослабить здесь влияние Польши, затем Вена, уже из очередных нужд момента, принесла это движение "в жертву" полякам, однако зерно было посеяно.

Основанная в 1868 году "Просвита" занималась в буквальном смысле слова народным просвещением. Неожиданный парадокс этого краткого исторического экскурса состоит в том, что "Просвита" под тем же названием и, по большому счету, с теми же - "народовскими" - идеалами и средствами борьбы (надо сказать, что зарождалась "Просвита" в период активного противостояния двух равноценных "галицко-руських" партий - т.н. "москвофилов" и "украинофилов") существует и по сей день, и "просвитянская идеология" (ее еще сегодня называют нардемовской - народно-демократической) живет и побеждает. По общему признанию, именно с "просвитянской" идеологией, за неимением никакой другой, входят в третье тысячелетие сегодняшние украинские "властные элиты".

Львовские книжки замечательны прежде всего тем, что при пафосе нынешнего "державницкого" момента изобразительный ряд здесь совершенно ностальгический: литографии, репродукции и старые - музейного порядка - фотографии. Австрийский Chernowitz, напротив, свою ностальгическую тоску изъяснял американской школы "социальной фотографией" - буквально сегодняшней.

В какой модальности обретаются призрачный австрийский Chernowitz и нынешний Львiв, ведущий свой отсчет с не столь уж давних (всего каких-нибудь 130-150 лет назад это было) времен основания "Народного дома" и создания "Просвиты"? Фотограф из Вены обращен в прошлое, или, может быть, перебирающий старые литографии львовский "просвитянин" глядит вперед - в Европу и третье тысячелетие?

Одно можно утверждать безусловно: собственное местоположение львовяне заявляют с завидной определенностью - "Центр Европы".


поставить закладкупоставить закладку
написать отзывнаписать отзыв


Предыдущие публикации:
Роман Ганжа, Шифры /31.07/
Иен Макьюен. Невинный, или Особые отношения. - М.: Издательство Независимая газета, 2000.
Ирина Каспэ, Все огни - огонь /27.07/
Ив Бонфуа. Избранное. 1975-1998. - М.: Carte Blanche, 2000.
Татьяна Короткова, Норма /26.07/
Леон де Винтер. Серенада. - М.: Текст, 2000.
Инна Булкина, Дьявол в раю, американец в Париже и Миллер в России /25.07/
Генри Миллер. Время убийц. - М.: Б.С.Г.-ПРЕСС, 2000.
Илья Лепихов, Кивинов-брэнд /24.07/
Предсказамус настрадал нам будущее: Лучшие афоризмы и шутки миллениума. - М.: ОлМа-пресс, 2000.
предыдущая в начало следующая
Инна Булкина
Инна
БУЛКИНА
inna@inna.kiev.ua

Поиск
 
 искать:

архив колонки:

Rambler's Top100





Рассылка раздела 'Книга на завтра' на Subscribe.ru