Эта гребаная жизнь. В течение нескольких лет учишься стоять на поверхности. Посещаешь клуб анонимных алкоголиков. Подкрашиваешь губы перед выходом из дома. Работаешь как проклятая. А потом получаешь чистенький, безупречный обнаженный труп, три пули в рот: умница, скромница, красотка, оптимистка. И делай с ней что хочешь. Стоило так долго стараться, продираться вперед, не позволять себе ни одного отклонения в сторону, пережевывать эту гребаную жизнь, чтобы в конце концов остаться наедине с этим непроницаемым сфинксом. Чтобы ходить вокруг и не знать, с какой стороны подступиться.

Роман Мартина Эмиса принадлежит к тому типу текстов, который у нас, судя по всему, только начинает осваиваться: гладкая фактура без сучков и задоринок, легкий запах дезинфекции, пастельные тона, мятная свежесть. Сюжет вроде неожиданный. Финал вроде банальный, хотя все равно не разочаровывает. Зацепиться не за что, но цепляет: как и что - непонятно.

Задумав идеальное самоубийство, Дженнифер Рокуэлл, астрофизик, дочь копа и любовница профессора философии, оставляет ложные улики - утешительные призы для безутешных близких. Расчет оправдывается, каждый ищет в погибшей самого себя и клюет на расставленные приманки. Только Майк Хулигэн, женщина-детектив, почти по системе Станиславского пытается отыскать погибшую в себе, что, разумеется, добром не заканчивается. Так, на шатких весах самоидентификации, и балансирует история. "Пока не поздно. Хочу сменить имя. Чтоб звучало более женственно. Например, детектив Дженнифер Хулигэн". Ничего не стоит развести по разным фабульным углам убийцу (она же убитая) и следователя (она же подопытный кролик): нежная, непогрешимая, всеобщая любимица Дженнифер с "совершенной физиологией", с органами "как в учебнике анатомии" (вскрытие показало) и Майк, неряха, громила с пропитой печенью ("чего еще ожидать от Майк Хулигэн, которую в детстве трахал родной отец").

Все, кажется, просто. Старушка Хулигэн - беззаконный динозавр в стерильном, некурящем постиндустриальном мире, а красотка Рокуэлл - его (мира) душа, роза и пуп. Однако что-то не сходится. Мартином Эмисом-то стерильный мир с легким запахом дезинфекции давным-давно освоен. Он (мир) - не утопия, не ночной кошмар, не воспаленная фантазия братьев Стругацких, хотя сбивает с толку утопически-кошмарная стерильность и безлюдность, и межличностная дистанция, и крупные планы, и, как правило, не больше двух человек в кадре, и студенты-гуманоиды. Ему, миру, не нужно противодействовать, с ним бессмысленно бороться, из него глупо бежать, его обитателей незачем делить на своих и чужих, и Майк Хулигэн - не чужая. Это в равной степени касается всех: как будто однажды лопнула натянутая струна, случилась ядерная катастрофа. Выжженный пейзаж, который остался в итоге, и есть общая среда обитания. Жизнь после смерти. Отсюда не убегают - разве что три пули в рот, а там будет видно.

Распивочная на углу, бар для курящих посетителей - не островки прошлой, полнокровной жизни. Теперь, закуривая, можно почувствовать лишь, как разрушается тело, легкие заполняются дымом, а время утекает в песок с удвоенной быстротой. Самая страшная пытка - груда окурков в пепельнице, возрастающая по ходу допроса. Газовая камера. Выдерживают только невиновные.

Майк Рокуэлл и Дженнифер Хулигэн существуют только в тандеме. Как две подруги, как две сестры, как барышня и хулигэн, как джекил и хайд, как инь и ян, как эго и супер-эго. И они одинаковым образом смотрят на вещи. У этого мира две основные характеристики: прозрачность и матовость. Можно подглядеть за персонажами через окно или стеклянную перегородку. Астрофизик Дженнифер изредка, если небо ясное и картинка хорошая, изучает свои звезды через телескоп; детектив Майк - своих подозреваемых через дверной глазок кабинета для допросов. Жизнь после смерти видна как на ладони, и поэтому от нее не спрятаться. Если поверхность перестает быть прозрачной, значит, за ней скрывается очередная смерть.

Человеческое тело прозрачно - внутренние органы просматриваются насквозь. Человеческая логика непроницаема, так как, скорее всего, вообще отсутствует. Матовая поверхность кожи может сказать гораздо больше, чем письма, записные книжки, пометки на полях. Чем немногословнее, чем проще, чем невыразительней финальное объяснение - тем лучше. Красотка Дженнифер Рокуэлл убила себя потому, что она себя убила.

А в это время над городом пронесся ночной поезд - снято немного снизу, смотреть только на большом экране - такой же тяжеловесный, как нынешний бойфренд детектива Хулигэн, Тоуб. Как все ее прошлые бойфренды - Денисс, Дювейн, Шон и Джон. Как она сама. Как эта гребаная жизнь.

"В тот ясный вечер, когда не стало Дженнифер Рокуэлл, видимость была превосходная. Но картинка - картинка, картинка - ни к черту не годилась".